Страница 3 из 15
– Ладно, давай экзаменационный лист… – впрочем, возможно, дело было не в документах, а в каком-нибудь предварительном «звонке сверху». Телефонное право в СССР в настоящий момент вовсю цвело и пахло. Слава богу, ко мне оно повернулось своим «ласковым» боком… Впрочем, точно я этого не знал. Да и не особо интересовался. Поступил – и ладно.
Так что в настоящий момент я, можно сказать, уже являлся студентом первого курса факультета иностранных языков Ленинградского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени университета имени А. А. Жданова… Ну или должен был вот-вот им стать. Хрен его знает, когда у них там выйдет приказ о зачислении.
– Здесь погуляем или в центр поедем? – спросил я, когда мы вышли на улицу. – Можем и к Неве сходить.
От этого дома до Невы было метров семьсот. Ну то есть если считать до Володарского моста и идущего вдоль реки проспекта Обуховской Обороны. Напрямую-то куда ближе. Но напрямую пришлось бы ломиться через кусты и газон.
– А давай ты мне покажешь, где мы будем учиться! – с энтузиазмом предложила Аленка. Ну да, через два года, когда моя любовь окончит школу – она должна была поступать сюда же. Более того, по моим расчетам, заканчивать ЛГУ мы с ней должны были в одной группе и в один год. Потому что те два года, на которые я ее сейчас обгоняю, у меня заберет армия. Я усмехнулся.
– Ну поехали…
До «Ломоносовской» мы дошли минут за семь. Она пока являлась конечной станцией Невско-Василеостровской линии, но работы по ее продолжению уже шли. Ну а ближайшая к месту нашей будущей учебы станция метро «Василеостровская» располагалась на нашей же линии, так что переходить нам никуда было не надо. Более того, на этой же линии располагался и Московский вокзал. Что было весьма удобно с, так сказать, логистической точки зрения… А от «Василеостровской» до нашего факультета мы добрались вообще меньше чем за пять минут.
– Это университет? – несколько удивленно спросила Аленка. – Какой-то маленький. Вот Московский, ну который на Ленинских горах…
– Ну, ЛГУ вообще меньше МГУ, – с улыбкой пояснил я. – Но это не весь университет, а всего лишь факультет иностранных языков. Главное здание Ленинградского университета – это здание Двенадцати коллегий. Помнишь, что это такое?
Аленка на мгновение замерла, наморщив лоб, а затем осторожно кивнула.
– Это-о-о… вроде Петр I что-то такое учредил.
– Точно! – Моя любимая всегда отлично помнила адреса, телефоны, пароли, дни рождения родственников и знакомых, имена актеров и актрис и их наиболее известные роли, а также массу другой важной и нужной информации, но вот с историческими фактами у нее регулярно случались затыки… А вот со мной все было наоборот. Я мог напрочь забыть день рождения тещи или кого из друзей семьи, но то, что, скажем, Нойшванштайн построил король Баварии Людвиг II, который все детство и юность провел в расположенном рядом, но чуть пониже, на берегу озера Альпзее замке Хоеншвангау – я помнил наизусть. Несмотря на всю зубодробительность этих названий для русского уха…
– Он здесь недалеко, километра полтора идти – на Университетской набережной.
– А это какая улица?
– Шестая линия Васильевского острова.
– М-гум, – моя любовь глубокомысленно кивнула. – А экзамены ты здесь сдавал?..
Ну а вечером мы вернулись в уже «нашу» квартиру. Аленка еще раз обошла ее, пооткрывала все краны, форточки, дверцы шкафов, шкафчиков и тумб, а потом подошла ко мне и спросила:
– Ром, а вот интересно – откуда вот это все?
– Что все?
– Ну холодильник импортный, посуда…
Ну да, по советским меркам квартира выглядела суперкруто. В это время даже советскую приличную посуду было достать очень непросто – в магазинах по большей части стояло что-то совсем уж общепитовское, вследствие чего лучшим подарком на свадьбу считался столовый или чайный сервиз… а тут такое иностранное роскошество! Я пожал плечами.
– Не знаю. Возможно, хозяин квартиры – моряк дальнего плавания. Или работает в каком-нибудь нашем посольстве за рубежом.
– Послом? – моя любимая удивленно округлила глаза.
– Не думаю, – рассмеялся я, – скорее поваром или завхозом. Для посла и площади маловаты, и ремонтик слабоват… А мы будем сегодня что-нибудь ужинать?
– Ой! – Аленка всплеснула руками и, развернувшись, ринулась на кухню, на ходу, как солдат по тревоге, одним движением накинув на себя нарядный синий передничек, скорее всего так же привезенный хозяином откуда-нибудь «оттуда». В нашем отечестве таких нарядных я не встречал. Если только кто сам шил…
Следующие две недели пролетели как молния. Мы гуляли по Питеру, сидели в кафешках, катались по каналам и Фонтанке на экскурсионных катерках, съездили на «Метеоре» в Петергоф и на электричках в Гатчину и Пушкин. А также посетили всех родственников как с моей, так и с ее стороны. И я впервые так щедро тратил свои гонорары на всякую мелочь, за эти две недели ухнув на билеты, посиделки в кафе и сувениры почти двести рублей. Притом что средняя зарплата в стране не дотягивала и до ста двадцати.
А потом наступила пятница, двадцать четвертое августа, вечером которого мы с ней сели в купейный вагон «Красной стрелы» и отправились домой. Мне нужно было забрать кое-какие вещи, да и повидаться с родными перед началом учебы было не лишним, а Аленке… ее ждал девятый класс.
Вот так и прошло мое лето – в экзаменах, соревнованиях и странном целомудренном сожительстве с восьмиклассницей))).
Дома все было хорошо. Родители уже переехали обратно в мою комнату, так что на этот раз размещаться в гостиной пришлось уже мне. Сестра готовилась к школе и расстраивалась, что на ее первом в жизни первом сентября не будет меня. Она меня очень любила. Но, с другой стороны, ее уже начали потихоньку доставать примером старшего брата – красавца и умницы… о чем она мне грустно поведала. Ну а я рассмеялся, потрепал ее по волосам и пообещал вечером рассказать ей на ночь сказку.
– А ты с Аленкой сегодня гулять не пойдешь? – вскинулась она.
– Сегодня – нет, – заявил я. Вечер приезда мы решили полностью провести в семьях. Общением друг с другом за две последние недели мы немного насытились. Хотя и я, и она точно знали, что стоит мне сесть на поезд, как мы тут же начнем отчаянно скучать друг по другу…
Первое сентября в этом году выпало на субботу. Так что из дома я выехал в четверг, тридцатого августа. Утром. Потому что за предыдущие два дня созвонился со всеми своими знакомыми в Москве и договорился с ними встретиться, сообщив, что хочу им подарить свою новую книжку. До того было совсем некогда, сплошные напряги – экзамены, соревнования, поступление, Аленка… Так что из города я выехал нагруженный как ишак. Ну дык только семье уже, увы, покойного маршала Бабаджаняна я вез целых четыре книжки – одну Аргунье Аршаковне и три всем трем ее внучкам, которые подросли и стали настоящими красавицами. После смерти Амазаспа Хачатуровича отношения у нас как-то потихоньку наладились и потеплели. А ведь еще были Лора Саркисовна, замдиректора «Молодой гвардии», Пастухов и около десятка разных других знакомых, которым я реально был благодарен за участие в моей судьбе. Так что вес книг, которые я волок, был чуть ли не в два раза больше, чем вес всех остальных моих вещей, которые я взял с собой в Питер…
С Борисом Николаевичем мы пообщались довольно хорошо. Он отодвинул свои дела и велел секретарше сделать нам чаю с баранками, поблагодарил за книгу, уважительно покрутил в руках мои серебряные медали, но по некоторым признакам я почувствовал, что я для него уже, типа, потихоньку становлюсь посторонним. Отработанным материалом… Нет, чувствовалось, что он хороший человек и поэтому вряд ли вот так возьмет и разорвет наше общение, как-то исчезнет, перестанет отвечать на звонки и со мной знаться. Более того, не исключено, что он и дальше будет не против как-то мне помочь. Ну если это будет не очень обременительно. Сделать короткий звонок. Подписать письмо. Либо еще что-то этакое, не слишком напряжное и не делающее его по-серьезному обязанным кому-то в тех кругах, в которых он вращался. Но не более… Увы, наши интересы уже разошлись, и чем дальше, тем этот разрыв будет становиться все больше и больше. Ну да и хрен с ним! Я и так получил от нашего общения чуть ли не на порядок больше, чем рассчитывал. Шутка ли – я только окончил школу, а уже имею в активе три изданные книги, членство в Союзе писателей и звание мастера спорта. И пусть я вроде как все это сделал сам, то есть мои книги никто за меня не писал и марафонские дистанции не бегал – без поддержки я бы точно не добился ничего подобного. Ибо какие бы у тебя ни были собственные таланты и способности, в СССР здесь и сейчас все решал такой ресурс, как блат. Без него было никуда. Совсем. Мы в будущем даже и слово такое забыли почти, а здесь оно было на устах у всех. Блат был нужен на всех уровнях – от ЖЭКа, поликлиники и мебельного магазина и до горисполкома с райкомом партии… И Борис Николаевич мне его обеспечил. То есть не только он, конечно – и Амазасп Хачатурович мне много помог, да и не он один, но во многом именно благодаря Пастухову мои таланты были замечены, оценены и мне было дозволено использовать их почти без ограничений на благо советской страны, социалистического образа жизни и-и-и… группы руководящих товарищей, которым мои успехи и достижения как-то помогли упрочить свое положение во властных структурах. Надеюсь, достаточно серьезно для того, чтобы они меня не забыли напрочь уже завтра…