Горький вкус мести

– Уходите, – горько повторила она, не шевелясь, чтобы не сорваться в рыдания.

Гордость… Упрямая гордость изъедала изнутри, мешая истинным чувствам править. Но Алекс не уходил и лишь затих, собирая силы на исправление своей ошибки, понимая, что виноват сам…

– Дьявол, – вырвал из себя, наконец-то, он и прикоснулся крепкими руками к плечам любимой. – Я найду гада, кто перехватил это злосчастное письмо, подкинул его сейчас… Клянусь!

Кэтрин, не в силах от трепета горячего в любви сердца и обиды на слова того письма, уже не могла сдерживаться, захваченная в объятия возлюбленного. Это именно то, что она хотела: чтобы любимый делал шаг, чтобы он её хватал и удерживал, не давая гордости и сомнениям погубить то хрупкое счастье, что есть. Сама в себе она не могла найти тех сил, чтобы побороть упрямство и принципиальность, в чём признавалась, опять же, только себе, но Алекс всё чувствовал…

– Родная, молю, – шептал он. – Прости мне, что я тогда так не верил в наше счастье. Я убью тех, кто хочет нас разлучить. У них ничего не выйдет…

– Алекс, – заплакала она, расслабившись, и взглянула в его внимательные глаза. – Подтверди, что и с маркитантками у тебя не было ничего и нет! Мне Филипп писал, что к вам в отряд прибыли новые две девушки,… молодые и красивые.

– Милая, наши былые стряпуха и прачка погибли, и да, нам прислали новых. Да, они молодые. Да, симпатичные. Но мне всё равно, кто они и что! Ты – единственная женщина в моей жизни – моя любовь – это ты!

– Кто они?… Не поверю, что не смотришь на них, – качала головой упрямая Кэтрин.

– Одна из них жена одного из наших капитанов. Следует за ним теперь. Другая – не знаю. Сирота какая-то без дома… Что мне до них? – усмехнулся в подступающей обиде Алекс, желая лишь, чтобы любимая верила ему. – И потом, внимание твоего брата больше на них, чем моё!

– Если бы Андре не был с тобой, ты бы тоже грешил, – огрызнулась та вдруг.

– Твоя ревность сведёт меня однажды с ума, – нахмурился он вновь. – Глория хорошо тебя воспитала в ненависти к изменникам, или вообще мужчинам!

Ничего более не говоря, они на мгновение замолчали…

Глава 14

Алекс бережно взял милую за руку и отправился с ней по тёмным служебным коридорам к роскоши спящего леса. Ясное в звёздах небо высилось над лесом, слабо освещая луною их, остановившихся обниматься здесь, на опушке. Огромный дуб рядом, который могучим строением тянулся к верху, как защитник, будто пытался скрыть их от любых глаз…

– Не бойся, любовь моя, молю, – нежно молвил Алекс, прижимая к себе милую.

– Но Филипп писал об этих дамах, как о развратницах, и ещё сообщил, что приедет, если я не отвечу. Я ни разу ему ещё не ответила, – молвила та обеспокоенно. – Мне страшно.

– Кэт, милая, мы же понимаем, кто то старое письмо от меня тебе подложил… Кто-то, посланный Филиппом. Скорее всего, его слуга, поскольку во дворце только ему тот может подобное поручить. Остальные все его сподвижники тоже на войне… И Филипп не успеет сюда прибыть, как я с ним сам разберусь! – уверял Алекс. – Давай и об этих дамочках не думай! Они не развратницы, а жёны или подруги наших же военных! Они нам помогают, и таков закон – им надо быть в отряде. Нам нужны торговки и помощницы. И ещё, – кивнул Алекс, улыбнувшись. – Как только ты могла не заметить свежесть розы из того письма? Даже если бы я и послал тебе письмо, роза не была бы свежей!

– Простишь меня?… – робко молвила та, понимая свою глупую обиду и ревность.

– За что? – удивился тот и сладко поцеловал её манящие губы. – Это ты мне прости за то письмо. Я уже раскаивался в то время, как послал его и просил уничтожить до того, как прочтёшь, но подлецы перехватили.

– Я, – несмело признавалась Кэтрин с лёгкой тревогой. – Мне было плохо от подобного письма. Я будто ослепла и,… я сожгла все твои письма мне,… песни…

– Я тебе их повторю, – подмигнул милый с умилением и жарко захватил во власть поцелуев и объятий.

– Алекс,… милый, – сквозь ласки шептала та. – Возьми меня,… молю… Хочу быть твоей… Только твоей…

– Что ты говоришь, родная? – недоумевая, стал волноваться вдруг он и отступил чуть назад.

– Не хочу, – произносила Кэтрин далее, спуская к бедрам своё платье. – Не хочу достаться никому другому…

– Ангел мой,… ты что вздумала?… – сглотнул в бурном волнении Алекс и поспешил надевать платье обратно на её оголённую грудь и плечи.

– Не хочу, – рыдала та и кинулась к его рукам, что прижали к себе. – Он приедет, он овладеет.

– Милая,… я так не могу,… не смею, – прижимал он к груди всё крепче.

Его страсть била по венам от соприкосновения с желаемой и вновь упрямо оголившейся возлюбленной. Губы их в ласках слились, и они опустились на покрывало ночной поляны. Алекс осторожно дальше обнажал милую, продолжая целовать и обнажаться сам, уже не осознавая реальности.

Они оба купались в жажде быть вместе, стать одним целым…

Алекс целовал Кэтрин трепетно,… бережно… Она в упоительных стонах забыла обо всём на свете, а он целовал её всю,… всю,… не отрываясь и тоже забываясь. Его руки ласкали всё её тело…

Не останавливаясь покрывать поцелуями, Алекс вновь вернулся к губам и осторожно склонился, медленно соприкасаясь,… осторожно,… чувствительно,… аккуратно сливаясь с ней в одно…

Кэтрин прикусила губы и, широко раскрыв глаза, испуганно вздохнула, но тут же расслабилась под продолжающимися ласками милого. О, эти ощущения, что они теперь вместе, заставили всей душой погрузиться в нарастающую страсть,… приближаясь к её пику, к восторгу, которого не знала никогда и вот… Вот, он настал, но останавливаться не хотелось…

И лишь кромешная тьма подглядывала за танцем этой любви под их шёпот, стоны и осторожные поцелуи…

– Люблю тебя, – вздыхала Кэтрин, отдавая всю себя навеки единственно любимому и познавая первые прикосновения их тел.

– Да,… – выдыхал он, летая с нею в раю их любви, будто на века…

…Стихшая в ласках упоительная ночь незаметно стала раскрывать облаками в небесах ворота для розовеющего восхода. Гуляющий в зарослях королевского леса ветер нежно касался утомлённых влюблённых, которые так и лежали в объятиях друг друга, и расставаться не хотелось…

– Рассвет, – шепнул Алекс, глядя на небо.

– Не уходи, – отвечала милая, лёжа на его груди.

– Родная,… Кэтрин, это война… Я сюда вырвался, поговорить с тобой. Генерал вручил мне какое-то послание для королевы, я передал его, но… то было лишь причиною моего отсутствия. Я должен возвращаться, – нехотя вымолвил Алекс, целуя шёлк её волос. – Наш друг Крис тоже отлучался, кстати, но генерал, как всегда, за него.

– Как хорошо и им, – улыбнулась Кэтрин, поглаживая возлюбленному грудь. – Как он смог отлучиться?

– Наш генерал помог по собственным причинам. Надеюсь, друзья уже обвенчаны. Крис шепнул, что собрался туда именно по этой причине, – подмигнул Алекс и, сняв с себя перстень, надел ей на указательный палец снова. – И я строго запрещаю тебе или кому-либо, кроме меня, снимать этот перстень вновь! Запрещаю! Я вернусь, и мы навсегда будем вместе! Сразу!

Искренность светилась в их взглядах друг к другу и когда они уже стояли в объятиях, готовые к расставанию…

– Как же тяжело, – крепко обнимал Алекс обвившую его руками любимую. – Я скоро вернусь…

– Люблю, – шепнула, сдерживая горечь подступивших слёз, Кэтрин, и лес будто шептал вместе с нею, скрывая ухмылку подсматривающего за всем произошедшим слуги Филиппа:

– Люби… А его сразу не станет, как только доложу…

– Храни себя и не верь глупым преградам! – твёрдо сказал Алекс и отошёл к ждущему в стороне своему коню.

– Не уходи, – кинулась следом Кэтрин с хлынувшими слезами. – Возьми меня в отряд!

– Милая, не придумывай! Это опаснее, чем во дворце! И дам подобного рода специально выбирают! Тебя не возьмут ни за что! – восклицал недовольно Алекс и взобрался на коня с вернувшейся нежной улыбкой. – Ангел мой, мне поможет вернуться лишь твоя улыбка, а не слёзы.