Муза

Я задумчиво улыбнулась, встала с его постели и подошла к двери.

– Знаешь, Лёш… Думаю, даже лучше, чем на картинке. Правда. Спокойной ночи, родной.

– Спокойной ночи. – услышала я, уже закрывая дверь.

Оказавшись в коридоре, снова украдкой глянула в сторону спальни. На этот раз дверь была закрыта и… если прошмыгнуть тихо-тихо, как мышка, то в этом не найдётся ничего страшного. К тому же сна не было ни в одном глазу. Даже наоборот: глаза поблёскивали в мягком свете прихожей, а, порой, даже отдавали колдовской чернотой.

– Я ведьма! – пусть и шёпотом, но оттого не менее восторженно вздохнула я, придавая объёма и без того пышным рыжим волосам. – Самая настоящая. – кокетливая улыбка задержалась на губах чуть дольше положенного.

И именно в этот момент вспомнила об эскизах, таящихся в глубине шкафа. Всё ещё растянутые в улыбке губы пришлось прикусить. Я постаралась открыть гардероб, чтобы дверца не вжикнула, не заскрипела, не запищала. Я сделала всё возможное, чтобы не выпал ворох одежды, что небрежно висит на плечиках. Я даже длинную шлейку вытянула максимально бережно. И вот тогда, прижимая к груди своеобразное богатство, сбежала в ванную и закрылась в ней на замок. Слишком резкий свет и общая холодность и неуместность пространства невероятно раздражали… я не отказала себе в удовольствии поморщиться. Но совсем скоро удалось извлечь одну из работ и, я прямо чувствовала, как лицо разглаживается в признаке довольства. Портрет был неплох. Я бы даже сказала, хорош! Чёткость линий, уверенные штрихи мастера, который давно «нашёл» себя. В насыщенном чёрном, чуть размытом сером, и даже безликом белом цвете основы он сумел передать яркость и чувственность моего счастливо пережитого дня. Глаза искрились, а на губах застыла едва уловимая эмоция. Пожалуй, даже я не буду спешить, давая этой эмоции характеристику. Думаю, удовольствие. Именно оно заставляет людей светиться изнутри. А ещё вожделение. «Да» – я сладостно заурчала, точно кошка. Вожделение… Именно его горький осадок застыл в уголках рта. И эта… невозможность получить желаемое. В силу многих причин. Стон острого разочарования разорвал тишину – я прислушалась к себе.

В каждой женщине таится порочность. Не каждый мужчина способен её разбудить. Моя проснулась сегодня. А, может быть, даже вчера.

Я знала, что автор портрета неизвестный художник Старого Арбата. Или… мне хотелось, чтобы это был именно он. Пожалуй, что так. Мастерское исполнение, но, к сожалению, совершенно лишённое чувств. Я без особых терзаний отложила лист в сторону. У меня таких много. Таких большинство. А вот тех, что таят секрет… которые переполнены жаром предвкушения… Их всего два. Первый из них я хранила все эти годы с особенным трепетом. То была рука художника, который, несмотря на пророческое величие, так и не стал признанным мастером. А на портрете мне всего четырнадцать. Это было первое моё искушение. И первый болезненный осколок, насмерть впившийся в сердце. Второй похожий по наполненности портрет был написан моим отцом. Когда-то он украшал огромный гостиный зал в его доме. Это был мой расцвет. Ранний, к слову. Наверно, все ранние так заканчивают: сидя в холодной ванной, склонившись над жалкими остатками некогда богатого внутреннего мира.

Сердце забилось чаще, когда ностальгическое отступление завершилось, а я чрезмерно сильно сжала пальцы на втором эскизе. И это был не портрет. Фантазия, быть может… Предвкушение… Безумное по силе желание…

Узкие плечи полуобнажены. Широкая мужская сорочка открывает длинную шею и резко выступающие ключицы с круглой ямкой между ними. Голова запрокинута. Ленивые завитки волос ласкают разгорячённую кожу, а тонкие пальчики сжимают разбегающийся на груди ворот.

Я чувствовала, как стремительно розовеют щёки. И вовсе не оттого, что была смущена. Просто я знала наверняка, что он хотел этим сказать. И дёргало внутри оттого, насколько искусно он это сделал. Между нами снова стояло желание.

Боясь увидеть то, что укрылось от первого излишне эмоционального взгляда, я спрятала оба эскиза. Запоздало подумала, что надёжнее было бы их сжечь. А потом ещё долго пыталась отдышаться на балконе. Сигарета выгорела раньше, чем я сумела разобраться с ворохом мыслей. И раньше, чем вспомнила, что я вроде как бросила. Бросила, как только узнала, что беременна. Тогда это показалось проще простого. И зависимости никакой не было. Так… баловство. Насколько крепко сижу на никотиновой игле, я осознала только сейчас, жадно затягиваясь и смеясь над собственной впечатлительностью. Ситуацию нужно просто отпустить. А завтра станет легче.

Удивительно спокойное, ровное утро постучалось в моё окно. А ведь проспала я часов пять от силы. Крепкий кофе стал, скорее, ритуалом, нежели необходимостью. Обжигающий напиток наполнил рот порцией удовольствия и я улыбнулась, щурясь в ярких лучах летнего солнца. Вот тогда-то в кухне и появился муж. Он вошёл, посмотрел на меня и едва уловимо поморщился. Я предпочла на это не реагировать. Никак.

– Что, даже не спросишь, куда я иду? – недовольно начал он, втягивая меня в своё раздражение. Я послушно склонила голову набок.

– Куда ты идёшь?

– На работу вызвали! – сказал он так, будто ругнулся, и чертыхнулся следом. – Не знаю… мне новый проект предлагают. – буркнул и посмотрел на меня, надеясь, что я этот его взгляд не уловлю. – Отказываться не с руки. – добавил тут же, обрисовывая картину. – Возможно, отпуск придётся отложить… – и снова взгляд в мою сторону. Теперь даже злой, потому что мне по-прежнему неинтересно. – Саша, ты слышишь?

– Я тебе вчера всё сказала. – уступчиво мурлыкнула я и погладила Витю по ладони. – Очень жаль, но ты же знаешь все эти договоры… деньги нам действительно не вернут. Если не можешь лететь, то лучше уже сейчас захвати с собой документы, чтобы оформить разрешение на выезд.

– Какой выезд?

– Для Лёши. – с железной выдержкой пояснила я, не намереваясь не то что голос повышать, а даже улыбаться не перестала.

Муж изменился в лице.

– Я всё же рассчитываю отмахаться. – нервно повёл он шеей и тяжело вздохнул. – В конце концов, столько лет без остановки на них пахал… Пора бы и честь знать.

Я упрямо смотрела в окно. Молчание затянулось. Добавить Вите было нечего. Мне, впрочем, тоже. В итоге он перехватил мою чашечку кофе и выпил его, не поморщившись, хотя обычно предпочитал с сахаром и сливками. Думаю, это была победа.

А через два дня позвонил Матвей с предложением забрать документы. Мы подписали новый договор. И вместе со страховками, ваучерами, бесконечными рекомендациями, я получила пожелания счастливого пути. Вполне искренние для работника его сферы. Егор больше так и не объявился, а пятничная годовщина, ресторан и подарок, не смогли перетянуть внимание на себя.

Глава 6

Утомительный перелёт выжал без остатка даже самых стойких, а палящее солнце Манилы дополнило впечатления изнуряющей жарой. Муж проклял меня по десятому кругу, а вот Лёша вёл себя вполне сносно. Хотя тоже устал.

До перелёта на остров оставалось достаточно времени, и я бы предпочла провести его с пользой: осмотреть местность, но Витя упёрся. Мне не терпелось окинуть критическим взором древний город, старинные церкви, прикоснуться к выщербленным от ветра и солнца стенам. А ещё я мечтала уже сейчас окунуться в незабываемый азиатский колорит, пуститься во все тяжкие гастрономического разврата. Но муж категорически отказывался двигаться с места. К сожалению, на уговоры сил не осталось совершенно, и мы бестолково сгрузились в зале ожидания. И на Палаван явились опустошённые донельзя. Так, что даже местные красоты не смогли разбудить утерянного в пути энтузиазма. Прийти в себя получилось неожиданно скоро. На рецепции. Когда мне пришлось трижды переспрашивать информацию, озвученную с запредельно доброжелательной улыбкой. Пульсация барабанила в висках, не позволяя уловить суть сказанного. Я бегло оглянулась на мужа и сжалась под его взглядом. Казалось: миг и он всё поймёт.