Звезда на излом

Несколько мгновений Элуред думал, что ошибся, что хватил через край — и тут старший Молот начал яростно рваться из рук подмастерьев, его глаза налились кровью, как у быка. Если бы не слова юноши — мог успеть броситься на кого угодно. Даже на Феанариона. Но теперь на него навалились все стоявшие рядом мужчины и женщины, не давая шевельнуться и от души охаживая по чему попало. Кто-то сдергивал с себя плетеные пояса, кто-то бежал от ближайшего колодца с ведром воды. Буяна скрутили, окатили водой, и он затих.

Осторожно приблизившись, Элуред склонился над ним и принюхался. Пивом не пахло, пахло травами. В том числе травами, отшибающими запах выпивки. Старший Молот выпил что-то на травах и ещё зажевал от запаха, может, даже по привычке. Тут нужен опытный травник.

— Отведите в караульную, заприте и охраняйте, лекаря я сейчас пришлю, — велел Элуред. — Он выпил не пиво, а нечто другое, и быть может, оно так странно повлияло.

— Если разберётесь, что он выпил и почему так вовремя, я не стану требовать… назову исчерпанным это недоразумение, — сказал Амрод с крыльца почти весело. — Не хочу огорчать гостеприимных хозяев и достойных мастеров.

После этого целый хор голосов заверил Феанариона, что уж они-то разберутся, пусть гость не беспокоится.

Собрание разошлось, Гвирит убежала, но идти к Нэрвен сразу после такого очень не хотелось.

— Ты соскучился по каше на воде? — спросил Элуред неловко.

— Уже, — усмехнулся Амрод. — Госпоже Маурвен больше нечем меня напугать. Нежиться в постели подолгу я не привык. И не держи меня за дурака, неспособного сдержать руку и язык.

Элуред потёр глаза.

— Я сам тебя не боюсь. А вот что ты можешь дел натворить в гневе, опасаюсь.

— И выставить тебя глупцом, приютившим безумца? Услышать такое обиднее, чем аданские глупости. Мы не одичали в лесах и думать не разучились, даже если нам непривычно разбирать дела аданов…

Амрод осекся.

 — Мне непривычно, — повторил он глухо. Не успев подумать, Элуред протянул руку и сжал его плечо. Так, как привык делать, если брат грустил. Только это плечо было выше, чем надо…

Здесь, на виду, плакать нельзя, напомнил он себе. И эхом осанвэ услышал, как Рыжий твердит себе то же самое. Развернувшись и едва не упав на ровном месте — Этьяро успел поддержать — Феанарион поспешно ушел в дом. А Элуред остался сидеть с мыслями, что готов был выступить против доверенных ему аданов за убийцу сородичей, так поступать нельзя, и сидел, пришибленный этим, пока не вспомнил, что травник ему все-таки нужен.

Он поймал пробегавшего мимо случайного помощника лекаря, велел найти травника и прислать к нему. После этого понял, что расторопный помощник нужен и ему самому, как можно скорее. Помощник. Слуга. Никогда не был нужен раньше. У брата последние несколько лет был оруженосец, а зачем слуга или оруженосец целителю? Теперь понадобился… Даже Амрод быстро поставил себе в помощь единственного верного, способного ходить, из двух десятков уцелевших.

А потом… Потом Элуред вместо Нэрвен отправился к Новэ Корабелу, грустно удивляясь, что не подумал об этом еще вчера вечером. Ему нужен был корабль с командой самых упрямых моряков, умеющих крепко молчать — и он такой корабль знал.

*

— Ты же хочешь надеяться, — сказал Хальгаэр. — Зачем тебе мы? Чтобы потерять последнюю надежду? Это очень легко теперь.

— Чтобы знать, — отрезал Элуред.

— А если мы найдем не только ее? Впрочем, потребуешь выкинуть этих, со звездой, в море — выкинем.

— Если вы найдете не только ее — возвращайтесь за мной, — сказал Элуред. — Если вам что-то нужно…

— Мы это сделаем ради твоего брата. Он был бы рад.

Хальгаэр соскользнул с борта на палубу — тощий, жилистый, длиннорукий. Ведущий «Чайки» казался рядом с большинством сородичей некрасивым, зато глаза сверкали, как чистая вода в ясный день. Одно время и Элуред учился у него вместе с братом…

— Если там еще опасно — не приближайтесь. Не дайте понять, что вы ищете.

— Мы ищем выживших, это поймет и морской еж. Корабел ведь один раз отправлял разведчиков. Но город тогда еще тлел, а вокруг бродили темные. И мы вправду поищем выживших. И помни, что…

— Я никого не стану бросать в море, — повторил Элуред. — И что ж ты не пошел к Эрейниону за этим? Или к Корабелу?

— Эрейнион — нолдо, Новэ тоже не любит никого бросать в море, а ты… А ты сын Нимлот, твое слово мне весит больше. Только не надо повторять, что наши раздоры порадуют Темного. Я знаю. Но ты все равно помни. Я потерплю, если темный порадуется… раза два.

— Что ж ты не выбросил в море Рыжего, которого привез из Сириомбара? И других — сколько у тебя на борту оказалось расстрелянных перед воротами?

— Они не могли сопротивляться. Теперь — могут. Да и я не смотрел, кого везу, — развел руками Хальгаэр. — Корабль тогда заполнили весь.

— Ты тоже не любишь никого бросать в море, Хальгаэр. И не надо об этом больше. Я… буду очень ждать вестей. В любое время.

*

Эрейнион замер перед закрытой дверью в палату, бросил на Элуреда удивленный взгляд. Изнутри доносились негромкие, но душевные ругательства. Элуред развел руками. Всех предупредили. Что могло случиться за ночь? Точно не худшее, иначе никто бы не ругался… Молодой король без королевства, несомненно, подумал так же, а потому распахнул дверь и вошёл. Упала тишина.

Кара несносному беспокойнику оказалась очень своевременной и изощрённой.

Хмурый Амрод замер, ссутулившись на кровати. Выпрямиться он не мог, даже сидя — его рыжая грива была вплетена в сетку кровати по обеим сторонам и привязана к ее спинке многими десятками крошечных прядей! Тоже сонный Этьяро с трудом расплетал эту коварную ловушку, и не справился ещё и с четвертью работы. Остальные верные в палате выглядели едва очнувшимися, а кто-то и вовсе дремал. Возле кровати Амрода валялись стружки и щепки.

Вряд ли на всех навели сон, проще было добавить сонных трав к лечебным настоям.

Маурвен!

Элуред решил на будущее не пренебрегать так открыто требованиями старшины хитлумских лекарей. В этот раз ее отвлёк на себя Феанарион, повезло.

В остальном ничего не изменилось. За полотнищем, отгораживавшим неподвижного Маэдроса от прочих, виднелась тень: возле князя дежурили неотлучно. Даже если верный ночью заснул под действием зелья, сейчас он был на посту.

Эрейнион не выдержал и улыбнулся. Амрод сперва побледнел от злости, потом залился румянцем. Тряхнул головой, но веер прядей держал исключительно прочно.

Тогда Феанарион почти не глядя выхватил нож из ножен, привешенных к той же спинке кровати, и, шипя от досады, короткими взмахами стал обрезать пряди у самых узлов. Все быстрее и быстрее.

«Дай зажить своим несчастным ранам! Сумасброд!» — Не выдержал Элуред.

Амрод хмыкнул, не глядя на него, но движение замедлил. Обрезал последнюю прядь.

— Сожалею, что заставил моего короля ждать, — сказал он, поднялся и склонил голову так медленно, что неловко стало уже Эрейниону.

Элуред нестерпимо захотел снова дёрнуть Амрода, чтобы дурака не валял, но сдержался. Это будет уже глупо. Это… не тот, кого он привык одергивать.

— Не нужно церемоний, — Эрейнион улыбнулся снова. — И сразу скажу, ты не первый, кто поплатился за пренебрежение требованиями Маурвен. Мне она пришила одежду к постели по всему краю, до самого горла. Я и шевельнуться не мог.

— Когда? — от удивления Амрод почти забыл о злости.

— Ещё в Хитлуме, когда я был совсем юным. Ты легко отделался, поверь. Резать штаны было бы куда грустнее.

Амрод переменился в лице, представив это. Он ещё злился, но уже не мог сдержать усмешку.

— Словом, мы упустили свой шанс заговорить как король и князь, и славно, — Эрейнион посмотрел на занавесь, погрустнел и сел на край кровати Амрода.

— Тогда спрашивай. Я все равно не знаю, с чего начинать, как князь или просто как Амрод, — Феанарион развел руками.

— Для начала я был бы рад услышать новости о Маэдросе. Хоть какие.