Страница 8 из 23
Выложив перед собой очередной белый лист, я задумчиво покусал кончик магического пера, а затем принялся строчить отчёт о проведённом отпуске. Не забыв упомянуть и инцидент с сыном барона, с оценкой личностных качеств, репутации, авторитета среди населения и взаимоотношений с отцом. Потом эта информация ляжет в одно из дел, что ведут по всем владетелям земель. Когда-нибудь барон-отец отойдёт в мир иной, а сын его поедет к императору, получить императорское благоволение на управление родовыми землями, и вот тогда на свет папка эта со всей подноготной барончика и будет извлечена. А там уже его императорское величество и решит, достоин или недостоин.
Внезапно мне показалось, как будто воздух в комнате чуть дрогнул и резко поднявшись, я окинул взглядом чердак. Мазнул расфокусированным зрением по приоткрытым круглым оконцам, мебели, ванной, с сдвинутой в сторону занавеской, нахмурившись, создал и кинул в дальний и самый тёмный угол шарик света.
Никого.
Осмотрел стропила над головой, но там могли угнездиться разве что голуби, да летучии мыши.
И всё же на душе было неспокойно. Словно что-то царапало самым краешком восприятие. Стойкое ощущение дискомфорта, продолжавшее держать меня в напряжении, не давая вновь вернуться к работе.
“Палаш в ножнах около двери. Далеко, не успею. — Пронеслось в голове, — Кинжал! В столе, верхний правый ящик”.
Не глядя, левой рукой выдвинул его. Нащупав обтянутую кожей рукоять оружия, достал, тут же перекинул в правую руку.
Снова тишина. И всё-таки, я был почти уверен, что в комнате кто-то есть.
Спрятаться тут фактически негде, замаскироваться тоже, вариант один — маскирующее заклинание.
Короткий мысленный импульс и всё вокруг накрывает поле антимагии. После чего я не сдерживаясь чертыхаюсь. Трое. Вернее три. Замотанные в чёрные одежды, так что видно только глаза в узкой щели на лице, женские фигуры.
Магией они больше пользоваться не могут, но отлепившись от стен, троица убийц с тихим шелестом вынула из ножен изогнутые мечи.
— Шли бы вы домой, девочки, — произнёс я в тишине, нарушаемой лишь легкими поскрипываниями шагов, выкручивая кинжал обратным хватом, и сжимаясь словно пружина, — а то мама заругает.
А сам, вдруг, с каким-то облегчением подумал, что хорошо, что один и девчонки со мной не пошли. Не хватало ещё их опасности подвергнуть.
А затем они втроём, одновременно, всё так же не издав ни звука, бросились в атаку. Сорвались с места в длинном прыжке, сверкнув сталью клинков. И тут же откатились обратно.
Одной пришлось уклоняться от стула, что я мгновенно пнул в её сторону, второй резко менять траекторию полёта, уходя от вылетевшего из свободной руки проклятья, ну а клинок третьей я встретил кинжалом, со звоном отбивая в сторону.
Страха не было, было до предела взвинченное внимание и холодный, словно отстранённый просчёт ситуации.
Опрокидываю стол, уходя перекатом в сторону, туда где стоит платяной шкаф. Рывок за дверцу и вот уже бегущая за мной убийца теряя темп, вынуждена уворачиваться, отскакивая прямо туда, куда уже летит моё новое проклятье.
Роняя меч, хватается за грудь, шатается, падая на колени, но нет времени любоваться поверженным врагом, и я уже уворачиваюсь от второй, вознамерившейся резким ударом отхватить мне голову.
Нет, уж, дорогуша, не в этот раз. Отшатываюсь, швыряю в неё подвернувшуюся под руку табуретку, на ходу преобразуя деревянные ножки в острые пики.
Добравшись до ванны, срываю в одно движение занавеску, перехватывая словно импровизированный плащ. Бью пяткой прямо по вделанному в стену крану, сворачивая его набок и окатывая нападавшую выстрелившим под давлением потоком воды.
Секунда замешательства, но мой кинжал уже проскальзывает меж рёбер, клюя прямо в сердце. Вот и вторая оседает безвольной куклой, и мы остаёмся один на один.
И вновь ни криков ярости, ни слов проклятий не срывается с губ неизвестной, только сужаются полыхающие гневом глаза, единственный индикатор хоть каких-то эмоций.
Медленно и осторожно кружим, пытаясь подловить друг-друга. Снова швыряю проклятье, но промахиваюсь, готовая к такому убийца, ловко уходит в сторону.
Швыряю в неё раскрывшуюся в полёте занавеску, и затем снова накрываю проклятьем. Вот только целю не в неё, а в занавеску, что вспухает облаком праха, на секунду дезориентируя и второе проклятье уже находит убийцу, хоть и краем, но всё-таки цепляя.
От прострелившей конечность боли, неизвестная тут же теряет мобильность, спотыкаясь и падая на колено и я впервые слышу вырвавшийся из её горла стон.
Предлагаю, глядя на замершую женщину, — Сдавайся…
Но та внезапно достаёт кинжал, бьёт себя им прямо в грудь и медленно заваливается, утыкаясь головой в пол с гулким стуком, а я остаюсь один наедине с тремя трупами и разнесённым в хлам чердаком.
Когда я убедился, что все три убийцы действительно мертвы и державшее всю схватку напряжение схлынуло, отзываясь лёгким подрагиванием пальцев, всё еще наадреналиненного тела, то первым делом размотал закрывающую лица ткань.
Устало вздохнул, опустился на пол, прислонившись к перевёрнутому столу, продолжая сжимать кинжал в руке. Все три имели ярко выраженные восточные черты. Похоже нагнал меня таки, привет от Сагира. А может и от Ниике. Этакое своеобразное уведомление о расторжении брака.
Когда через двадцать минут на чердак ввалились вызванные мной инквизиторы из управления и архимаг, я уже успел перекрыть изрядно заливший пол водой кран, поставить на ножки стол и до конца обыскать ещё теплые трупы.
На столе в ряд лежали три амулета маскировки и три ученических медальона студенток второго курса. Вот только имена, нанесённые магией на задней стороне медальона, никак на султанские не походили.
Что настоящих владелиц медальона нет в живых, я почти не сомневался. А это значит опять трупы невинных и вновь на моей совести. Ещё три пополнивших личное кладбище за спиной.
Будьте прокляты твари, льющие невинную кровь. Будьте вы прокляты!