Страница 80 из 82
На этом допрос закончился – старуха устала, и Костя ее отпустил. Однако речи ее запомнил и пересказал своему соратнику, а тот в свою очередь мне. Теперь и вам, читатель, стало известно их содержание – в моем пересказе, разумеется. Так вот: необычный для нас взгляд Анны Леонидовны на вопросы жизни и смерти и ее явно выраженное нежелание бессмысленно коптить небо (и даже сквозящее в ее высказываниях презрение к тем, кто ведет подобное, недостойное человека существование) смыкаются, как мне кажется, с Мишиными фантазиями относительно мотивов, подвигших эту ничем с виду неприметную пожилую женщину на опасную авантюру. Не исключаю, что она восприняла ситуацию, как вызов судьбы, как проверку ее ума, ловкости, бесстрашия и умения обращать обстоятельства в свою пользу. Судьба, так сказать, разложила перед ней карты и предложила сыграть. На кону была ее не вызывавшая ни малейшей радости жизнь, а потенциальным выигрышем – возможность ее резко изменить. Наша героиня не отказалась от предложенной ей игры и даже чуть было не выиграла. Во всяком случае, вероятность того, что она обведет сыщиков вокруг пальца и добьется своей цели, была очень высока (не могла же она предусмотреть, что следователь призовет на помощь быстрого разумом Мишу). Правда, остается не очень ясным, что бы она в итоге выиграла, если бы игроцкая фортуна оказалась на ее стороне. Может быть, и ничего, стоящего стольких усилий и переживаний.
Не буду дальше стараться изображать прямую речь этой своеобразной героини нашего романа, так как боюсь, что троекратный пересказ ее слов разными лицами вносит в сказанное слишком много отсебятины. Постараюсь только своими словами кратко передать сказанное Анной Леонидовной во время трех или четырех ее встреч со следователем.
Всё началось, по ее словам, с того момента, как Нина – под большим, как всегда, секретом – поделилась с ней своими опасениями относительно платины, которую обещают, обещают, но вот уже второй месяц никак не могут забрать, и она по-прежнему хранится на ее складе. Ой, чует мое сердце, добром это не кончится, – причитала она, сетуя на свою невезучесть и выпавшие на ее долю тревоги. Однако, показывая пораженной Анне Леонидовне стопку коробок с моточками проволоки, она демонстрировала их с некоторой даже гордостью – вероятно, ей отчасти и нравилось ощущать себя отмеченной роком и стоящей у бездны на краю. Ты молчи (дура – добавлено было в уме), никому об этом не заикайся! – только и смогла сказать наша героиня в ответ на поверенную ей тайну.
Сам факт, что такое несметное богатство лежит, сваленное грудой за корявыми корзинами с кислотой, совсем рядом – только руку протяни! – никак не выходил у нее из головы. В течение нескольких последующих дней она, вспоминая увиденное, невольно стала прикидывать, как должен был бы действовать лихой человек, действительно решившийся протянуть руку за этими сокровищами. Конечно, проще всего было бы зайти на склад, дать чем-нибудь тяжелым Нине по голове, перегрузить содержимое коробок в две прихваченные с собой сумки и выйти обычным путем из института – ищите теперь ветра в поле! Но такой план требовал отчаянной дерзости и легко мог привести налетчика к полному краху при неудачном для него стечении обстоятельств, которые невозможно заранее предвидеть. Какое-то грубое, примитивное, неэлегантно выстроенное преступление, не требующее от исполнителя ничего кроме готовности действовать нахрапом и в расчете на авось, повезет. Размышляя – чисто теоретически – над этими материями, наша героиня шаг за шагом перешла на позицию человека, обдумывающего, как бы он сам взялся за такое дело, если бы поставил себе цель завладеть рядом находящимся богатством и при этом обеспечить себе максимальную безопасность.
Через пару дней в ее голове уже созрел тщательно разработанный план. Это она придумала простые трюки с дверью черного хода и с незаметным лазом на склад из соседней комнатушки. Как ни просты были эти уловки, а всё же они оказались (как мы видели) достаточно эффективными, чтобы заморочить голову милиции на довольно долгий срок. Для воплощения этого плана в жизнь ей (Анна Леонидовна уже и не видела никого другого в роли похитителя платины) требовался помощник, и она сразу же наметила подходящую кандидатуру – бывшего институтского электрика, более или менее ей знакомого. Незадолго перед этим она случайно встретилась с этим Сашкой в магазине, и тот похвастался, что удачно устроился в своей лифтомонтажной конторе и ничуть не жалеет о покинутом НИИКИЭМСе. Найти его было легко, и задумавшая отчаянную аферу преступница была почти уверена, что тот не устоит перед соблазном и пойдет на сотрудничество – слишком уж большой куш она ему посулит, не сможет он устоять. Она сразу же предполагала, что после того, как Сашка выполнит свою задачу, его придется каким-то способом убрать, но это ее уже не пугало, и она хладнокровно внесла еще один пункт в свой план наряду с точно так же запланированным отравлением Нины (всё было ею предусмотрено и запланировано задолго до того, как воплотилось в реальность). Незаметно для себя она уже привыкла не пугаться таких мыслей и в душе уже стала на преступный путь, если воспользоваться расхожим выражением из советских душеспасительных книжечек, предостерегавших молодых людей от соскальзывания на эту пагубную дорожку. Как и в читанных ею детективах, все персонажи, задействованные в плане задумываемого идеального преступления, уже не вызывали ни малейшего сочувствия и представлялись Анне Леонидовне (внутренне, можно сказать, переродившейся и безудержно катившейся в адскую тьму) лишь шахматными фигурками, предназначенными быть удаленными с поля действия при очередном ходе гроссмейстера. Ни она сама, ни те, кто невольно становился препятствием на избранном ею пути, уже не имели никакого самостоятельного значения – все ходы диктовала затеваемая ею игра, и перед ее требованиями не могли устоять никакие сентиментальные соображения.
План игры предусматривал мельчайшие детали, которые наша героиня держала в голове, не доверяя их бумаге и не делая ни единой заметки. Еще не сделав ни одного реального шага для подготовки хищения, Анна Леонидовна уже знала, как она выкопает ямку в кладовке, каких та будет размеров и куда она вынесет лишнюю землю. Как под любым предлогом втайне посетит Сашкино жилище и даже как оставит там женский платочек, надушенный Ниниными духами, чтобы направить следствие на ложный путь. Как она, осуществив задуманное, через некоторое время «заболеет» и ляжет в больницу (полученные ею когда-то знания по фармакологии и купленные загодя простейшие, но сильнодействующие таблетки должны были без труда сбить с толку врачей, у которых не могло быть ни малейших подозрений о возможной симуляции), а затем тихо уволится, сославшись на состояние здоровья. И только потом, через несколько, может быть, месяцев, когда всё уляжется и когда ее присутствие на сцене в момент похищения платины забудется, она планировала взяться за обращение своей добычи в наличные деньги. Относительно этой части своего плана Анна Леонидовна решительно отказалась выдавать свои тайны следователю. Она лишь туманно намекнула, что был у нее на примете некий человечек – давний случайный знакомый еще по годам ее работы в санэпидстанции, но он ни в чем не участвовал и ничего не знал о ее планах, а потому она не станет привлекать к нему внимание милиции и брать еще один грех на свою душу. Поверьте, он тут ни при чем – и весь сказ, – твердо заявила она Косте, да тот и сам не рвался разоблачать этого любопытного человечка – у него и без того была еще уйма хлопот.
Центральной частью всего плана был, как ни парадоксально, миф о регулярном возвращении трупа. Как ни дик был этот ход в задуманной ею преступной игре, а своей несусветной дикостью он давал преступнице важные преимущества и должен был обеспечить ей желаемое место в будущем расследовании. Суть дела в том, что занимаемая нашей героиней позиция ночного вахтера была и чрезвычайно удобной для претворения преступного плана в жизнь, и одновременно совсем непригодной для успешного выполнения задуманного. С одной стороны, во время своих дежурств она была единственным человеком в здании и могла на протяжении всей ночи делать, что угодно, не опасаясь посторонних глаз и ушей. Но с другой – эта позиция гарантировала, что после того, как кража будет обнаружена, она автоматически займет место главной подозреваемой. Именно потому, что у нее были все возможности украсть или обеспечить такую возможность своим сообщникам. Она не сомневалась, что при таком раскладе милиция вцепится в нее мертвой хваткой и что-нибудь да выжмет, не говоря уже о том, что нескольких месяцев в следственном изоляторе ей не миновать. И даже, если украденная платина не будет обнаружена, и ее выпустят оттуда за недостатком улик, все последующие годы она будет находиться под пристальным надзором милиции, так что о реализации добычи не стоит и мечтать. Казалось бы, налицо ситуация, из которой она не могла надеяться выйти приемлемым для себя образом, – классическое положение: куда ни кинь, всюду клин. Оставалось только бросить все эти несбыточные бредни и оставить желанную платину тем бесшабашным налетчикам, которые, долго не раздумывая, ворвутся с ножами и револьверами, сгребут добычу и постараются скрыться в неизвестном направлении – а там уж, как повезет. У них ведь простой принцип: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Джентльмены удачи! Что тут скажешь?