Спасти героя

И вот день настал. Аш не смогла заснуть, потому что слишком устала за долгий предыдущий день, последний день подготовки к заданию.

Дэтэ вошел, едва она оделась, и сразу понял, что она не спала.

– Я же просил тебя принять снотворное!..

– Я приняла, но оно не подействовало.

Он озабоченно заглянул ей в глаза, приподняв лицо за подбородок.

– Как ты себя чувствуешь?.. Не больна?

– Нет.

–Просто слишком устала, верно?… Так бывает при столь интенсивной подготовке, и я не раз предлагал Совету снизить нагрузку в последнюю неделю!… Вот что… Отменим последний инструктаж. Ты все помнишь и без этой формальности. Вместо этого ты просто поспишь.

Он, как всегда, был добр к ней. Увидев благодарность в ее взгляде, Дэтэ отпустил ее подбородок. Закрылся.

– Медосмотр в семь. В семнадцать тридцать, если все будет в норме, портал.

Время и место было выбрано и утверждено советом: угол небольшой площади перед церковью Сен–Мартен, маленькой церковью на тогдашней окраине Парижа, которой теперь не существует. Портал, через который она попадет в XVI век, ровно за девять месяцев до дня его гибели, по расчетам технологов портации, будет открыт в помещении административного здания, расположенного прямо напротив их офиса.

К семнадцати она была готова. На месте локализации портала, в вестибюле первого этажа здания, через который проходили, не обращая на них особого внимания, спешащие по своим делам чиновники, был очерчен круг. Двое техников сенсорными приборами настраивали оборудование для портала, врач, скучая, сидел за портативной системой диагностики. Люди были заняты своей работой, никому не было до нее дела. Ни провожающих, ни знакомых, ни коллег, ни наблюдателей. Внезапно стало страшно и одиноко. Вдруг она никогда не вернется назад? Случиться может быть все что угодно!.. Эта мысль и раньше приходила ей в голову, но теперь она испугалась другого – что если, здесь, в ее времени, где жила она настоящая, где ее знали под своим именем, никто не вспомнит о ней с грустью, или может быть даже не заметит что ее больше нет?… Родители умерли… Дэтэ?.. Он, пожалуй, да… Но потом решит, что воспоминания отвлекают его от работы, и небольшим усилием воли вычеркнет ее из памяти. А воля у него железная… Да, ее смерть никого не заденет по-настоящему, точно она и не жила… Да и возвращаться-то ей не к кому.

Она вдруг остро ощутила свое одиночество, ясно, как никогда в жизни. Странно, значит работы, профессионального и дружеского общения может быть не достаточно?… Страх заставил ее желать остаться, против логики она начала цепляться за настоящее, точно за последний дюйм земли перед пропастью неизвестного. Ей не было ради чего жить, но и ради чего умереть тоже.

Если бы не Дэтэ, она бы, возможно, совсем разволновалась и запаниковала, поднялось бы давление, и ее бы не допустили к портации.

Легко угадав ее настроение, он сказал:

– Ты справишься, я верю. И потом, я всегда помогу тебе. Мы будем видеться через портал раз в две недели, как условлено. А если возникнут экстренные ситуации, чаще. Ты выполнишь задание и вернешься.

Она кивнула в ответ на его ободряющую улыбку. Дэтэ умел успокоить.

Чтож, в конце концов, это даже хорошо, что грустить по ней не кому, так легче умереть, если придется… без сожалений, обязательств и прощаний. Впрочем, умирать еще рано. Сначала, нужно выполнить задание. У нее всего шесть месяцев, чтобы изменить судьбу одного человека, который достоин жизни. Она готова.

Все что случилось дальше, она не поняла, не успела осознать. Она просто выполнила инструкции Дэтэ, сняла рабочий комбинезон, оправила на себе костюм, сработанный под одежду того времени, ступила в круг… и все.

Яркая вспышка… и она уже там. Странно, она ожидала чего-то большего. Как трудно было поверить, принять саму мысль, что она уже в 1579 году!.. Запахи и звуки изменились сразу, а вот зрительное восприятие настроилось, как и предупреждал Дэтэ, только спустя минуту, другую.

Аш находилась на краю площади, часть которой занял рынок. Она стояла у каменной стены церкви, почти прижавшись к фасаду. Место было выбрано так, чтобы ее не сбили всадники, и ее внезапное появление не привлекло ненужного внимания людей.

Все получилось. Она действительно была там, в средневековом Париже!… Воздух здесь был как-то прозрачнее, чище, небо голубело ясно и ярко, а дома, тесно жавшиеся друг к другу по периметру небольшой площади выглядели все же не так угрюмо, как на старинных гравюрах. Большинство сооружений были из камня, но были и деревянные, одно, двух и реже трехэтажные. Крыши домов побогаче сияли яркой коричневой черепицей, другие, покрытые соломой или дерном, наводили на мысли о деревне. И запахи здесь были насыщеннее, сильнее: пахло лошадьми, навозом, гниением нечистот, сеном, яблоками и свежим хлебом с прилавков, сочной молодой травой и вспаханными полями… столько ароматов одновременно, а ведь весна только-только началась, было только самое начало марта. А люди!.. так непривычно, картинно они выглядели: одежда была очень сложного кроя, с многочисленными симметричными и асимметричными складками, драпировками, или другая крайность – лохмотья; цвета одежды горожан неяркие, в основном темные или серые, спокойные… Головные уборы были у каждого, чепцы с лентами, капоры, шапки, причудливые маленькие шляпы, или береты, как у нее самой. На площади стояли прилавки, шла торговля, обмен, покупатели делали покупки, продавцы нахваливали товар, рядом чумазые дети затеяли какую-то шумную игру, нищий протягивал шапку, нараспев читая молитву, прохожие молча или переговариваясь, шли по делам, не обращая внимания на очень грязную, утоптанную тысячами ног землю, которую густо покрывал мусор: несъедобные части овощей, солома, обрывки тряпок, которыми побрезговали нищие, остатки предметов домашней утвари, а кое-где испражнения лошадей и людей. Аш сразу вспомнила лекции Дэтэ, он не раз говорил, что тогда улицы города, кроме дорог возле особняков знати, никто не убирал, поэтому заваленные нечистотами и мусором они служили источником инфекций и зловонного запаха. Благо, что мусора в те времена было несравнимо меньше, чем в современном мире, и он разлагался довольно быстро, поскольку весь был естественного происхождения. Город не выглядел аккуратным или нарядным, нигде не видно было зелени, но все же даже в этой маленькой площади узнавался Париж будущего. Что-то неуловимое в воздухе, улицах, интонациях людей, было знакомым, свойственным городам и в ее времени, только архитектура и одежда были иными. Аш немного успокоилась и прислушалась к речи… немного трудно для восприятия, она не сразу понимала… Но ведь это крестьяне, она же училась говорить иначе, и надеялась, что Бюсси не отличит ее произношение от своего.

Аш, наконец, решилась ступить, сделала два шага и чуть не упала, запнувшись за что-то, обернулась посмотреть, за что запнулась, и тут спиной столкнулась с прохожим.

– Простите, сударь… – огорченно произнесла она, поспешно поклонившись.

Боже, какая она неловкая!… Досадуя на себя, Аш подняла глаза на прохожего и замерла в ужасе.

Это был он, Бюсси, граф Луи де Клермон!.. Она отлично его узнала, хоть он выглядел и немного иначе, чем на гравюрах. Художники не смогли передать в полной мере его обаяние.

Он удивленно смотрел на нее своими яркими карими глазами. Внешность его в правду была более чем привлекательна: правильные черты, с отпечатком врожденной гордости, атлетического сложения фигура, одежда, подобранная с тонким вкусом и умеренностью в модных тогда драгоценностях. Он был так хорош, что она немного растерялась, как всегда непроизвольно пасуя перед чем-то безупречным.

– Ничего, юноша, просто пользуйтесь глазами, когда ходите по улицам, – отвечал он, продолжая ее разглядывать, – С вами все в порядке? Вы что-то потеряли?

– Ах, сударь… – пролепетала она, еще больше смутившись, его голос был глубок и красив, как он сам, и, слава богу, она его понимала, как и он ее, – Я просто ищу… хотел выяснить… где живет один мой пациент… Вчера, когда меня к нему пригласили, было темно.