Страница 2 из 12
Роза эта, заговоренная дьяволом, одурманила красавицу, отдав ее на волю гнусного, похотливого капеллана. Но вскоре, опомнившись, она пригрозила ему все рассказать отцу, и тогда злодей ударом кинжала заставил ее умолкнуть навсегда.
Однако вдали слышится голос графа; он ищет свою дочь. Тогда дьявол, обернувшись козлом, приближается к злодею и говорит ему: «Садись на меня, дорогой друг, не бойся ничего, верный мой слуга!»
Развязкою этого приключения было то, что сир Ангерран, свидетель сей адской сцены, машинально перекрестился, тем самым рассеяв духов. Что же до морали баллады, то она проста и призывает женщин опасаться тщеславия, а мужчин – дьявола.
Подобное подражание старинным католическим легендам, которое сегодня сочли бы не стоящим внимания пустяком, в те времена явилось неожиданно свежей новинкой в литературе; наши писатели долго еще следовали известному завету Буало, гласившему, что христианская вера не должна занимать украшений у поэзии; и действительно, всякая религия, попадающая в руки поэтов, очень скоро вырождается и утрачивает власть над душами. Но Казот, более суеверный, чем верующий, нимало не заботился о религиозных канонах. Впрочем, эта большая поэма, о которой мы здесь упомянули, и не претендовала на широкое признание; она годится лишь на то, чтобы указать намечающуюся тягу автора «Влюбленного дьявола» к особому виду поэзии – поэзии фантастической, которая после него опустилась до просто вульгарной.
Существует мнение, что романс этот был сочинен Казотом для его подруги детства, мадам Пауссонье, ставшей впоследствии кормилицей герцога Бургундского; она якобы попросила его сложить колыбельную для ее царственного питомца. Разумеется, Казот мог выбрать менее грустный сюжет с меньшим количеством мертвецов и привидений, но вскоре мы увидим, что этот писатель обладал печальным даром предвидеть и предсказывать несчастья. Второй романс того же периода под названием «Несравненные подвиги Оливье, маркиза Эдесского» также завоевал огромную популярность. Это подражание старинным рыцарским фаблио опять-таки выдержано в «народном» стиле.
Тридцать последующих куплетов посвящены подвигам пажа Оливье, который, будучи преследуем графом на суше и на море, множество раз спасает жизнь своему гонителю, повторяя ему при каждой встрече:
– Это я, ваш верный паж! А теперь прикажите меня четвертовать!
– Уйди с глаз моих! – неизменно отвечает ему упрямый старик, которого ничто не может растрогать, и Оливье в конце концов вынужден покинуть Францию, отправившись воевать в Святую землю.
Однажды, утратив всякую надежду на счастье, он решает положить конец своим горестям и умереть, но отшельник из Ливана принимает его у себя, утешает, а затем показывает в чаше с водой, как в магическом зеркале, все, что происходит в Турском замке: его возлюбленная чахнет в темнице – «в грязи, средь мерзких жаб»; его ребенок брошен в лесу, где его вскормила лань; а Ричард, герцог Бретонский, объявил войну графу де Тур и осадил его замок. Забыв об обиде, Оливье спешит в Европу, дабы спасти отца своей возлюбленной, и поспевает как раз в тот миг, когда осажденные уже готовы сдаться.
Это с виду простое стихотворение не лишено некоторого блеска, но главное, что поразило тогдашних знатоков поэзии, был причудливый сюжет, в котором Монкриф, знаменитый историограф кошек, разглядел основу, годную для поэмы.
Казот все еще считался скромным автором нескольких песенок и басен; благоприятный отзыв академика Монкрифа разбудил его воображение и, по возвращении на Мартинику, он переработал сюжет об Оливье в прозаическую поэму, перемежая в ней рыцарские темы с комическими и авантюрными ситуациями на манер итальянских авторов. Произведение это не отличается большими литературными достоинствами, но читается с удовольствием, и стиль его выдержан безупречно.
(Можно также упомянуть написанного в то же время «Неожиданного лорда» – английскую новеллу с весьма «интимным» сюжетом и интереснейшими подробностями.)
Впрочем, не следует думать, будто автор этих забавных фантазий пренебрегал своими прямыми обязанностями чиновника; мы располагаем его собственноручно написанным докладом, адресованным в министерство Шуазеля; в нем он крайне серьезно перечисляет обязанности комиссара морского флота и предлагает некоторые нововведения в служебном кодексе – с усердием, несомненно оцененным по достоинству его начальством. К этому можно добавить, что во время нападения англичан на колонию, то есть в 1749 году, Казот развил бурную деятельность и выказал даже познания в военной стратегии при вооружении и укреплении форта Сен-Пьер. Атака неприятеля была отбита, невзирая на высаженный англичанами десант.
Однако смерть брата заставила Казота вторично вернуться во Францию; унаследовав от покойного все его состояние, он не замедлил испросить отставку, каковая и была ему предоставлена в самых лестных выражениях и в звании генерального комиссара флота.
II
Казот привез во Францию свою жену Элизабет и для начала расположился в доме покойного брата в Пьерри, близ Эпернэ. Твердо решив не возвращаться больше на Мартинику, супруги продали все свое имущество тамошнему главе иезуитской миссии отцу Лавалету, образованнейшему человеку, с которым Казот много лет поддерживал самые сердечные отношения. Тот выдал Казоту вексель, который следовало учесть в парижской торговой компании иезуитов.
По векселю предстояло получить пятьдесят тысяч экю; Казот предъявляет бумагу – компания опротестовывает ее. Руководители компании заявляют, что отец Лавалет пустился в рискованные спекуляции и потому они не могут учесть вексель. Казот, вложивший в этот документ все свое состояние, был вынужден подать в суд на своих бывших наставников, и процесс этот, принесший много страданий его религиозной и монархической душе, стал первым в серии всех последующих, которые обрушились позже на общество Иисуса, приведя его к гибели.
Так судьба впервые коснулась суровым перстом этого необыкновенного человека. Не приходится сомневаться в том, что с этого момента его религиозные убеждения сильно пошатнулись. Успех поэмы об Оливье побудил его к дальнейшему сочинительству; вскоре появился «Влюбленный дьявол».
Это произведение славится по многим причинам; оно выделяется среди других творений Казота своим очарованием и ювелирной отделкой деталей, но, главное, превосходит их оригинальностью концепции. Во Франции, а особенно за границей книга эта стала предметом пристального изучения и породила множество подражаний.