Страница 131 из 154
Вышли обратно только благодаря пожару и спрятались в небольшом домике-сторожке. Помимо них, выжили старая повариха и девчонка-служанка, у которой была прострелена левая рука — сейчас она одной рукой возилась с грязной посудой.
Когда я вышел на улицу, не знаю сам, почему, подошёл к одному из тел и откинул покрывало. Под ним лежала девушка с веснушками и короткой причёской. Казалось, верни ей очки, и она будет выглядеть почти как живая, если не смотреть на цвет её кожи.
— Говоришь, только два рода около города? — негромко спросил Росси за моей спиной.
— Остальные живут в самом городе и его пригородах, — бросил я взгляд по направлению к Линт-Хайвену. — Кто в собственном доме, кто в богатых апартаментах. Думаю, что там таких погромов не будет.
— Понятно… — протянул он немного задумчиво и кивнул на трупы. — Знал их?
— Нет, — покачал я головой, накрыв девушку, после чего встал. — Просто знакомое лицо.
— Врёшь же, — по-доброму усмехнулся Росси. — По лицу видел, что что-то не то. Ещё когда в доме сидел.
Я посмотрел на Росси.
Почему-то даже сейчас, на совершенно другом лице, я видел знакомые очертания того человека, которому выстрелил в спину.
Говорят, что все убийцы — ублюдки. Что все они моральные уроды, что тот, кто шагнул на этот путь, не способен быть человеком и так далее, ведь они не ставят в грош чужую жизнь, но я не был с ними согласен.
Тот же Росси, он убивал за деньги людей, не моргнув глазом, но при этом мог от чистого сердца помогать какой-нибудь старушке или защитить людей от терроризирующих их бандитов. Я даже не помню, чтобы он хоть раз схватился за револьвер без необходимости. Попроси, и он поможет, заплати, и он убьёт. Простой, как монета с двумя сторонами.
В этом был весь старый, добрый Росси-наставник, который был, наверное, таким же простым внутри, как и снаружи. Простой добродушный и весёлый усач, в котором чувствовалась какая-то уверенность и даже мудрость несмотря на то, что я был старше него. Он, наверное, был один из тех, кто заложил в меня какие-то принципы и личность. Человек, которого я мог назвать по-своему не только наставником, но и отцом.
Но сейчас я почему-то захотел соврать ему. Просто появилось желание не говорить, словно это было чем-то личным. Я бы сказал, что мне плевать на то, что погибла Фиалина или нет, но почему-то говорить о ней не хотелось. Не так себя ведут, когда тебе плевать на человека.
И всё же я ответил.
— Я спал с девчонкой из этого рода, — ответил я по-честному. — Она была неплохой девушкой, а тут такая тупая смерть.
— С другой стороны — быстро.
— Да, но всё равно… не знаю даже… устаёшь от этого? На прошлой миссии я похоронил дюжину хороших парней. На позапрошлой трёх товарищей, которым мог доверить спину. После каждой такой смерти я чувствую себя пустым, безразличным и уже думаю, что всё, вот оно, я потерял всё, что делало меня чем-то похожим на живого. Мне плевать, и я готов убивать всех без разбору. А потом опять привыкаешь, опять… находишь товарищей, которые тебе уже не так уж и безразличны.
Он похлопал меня по спине.
— Это нормально. Ты же не псих, у которого крыша протекает в четырёх местах. Поэтому не парься.
— Да я и не парюсь, — отозвался я. — Мне плевать. Я её почти не знал.
— Ну-ну, — хмыкнул Росси. Он сделал шаг в сторону, оглядевшись. — Нет ничего плохого быть иногда просто человеком.
— Нас нельзя назвать людьми. Кого угодно, но не нас.
— Человек — это не тот, кто имеет две ноги, две руки и голову. И не тот, кто пальцем муху не обидит, Резня. Люди многого не понимают и не видят, слишком многое пытаются подогнать под какие-то стандарты, но тебе не пять лет. Ты должен понимать это.
— Но многим банально виднее со стороны, — не согласился я.
— Настолько виднее, что в одном из миров, где я был, была биологическая война, — хмыкнул он. — Многие люди просто не умеют смотреть с другой точки зрения.
— И всё равно. Раньше я бы не заметил этого от слова совсем. А сейчас… — я огляделся. — Я как те солдаты, что всегда сидят в запасе. Они умеют убивать, они прошли не один бой, но теряют хватку, слишком привыкнув к спокойной жизни. Отвыкнув от ужасов войны и постоянного прессинга, когда ты даже спишь чутко, они становятся как мякиши.
— Это плохо?
— Это плохо. Это мешает убивать и заставляет делать неправильный выбор.