Страница 8 из 17
– Я дома! – привычно прокричал Морской.
– Как мило! Ты как раз к обеду, иди к нам!
– Здравствуй, кот! – Первым делом вошедший склонился к Миньке, но тот возмущенно зашипел, ощетинился и, оттолкнувшись от паркета сразу четырьмя лапами, прыгнул прочь. – Я тоже рад тебя видеть, – хмыкнул непризнанный хозяин и переключился на людей: – Мое почтение, пани Ильинична! Уже соскучился по тебе, дорогая! – Поздоровавшись как всегда, он сел на свою табуретку у окна и, неожиданно вздохнув, замер, прикрыв веки.
– Что-то случилось? – заподозрила неладное Галочка.
Не меняя позы, Морской поднял на жену странные, светящиеся как-то по-особенному глаза и быстро произнес:
– Ты и не представляешь, сколько всего сразу! Ирина в Харькове. Лариса же, напротив, едет прочь. Ирина вылетела из булочной с криком: «Это я его убила!», но Ларочка успела убежать. При этом я случайно, кажется, стал подозреваемым в деле о смерти иностранца.
Немая пауза затянулась бы навечно, но, к счастью, в компании был один практичный человек:
– Так «случайно стал» или «кажется, стал»? – переспросила Ксения Ильинична. – Ты же, батенька, понимаешь, что это две большие разницы? И кто такая Ирина?
Морской начал объяснять, и чем дольше он говорил, тем непонятнее и запутаннее выглядело происшедшее для слушавших.
Ирина – бывшая супруга Морского, а ныне жена (вернее уже вдова) чехославацкого инженера-конструктора Ярослава Гроха, – как выяснилось, уже несколько дней находилась в Харькове. Она, насколько знала Галочка, уехала из города еще в 1934-м. Уезжала в Киев, а оказалась почему-то в Чехословакии. Морской не выяснил пока, каким путем, но знал, что Ирина давно мечтала об отъезде за границу.
– Сразу после революции ее мать эмигрировала, оставив двенадцатилетнюю Ирину в Харькове в институте благородных девиц. Институт тоже эвакуировался в конечном итоге, но без Ирины – ее в самом начале опасных времен удочерила и поставила на ноги другая женщина, их бывшая кухарка. Чудесный человек и… В общем, мир ее праху! – Морской шептал, склонившись к уху тещи, потому что Галина эту историю и так знала, а вслух подобные вещи все давно уже приучились не говорить. – С родной матерью Ирина долго не общалась. Той сообщили, будто дочь погибла, а Ирина была уверена, что ее бросили. Позже, уже став подающей надежды советской балериной, Ирина узнала, что мать живет в Париже… С тех пор ее словно подменили. Она решила, что хочет воссоединиться с семьей и готова ради этого на любые жертвы. Короче, это глупая и долгая история…
– Тогда они с Владимиром и развелись, – пояснила маме Галочка, – Он, как ты понимаешь, уезжать из своего Харькова никуда и ни из-за кого не собирался и не собирается.
– Не будем столь категоричны, – галантно ввернул Морской. – Из-за тебя, дорогая, уехал бы и глазом не моргнув… Впрочем, давайте я не буду отвлекаться от сегодняшней истории.
Он вернулся к теме, а Галочка еще какое-то время глупо улыбалась, тронутая этим мимолетным, но все же очень важным «из-за тебя, дорогая, уехал бы»…
– Так вот, – продолжал Морской. – Сейчас муж Ирины был в Харькове с каким-то ответственным визитом. Она сопровождала. Их делегация уже собиралась уезжать, но – ох! – эта женщина не может жить спокойно…
Перед отъездом Ирина захотела пройтись по милому ее сердцу Харькову и посмотреть на жизнь настоящих харьковчан, ради чего уговорила мужа и его сотрудницу потихоньку сбежать от вежливых сопровождающих в штатском.
– Она говорила: «Улизнуть из-под надзора», – хмыкнул Морской. – Но мы-то понимаем, что речь шла об охране. Конечно, выбранные Ириной для экскурсии места сплошь оказались злачными. Впрочем, где у нас сейчас безопасно для наивных и, главное, обеспеченных иностранцев? Подобное знакомство с аборигенами – это как… – Он запнулся, подбирая подходящее сравнение.
– Как чеховское ружье, – подсказала знающая мужа Галина и пояснила для мамы: – Закон драматургии: если на сцене висит ружье, то рано или поздно оно должно выстрелить, или вся пьеса насмарку.
– Как решение глупого мышонка позвать для колыбельной тетю кошку, – дополнил Морской.
– Как верх дегенератства! – резюмировала пани Ильинична.
Галочка с мужем многозначительно переглянулись, но возражать не стали.
– В конце прогулки Ирина потащила компанию в нашу булочную, – продолжал Морской. – Та закрывалась на переучет, но Ирина каким-то чудом уговорила продавщицу разрешить им остаться в зале да еще и подать кофейник. Ирина выпила чашечку кофе, нахваливая заказанную тут же гору пирожков, и… грохнулась в обморок. Пришла в себя и обнаружила вокруг милицию. Рядом прямо на полу сидела коллега мужа. Она с ужасом сообщила, что осталась без кошелька, без бус, без кольца и бог знает без чего еще. А Ярослав Грох, – Морской не стал делать театральную паузу, потому что развязку все уже и так понимали, – лежал рядом в луже крови. Он был убит. Ирине наказали отойти от тела. Она пыталась спорить – оттащили. В общем, похоже, с целью ограбления компанию чем-то опоили, а Ярослав Грох, к сожалению, очнулся до того, как преступники ушли. Он вроде бы пытался оказать сопротивление – вокруг зафиксированы следы драки – и погиб. Череп пробит, глаз заплыл…
– Какой ужас! – еле смогла вымолвить Галочка. – Значит, не несчастный случай, а жестокое убийство. Бедная Ирина. Как она держится?
– Я, честно говоря, не знаю… Когда она мне все это рассказывала, то рыдала на моем плече безутешно. А с докторами говорила вполне спокойно. Ее и вторую пострадавшую забрали в больницу. Но, кажется, вот-вот должны вернуть в гостиницу. Я это знаю от Горленко. Он будет вести дело.
– Наш Коля? – ахнула Галочка.
Николай Горленко, так уж получилось, рассорился с Морским год назад. И Галочка, конечно, была бы рада, если б обстоятельства помирили бывших закадычных друзей. Она считала, что настоящие люди должны уметь прощать. И верила в Морского…
– Ваш Коля, – подтвердил Владимир нервно. – Бедняге чистоплюю пришлось со мной заговорить, куда деваться. И да, я тоже нарушил обет и тоже говорил с ним. Итог: мне велено явиться завтра утром для дачи показаний. Но нет худа без добра – явиться на работу смогу уже после обеда, – Морской попытался разрядить обстановку: – Ради опроса моей скромной персоны милиция лишит кинофабрику специалиста на целых полдня! Немудрено – пока в этом деле ничего не понятно, а внимание от всех контролирующих органов огромное. Николаю важно сейчас изображать усиленную деятельность. А кого могли, всех уже опросили. Продавщица клянется, что поставила кофейник на стойку, приказала посетителям последить за порядком в помещении, а сама вышла принимать товар, да еще и осталась там на перекур со знакомым водителем. Больше ничего не видела. О трагедии узнала только от милиции.
– А кто вызвал милицию?
– Сознательные граждане, – ответил Морской. – Причем задолго до убийства. В каждом месте, где видели компанию Ирины, находился кто-то, кто звонил по 02 заявить о подозрительных личностях, шпионящих в пользу Америки и высматривающих, куда бы лучше скинуть атомную бомбу.
– Типун тебе на язык! – возмутилась пани Ильинична. – Нашел чем шутить!
– Какие уж тут шутки, – развел руками Морской, но иронизировать по поводу тревожащей всех угрозы перестал. – Вроде после первого же звонка бдительный дежурный принял меры, выслал ребят, те проверили у иностранцев документы, вернулись и доложили куда следует. В ответ получили приказ установить за беглыми иностранцами слежку, пока не прибудет положенное им сопровождение. Задание было несложным: звонки от неравнодушных продолжались и установить место нахождения троицы было проще простого. Наряд особо не спешил. Увы, зайдя в булочную, ребята обнаружили три трупа. Через миг, правда, два из них ожили, но серьезности происшедшего это уже не меняло. Всех поставили на уши, примчался Коля, который там как раз напротив ошивался в МГБ по каким-то другим делам, но сразу же переключился на дело Гроха – он же у нас нынче главный центровой спец по расследованию убийств. И в это самое время нам с Ларочкой стукнуло в голову поесть булок… Нелепость совпадения удручает. Я, понимаете ли, бывший муж, случайно оказавшийся на месте убийства нынешнего. Роль подозрительна.