Кузены

– Они просто чудесны, – честно ответила Аллисон.

Мэтт смахнул воображаемый пот со лба.

– Ну, теперь она может считать, что год прошел не зря.

Аллисон прикусила губу, сдерживая улыбку. Мэтт был симпатичным и обаятельным, но в настоящее время – несмотря на родство с Терезой – среди младших Стори считался персоной нон грата. Прежде они относились к нему по-дружески, пока на прошлое Рождество он не закрутил с Кайлой Дьюгас – подружкой Андерса, с которой тот то сходился, то расходился. Отношения Кайлы и Мэтта продлились каких-то два месяца, но этого хватило, чтобы Андерс записал его в свои кровные враги на всю жизнь. Последние полгода Аллисон не помнила, чтобы братья называли Мэтта иначе как «долбаный Мэтт Райан».

– Тут скоро должен появиться Андерс… – услышала она собственный голос.

Улыбка Мэтта увяла.

– Спасибо за предупреждение. Тогда мне лучше исчезнуть. К тому же меня все равно нет в списке приглашенных… – добавил он, обводя глазами сверкающее внутреннее убранство.

– Нет, я не хотела…

Господи, и в мыслях не было его прогонять! Аллисон полагалось злиться на Мэтта из-за Андерса, но ведь на самом деле тот вкладывал в отношения с Кайлой столько же усилий, сколько и во все, что не касалось непосредственно его драгоценной персоны, – то есть самый минимум. А Мэтт… это Мэтт.

Он криво улыбнулся.

– Эй, не стоит за меня переживать. Мое дело сделано, раз тебе понравились цветы. – Он шагнул ближе, и его голубые глаза лукаво заискрились, скользнув по выцветшей футболке и спортивным шортам Аллисон. – Ты так на праздник пойдешь? А что, мне нравится. Такой местный неформальный прикид.

– Матушка бы тысячу раз умерла на месте, а потом воскресла, чтобы прибить меня, – откликнулась Аллисон, хоть и знала, что Мэтт шутит.

Он еще немного приблизился.

– А как бы она восприняла, если бы ты выпила со мной кофе на следующей неделе?

Стоп, Мэтт Райан правда приглашает ее на свидание?! Аллисон открыла рот, чтобы ответить – хотя сама понятия не имела что, – но тут в проеме появилось знакомое лицо. Красивое, с выражением какого-то ожидания в глазах и немного высокомерное. Адам! Уже вернулся из Бостона – значит, и Андерс может быть где-то здесь. Аллисон расправила плечи и одарила Мэтта заученной фирменной улыбкой Стори.

– Уверена, она вовсе не стала бы возражать. Мы можем назначить время позже – сейчас мне нужно идти. Прошу меня извинить.

Хоть Абрахама Стори и не было с ними больше, Аллисон точно знала, что бы он сказал о ее затруднительной ситуации: с одной стороны братья, с другой – романтическое увлечение. «Семья прежде всего».

– Мальчишки, вы вернулись! – крикнула Аллисон, бросаясь к ним с широко распахнутыми объятиями.

Глава 5. Обри

– Как я выгляжу?

Милли, стоя у своего шкафа, поворачивается вполоборота, одна рука на бедре. Темные длинные волосы распущены, из одежды – укороченные белые джинсы и легкая маечка с яркими розовыми и серебристыми цветочками.

– Просто супер, – честно отвечаю я.

Лениво водя рукой по потертому зеленому покрывалу на своей кровати, я дожидаюсь, пока двоюродная сестра закончит собираться. В общежитии для временных помощников на лето далеко не так роскошно, как в самом курортном отеле. У нас на двоих одна маленькая голая комната, обставленная по-спартански – две кровати, встроенные шкафчики с выдвижными ящиками и зеркалами, два стола с простыми деревянными стульями. Туалет с ванной в коридоре. Посмотреть телевизор с большим экраном, сидя на мягком, можно только в общей гостиной.

Чемоданы Милли не поместились в узкий платяной шкаф и занимают все пространство между столами. Хотя если у нее все вещи такие, как сейчас на ней, будет глупо обвинять, что она привезла их в таком количестве.

– Классная майка, – замечаю я.

– Спасибо. Баба́ купила ее в ту же поездку в Японию, что и твой гамагути, – откликается Милли, тщательно расчесывая щеткой и без того сияющие волосы.

– Это было так мило с ее стороны…

Сразу, как мы оказались в комнате и начали распаковывать вещи, Милли вручила мне подарок от своей бабушки – чудесный кошелек с металлической застежкой и рисунком в виде голубых волн: «Она знает, что ты любишь плавание». У меня комок встал в горле. Мамины родители уже умерли, так что Милдред Стори – моя единственная бабушка, однако совершенно посторонняя женщина – оказалась куда добрее и заботливее.

Со странного и неловкого знакомства в кабинете Карсона Файна прошло уже четыре дня. Тогда, едва мы оказались вместе в комнате общежития, Милли заявила, что бабушка понятия не имела о нашем грядущем приезде.

– Разве ты не видела ее лицо? Она была просто в шоке.

– Ну да, она оказалась не готова. Наверняка не так представляла наше знакомство – как бы между прочим. Но, Милли, как она могла не знать, что мы приедем, если сама нас пригласила?

Та фыркнула:

– Это мог быть кто-то другой. Я уже не уверена, что письма были от нее.

– Полная бессмыслица, – возразила я.

Я действительно тогда так считала. Решила, что Милли просто выдумывает. Однако с тех пор мы получили от бабушки одно-единственное известие – обезличенные несколько строчек, где сообщалось, что она уехала в Бостон по делам. «Свяжусь с вами по возвращении».

Мне все еще кажется, что Милли преувеличивает, но… Очень странно пригласить к себе никогда раньше не виденных внуков, а потом взять и самой уехать.

Милли взмахивает щеткой все ожесточеннее, взгляд в зеркале становится злым.

– Будь Баба́ ясновидящей, купила бы нам футболки с надписью «Моя вторая бабушка – стерва-разводила».

Я невольно хихикаю, но тут же чувствую себя виноватой и скорее меняю тему:

– Интересно, бабушка видела статью?

В воскресенье местная газета вышла с заголовком «Новая глава в истории Стори: внуки возвращаются на остров». Кто им сообщил – непонятно. Милли думает, что та девушка, которую мы встретили, Хейзел, но я подозреваю Карсона Файна. С самого нашего приезда он обращается с нами как с членами местной королевской семьи, предоставляет разные бонусы вроде возможности пользоваться курортным «Джипом» или работать в удобную смену. Бассейн, где я дежурю в качестве одного из спасателей, открывается в шесть утра, но я ни разу не приходила туда раньше десяти. Джона и Милли трудятся в двух гостиничных ресторанах – не знаю насчет него, мы больше почти не общались, но она проводит там едва ли три часа в день, это точно.

– Ну, кое-кто ее точно заметил, – усмехается Милли.

Вчера после обеда в своих почтовых ящиках мы обнаружили одинаковые кремово-белые конверты. Я сперва решила, что это от бабушки, однако внутри оказалось нечто совсем другое:

Кому: Обри Стори, Джоне Стори и Милли Стори-Такахаси

Дональд С. Кэмден, эсквайр, приглашает вас отобедать с ним в среду, 30 июня, в час дня в ресторане «Л’Этуаль».

Ответить просьба на почту Мелинды Картрайт:

[email protected]

– Бог ты мой, Дональд Кэмден! – воскликнула Милли, когда мы прочитали письмо. – Хочет и нас прогнать с острова, как родителей? «Вам известно, что вы сделали», – низким голосом добавила она.

– Да ладно тебе…

Протест вышел слабым и не слишком уверенным. Чем дольше мы не получали известий от бабушки, тем меньше я представляла, чего можно ждать. Ну, скоро мы все узнаем. Сейчас уже без пятнадцати час, машина, посланная за нами Кэмденом, должна прибыть с минуты на минуту.

– Давай лучше о чем-нибудь более приятном, – застегивая вторую сережку, предложила Милли. – Что там твой парень? Скучает без тебя?

Я машинально достаю из кармана телефон. В прошлую пятницу, прямо перед вылетом из Портленда, Томас написал мне: «Удачно провести лето!» — и добавил гифку с волнами. Прощальные слова вышли какими-то странными… как будто окончательными. Больше я ничего от него так и не получила, хотя сама постоянно ему писала, что у меня нового, и оставила пару голосовых сообщений. Я понимаю, разница во времени, да и телефоном во время летней подработки пользоваться нельзя, но все равно…