Страница 17 из 25
— Ваше превосходительство, из Пекина от Посланника и полномочного министра Лессара пришла депеша. В Запретном городе идёт бой.
— Значит началось. Подождём, чем всё закончится. Надеюсь, Павел Михайлович не забудет сообщать нам новости, — задумчиво произнёс Вогак.
— Я рад, что именно Вы, господин полковник, являетесь личным представителем императора Российской империи, — вежливо на отличном английском произнёс Юань Шикай, склонившись, сидя в кресле, в легком поклоне.
Я и генерал сидели за столом для чайной церемонии в одном из помещений второго этажа Мраморной ладьи — озёрного павильона пекинского Летнего дворца, также известного, как Корабль Чистоты и Мира. Насколько я успел узнать у Лессара, дворцовый комплекс Запретного города вновь подвергся значительным разрушениям.
Не везёт в последнее время этому комплексу. Во время Второй опиумной войны сорок три года назад англо-французские войска овладели Запретным городом и оккупировали его до конца войны, основательно разграбив и разрушив.
Три года назад во время Боксёрского восстания императрица Цы Си бежала из Запретного города, оставив его союзным войскам восьми держав, которые его вновь обчистили и порушили. Надо отметить, что наши войска в этом участвовали недолго, так как были выведены из Пекина. Цы Си со своим двором вернулись во дворец лишь год назад.
А теперь ещё и военный переворот. А всем известно, что свой своего режет куда с большим удовольствием и азартом. Достаточно вспомнить княжеские междоусобицы на Руси. А здесь ханьцы и маньчжуры.
Не хочется мне даже представлять, что сейчас в Запретном городе твориться, хотя с момента переворота прошло уже три дня, но у кого сейчас реальная власть, не знает никто. Каких-либо заявлений перед общественностью с китайской стороны до сих пор не было. Все входа и выходы в иностранные концессии в Пекине были блокированы большими подразделениями китайских войск в форме Бэйянской армии. Делалось это якобы для их охраны иностранных граждан, а в самом городе введено что-то типа военного положения.
И вот в таких условиях вероятный диктатор Китая — генерал Юань принял меня для приватной аудиенции.
— Благодарю Вас, Ваше превосходительство, — искренне ответил я и также склонился, сидя, в ответном поклоне.
— Итак, хочу довести до Вас, что в результате волнений в Запретном городе вдовствующая императрица Цы Си, Великий князь Чунь, всё его семейство и многие другие приближённые к трону не пережили их. Завтра будет объявлено, что вся полнота власти вновь перешла в руки императора Цзай Тяня, который продолжить править под лозунгом Гуан Сюй. К сожалению, его супруга Лунъ Юй разделила судьбу Чжэнь — когда-то любимой наложницы императора, — генерал улыбнулся. — Очень дед Жемчужной наложницы мечтал об этом.
— Позвольте простить моё незнание, но кто же дед погибшей любимой наложницы императора? — поинтересовался я.
От Вогака я слышал о том, что перед тем, как покинуть Пекин во время Боксёрского восстания, Цы Си приказала утопить в колодце Чжэнь, когда та попросила вдовствующую императрицу разрешить императору Гуан Сюй остаться в Пекине и вести переговоры с иностранными дипломатами.
— Её дед носит фамилию Ютай и он генерал-губернатор провинций Шэньси и Ганьсу. Это практически весь север империи Цин. И ещё, губернатор Ютай мой хороший друг. Её дядя — генерал Чаншань командует войсками провинции Гуанчжоу. Отец прекрасной Чжэнь был вице-секретарем Министерства доходов.
— Был? — несколько невежливо перебил я Юань Шикая.
— Он всего на день пережил свою дочь. Казнён по приказу Цы Си, — вежливо ответил генерал, не обратив внимания на моё нетактичное поведение.
— Понятно, — я сделал краткую паузу и произнёс:
— Ваше превосходительство, разрешите задать вопрос, который может вам показаться непочтительным, но я больше воин, чем дипломат, и не привык юлить.
— Слушаю Вас, господин полковник. Я тоже больше воин, чем политик и дипломат. Просто в силу своего положения приходится заниматься и такими вещами. Итак, слушаю ваш вопрос, — Юань внимательно смотрел мне прямо в глаза.
— Ваше превосходительство, почему вы сохранили жизнь императору Гуан Сюй? — произнёс я и замолчал.
Генерал глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Закрыв глаза Юань Шикай просидел в такой позе секунд тридцать, после чего поднял веки и, посмотрев на меня каким-то усталым взором, произнёс:
— Император Гуан Сюй олицетворяет новую империю Цин, которая должна занять причитающее ей место на мировой арене, а не быть практически колонией восьми держав. Без него мне и моим соратникам не удастся произвести китайскую революцию Гуан Сюй по подобию революции Мэйдзи. Нам нужно знамя революции, знамя реформации, — генерал замолчал, вновь прикрыв глаза.
Я также молчал, поняв, что Юань Шикай ещё не закончил свою мысль.
— Идеи императора по преобразованию нашей великой империи во время «Ста дней реформ» нашли живой отклик у большого количества населения Поднебесной. Гюань Сюй понимает необходимость преобразований практически во всех областях, включая международную и внутреннюю политику страны, её экономику, вооружение, военные силы, создание системы высшего образования и многое-многое другое, даже расовый вопрос, — генерал замолчал, задумавшись.
— Прошу прощения, Ваше превосходительство, что значит расовый вопрос? — решился я нарушить затянувшуюся паузу.