Страница 3 из 63
Фигурка внизу прекратила свои яростные манипуляции с механизмом, выпрямилась и подала Сент-Иву условленный знак; ученый немедленно обернулся и повторил сигнал, уподобивший его руки крыльям ветряной мельницы, на виду у нескольких тысяч индейцев, собравшихся на равнине. «Не подведи, Джеки», — тихо обронил Сент-Ив. И сразу же резкий порыв ветра донес полдюжины неразборчивых слов, произнесенных высоким тоном сначала на английском, а потом на кечуа и тут же звучно подхваченных голосами почти пяти тысяч человек, марширующих нога в ногу. Сент-Ив ощутил сквозь подошвы ритмическую дрожь почвы от их поступи, повернувшись, нагнулся и, быстро произнеся про себя молитву, отжал плунжер трубчатого детонатора.
Бросившись оземь, он прижал ухо к холодным камням. Гул шагов идущих строем людей катился по горным склонам, подобно стремительному потоку подземной реки, когда глубокий и мощный взрыв, заглушенный толщей самих недр, сотряс вдруг окрестности, вспучивая землю сокрушительной волной. И Сент-Иву на самой вершине вулкана почудилось в этот миг, будто травянистая равнина внизу — лишь гигантский ковер, который боги немилосердно трясут, выколачивая из него пыль. Марширующие внизу солдаты повалились друг на друга в полном беспорядке, усеяв землю подобно костяшкам домино. Звезды на восточном небосклоне, казалось, пустились в короткую пляску, словно сама планета, вздрогнув, ненадолго сбилась с курса. Однако и эта дрожь мало-помалу улеглась.
Сент-Ив улыбнулся — впервые почти за неделю, — но эта улыбка вышла горькой: как у человека, который пусть и одержал победу в войне, но ценой слишком многих проигранных битв. Впрочем, на данный момент все кончено, и Сент-Ив мог наконец вздохнуть спокойно. Он едва не уступил искушению начать вновь думать об Элис, о которой не вспоминал целый год, но усилием воли выбросил все мысли о ней из головы — иначе просто запутался бы в них и не смог бы выбраться из этого лабиринта. Нельзя допустить, чтобы это произошло с ним снова, ни за что на свете, — если Сент-Ив хоть немного ценит здравость своего рассудка.
Хасбро поднялся по склону кратера, держа в руках прибор Ролса — Гиббинга, и они вдвоем с Сент-Ивом смотрели, как перечеркнутое бледным сиянием Млечного Пути небо постепенно темнеет, меняя цвет с синего на темно-лиловый. На горизонте, подобно затененному легким полотном фонарю, тускло светилось туманное полукружие — первое слабое мерцание приближающейся кометы.
ДУВР
ДОЛГИМИ НЕДЕЛЯМИ РАНЕЕ
Кривые клыки скал Замковой Пристани, черные и влажные, торчали из дрейфующих клочьев тумана. Был час отлива. Прямо под ними — там, где воды Северного моря медленно, дюйм за дюймом, отступали от берега, обнажая дно, и зеленые пучки водорослей, извиваясь, в бессилии сникали вокруг усеянных ракушками валунов. И их обитатели, крошечные коричневые крабики, двигаясь боком, в панике разбегались, забиваясь в темные щели в надежде, что там они укроются от стоявших на причале людей. Лэнгдон Сент-Ив, надевший по случаю холодной погоды длинное пальто и высокие ботинки, поднял подзорную трубу и, приложив к глазу, сощурился в сторону Восточных доков.
Ветер с океана закручивал плотную пелену тумана, почти укрывшего серой кисеей и море, и небо. В полутора сотнях ярдов на волне прибоя качался едва различимый во мгле пароход «Рамсгит». Горстка его пассажиров несколько часов назад разбрелась по прибрежным трактирам вдоль Касл-Хилл-роуд. Все, кроме одного. Сент-Иву казалось, будто он целую вечность простоял здесь, на скалах, что-то пристально высматривая, но не видя ничего, кроме опустевшего судна.
Он опустил трубу и посмотрел на море. Требовалось недюжинное усилие, чтобы поверить, что по ту сторону пролива лежит Бельгия, а прямо за его спиной, на расстоянии полета стрелы, высятся стены Дувра. Сент-Иву вдруг почудилось, причем весьма явственно, что мол движется мимо, а сам он стоит на носу парусника, рассекающего призрачные воды. Море внизу пенилось и крутило водовороты у острых кромок торчавших над поверхностью камней, и на какую-то весьма опасную долю секунды Сент-Иву померещилась, что он лицом вниз падает в волны.
Чья-то твердая рука вцепилась ему в плечо. Опомнившись, Сент-Ив выпрямился и отер рукавом пальто капельки влаги со лба.
— Спасибо. Он потряс головой, чтобы рассеять морок. — Просто устал.
— Разумеется, сэр. Будьте осторожнее, сэр.
— Мое терпение почти иссякло, Хасбро, — признался Сент-Ив стоявшему рядом помощнику и другу. — Уверен, что корабль, за которым мы наблюдаем, пуст. Мерзавец все же ускользнул от нас, и я скорее соглашусь заглянуть на дно кружки с элем, чем брошу еще хоть взгляд на этот треклятый пароход.
— Терпение — само по себе награда, сэр, — возразил верный слуга.
Сент-Ив уставил на Хасбро тяжелый испытующий взгляд.
— Должно быть, у меня не такое отменное терпение, как у тебя. — Он выудил из кармана пальто кисет, извлек оттуда трубку с изогнутым чубуком и щепоть табаку. — Как думаешь, Кракен спасовал?
Большим пальцем он вдавил в чашечку черный рассыпчатый табак и чиркнул фосфорной спичкой; в туманном вечернем воздухе пламя вспыхнуло нехотя, с шипением и треском.
— Только не Кракен, сэр, если вам угодно знать мое мнение. Если нужный нам человек сошел на берег еще у доков, Кракен последовал за ним. С таким горбом за плечами любая маскировка бесполезна! И я готов биться об заклад, что Нарбондо не отправился сегодня в Лондон — слишком поздний час. Ставлю свои деньги на то, что он засел в каком-нибудь пабе, а Кракен топчется на улице, приглядывая за дверью. А если горбун все же двинется на север, то попадет в руки Джеку, — примерно с таким же результатом. Полагаю, самое лучшее…
— Что это?
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь вздохами мелких волн, с плеском набегавших на камни мола, и умиротворяющим шумом в далеких доках, где не утихала работа. Мужчины стояли, едва дыша; дым из трубки Сент-Ива незаметно струился вверх, сливаясь с туманом.
— Там! — шепнул Сент-Ив, вытянув левую руку.
До них донеслось едва слышимое поскрипывание уключин и мягкий приглушенный плеск весел, слишком ритмичный, чтобы сойти за естественный рокот океана. Сент-Ив осторожно перешагнул на соседний камень, быстро соскользнул вниз и скрылся в маленьком, кишащем крабами гроте. Через треугольный проем, своего рода оконце, он вгляделся оттуда в едва различимую линию горизонта, смыкавшую небо с морем. Вдали, ясно различимая на сером фоне, плыла гребная шлюпка с двумя седоками один работал веслами; другой же, закутанный в темное одеяло, сидел скорчившись на банке. Пряди черных волос влажными завитками падали ему на сутулые плечи.
— Это он, — шепнул Хасбро на ухо Сент-Иву.
— Да. Что-то затевает, не иначе. И направляется прямиком к Харгривзу, если я еще в своем уме. В одном мы оказались правы: извержение в Нарвике — никакое не извержение, а преднамеренный подрыв. И теперь наша задача невероятно усложнилась. Знаешь, Хасбро, я почти готов предоставить это чудовище самому себе. Я безумно устал от этого мира. Может, пусть Нарбондо разнесет его к чертовой матери, а?
Шлюпка исчезла в тумане, и Сент-Ив устало выпрямился. Сказанное шокировало его самого — не только потому, что Нарбондо действительно был способен взорвать мир, но еще и потому, что он, Сент-Ив, не покривил душой. Ему было все равно. Последние дни он неустанно гнал себя вперед, ни минуты поблажки, — но ради чего? Из чувства долга? Или во имя мести?
— Это стоит обсудить за кружкой доброго эля, — рассудил Хасбро, поддерживая Сент-Ива под локоть. — Думается, эль и пирог с почками — лучшие советчики в вопросах тщетности бытия. По пути прихватим Билла Кракена и Джека. Времени у нас в достатке, чтобы навестить Харгривза и после ужина.
Сент-Ив искоса взглянул на Хасбро.
— Так и быть, — решил он. — Впрочем, этой ночью, парни, вам придется обойтись самим. Мне позарез нужны часов десять здорового сна, чтобы прийти в норму. Если б не эти чертовы сны… К утру я снова буду готов сражаться с демонами.