Звезда на излом

Атани и эльдар, бок о бок работавшие в полях, провожали одинокого всадника в темных одеждах настороженными взглядами. В свою очередь, Руссандол рассматривал их самих — не слишком хорошо отличимых друг от друга, если стоять по колено в воде в одинаково сырых одеждах и повязав голову тряпкой, чтобы солнцем не напекло. Он смог разобрать, что молодые атани почти не уступали эльдар ростом, а вот те, кто старше, порой оказывались ниже юношей и девиц больше чем на голову.

Похоже, море и эти водяные поля щедро кормили жителей Сириомбара.

Два рукотворных канала пересекали поля и луга, собирая излишнюю воду — и заодно готовясь задержать любое войско. Бревенчатые мосты, переброшенные через них, можно было легко разрушить. Меньшие каналы то ли отводили воду с полей, то ли наоборот, наполняли их, воин с первого взгляда разобрать не мог.

Стены медленно вырастали впереди, и Руссандол невольно одобрил суету возле главных ворот и надвратных башен. Между зубцами башни мелькали разноцветные одежды — различались и серые кафтаны иатрим, и яркие плащи беглецов из Гондолина. Стены Руссандол изучил с особым интересом — лучше пусть не пригодится, но знать надо. Отметил добротное, но простое каменное основание. А вот верхнюю часть стен и башен надстроили деревянную, из массивных дубовых бревен. В здешнем низменном краю так, несомненно, быстрее и проще, чем добывать камень у себя из-под ног. Потому как на единственном в здешних местах каменном холме город и основали.

И встретил его у ворот столь же пестрый отряд. Только вооруженной стражи десятка два, и нэри, и нисси. Вперемешку — эльдар и люди, в большинстве люди дома Хадора, светловолосые и светлоглазые.

Оруженосец Руссандола стоял среди них, пытаясь быть спокойным и не таращиться по сторонам. В семнадцать лет от роду это было непросто.

Руссандол пробежался взглядом по лицам встречающих, и дважды память, нырнув поглубже, подсказала ему имена. Эгалмот и Галдор, верные Тургона, предводители больших Домов. Не виденные им с самого Празднества примирения Мерет Адертад, да и там не стремившиеся к теплым беседам. И еще лицо маленькой нис, что высунулась по пояс из бойницы, встречалось ему когда-то, но имени ее он не знал.

Эгалмот был непроницаем для взгляда и мысли, как в броне, даром, что носил лишь длинные церемониальные одежды. Вопросов о сопровождающих и их стане он не задал — оруженосец должен был на них подробно ответить, как приказано. Эгалмот отвесил точно выверенный поклон, подождал, пока Руссандол спешится, и произнес долгое и вежливое приветствие с перечислением всех имен и титулов. Впрочем, «князь Химринга» в этом перечне было выпадом недобрым. Руссандол лишь ответил положенным приветствием.

Другое приветствие произнес Галдор, и стало ясно как день, что они тянут время. А еще через несколько мгновений время все же дотянули, и приближающийся топот возвестил завершение церемоний.

Молодой темноволосый эльда осадил коня прямо в воротах и спрыгнул на землю с какой-то детской лихостью, словно разбив лед выверенных вежливых слов, произнесенных перед тем.

Эльда?

Руссандол удивился мелькнувшему сомнению, но его разрешили уже через несколько мгновений.

— Князь Маэдрос, — сказал юноша после вежливого, но торопливого поклона, — сестра моя госпожа Эльвинг готова принять тебя немедленно. Я Элурин, сын Диора, прибыл сопроводить тебя к ней. Но прошу тебя оставить все оружие на хранение своему оруженосцу. Он должен ждать тебя здесь. О нем позаботятся.

Сын Диора…

Медленно отстегнув перевязь, Руссандол отдал меч и кинжал оруженосцу, снял с седла щит. Ободряюще кивнул юноше — никто здесь не причинит вреда человеку, едва родившемуся, когда случилась Дориатская резня. Церемонно раскланялся с гондолинскими вожаками, отразив их холодную вежливость.

— Стальная рука тоже оружие, — сказал он, обращаясь с усмешкой ко всем встречающим разом. — И как мне поступить с ней?

Они коротко переглянулись — юнец, не достигший по меркам эльдар даже брачного возраста, и гондолинские предводители Домов.

— Обе ваши руки оружие, князь Маэдрос, — учтиво сказал Эгалмот. — Вы ведь не можете снять обе.

И коротко наклонил голову, оставив Руссандола пару мгновений размышлять, попросил бы его Эгалмот отстегнуть обе руки, будь такая возможность, или нет.

Никто их не сопровождал. Только за воротами под ноги коню Элурина кинулся огромный серый пес и запрыгал вокруг, а затем по жесту хозяина побежал справа у ног лошади.

Украдкой Руссандол рассматривал своего спутника, но ничего необычного в нем не находил. Ну, кроме того, что этому юноше едва за двадцать — и он кажется взрослым. Атани в этом возрасте выглядят лишь немногим старше. А что очень красив — он ведь внук Лутиэн, не стоит тому удивляться.

И Феанарион вернулся к изучению этого нелепого города, построенного живущими бок о бок смертными и эльдар. Может быть, знания не пригодятся, но рассмотреть побольше стоило.

Город выстроили из дерева почти весь. Лишь опору некоторым домам делали каменную, а дальше клали из добротных бревен. Интересно, сплавляли от Ивового края, или везли морем от Леса-между-реками?

У атани старшего поколения, которых немало встречали на улице — почти одни женщины, отметил он. Многие носили мужскую одежду и явно выполняли тяжелые работы.

Город успели не только выстроить, но и украсить на синдарский лад, росписью и резьбой — красочно и несложно исполнить. Одну из боковых улиц расписали узорами людей дома Хадора, и там играли шумные светловолосые дети.

Руссандол разглядывал высокие крыши, узкие боковые улицы и широкие основные проезды, разбегающиеся от вершины холма, окруженной, словно венцом, высокими теремами. Когда всадники поднялись выше, справа в просветах между домами замелькали корабельные мачты. А еще немного погодя открылся вид на гавань, где вперемешку стояли у причалов узкие серые ладьи, предназначенные для быстрого хода, и широкие, с высокими бортами, грузовые корабли.

Как бы посчитать, сколько идет корабль до острова Балар?

Элурин тоже косился на нежданного гостя, но молчал. Он не был так опытен в сокрытии своих чувств, и хотя Руссандол не собирался вслушиваться, до него порой долетало эхо чужого волнения, любопытства и тревоги.

Быть целью чужого любопытства внезапно показалось забавным. Считая это почти бессмысленным, он все же заговорил.

— Я отвечу на твои вопросы, сын Диора, если смогу. Спрашивай.

— Я не знаю, как тебя спрашивать, князь Маэдрос, — скованно отозвался Элурин. — Я не могу связать то, что я видел и то, что я знаю.

— О моем брате Келегорме тоже можешь спросить, — Руссандол твердо решил считать, что слова юноши относились не к нему самому.

— Вряд ли ты ответишь мне, как такое возможно. Как мог один и тот же эльда призывать идти с оружием на наш дом, рубить квэнди на куски, словно орков, прийти убивать отца — и потом целую ночь и утро тащить нас по зимнему лесу, через бурелом и брод, истекая кровью, чтобы вернуть нашим ближним?

Руссандол прикрыл глаза, помолчал. С-собака. И та, что путается под ногами. И братец тоже, Хуан полоумный. Вот как…

— Не могу тебе сказать, что произошло в его душе. Не знаю. Знаю лишь, что мой брат Келегорм всегда был горяч и бросался очертя голову во все — в дружбу, в бой, на зверя с ножом. Когда его любовь отвергли, он с головой ушел в ненависть, и я не смог это изменить. Почему он бросился в иную сторону — лучше спроси отца. Не знаю, что между ними произошло, и почему твой отец и мой брат не убили друг друга. Я знаю лишь, что, по словам его верных, Келегорм дважды отступался от Элухиля, хотя перед этим так стремился убить, что прорубился к нему через весь большой зал Менегрота.

— Отец откладывает этот разговор.

— Ты выглядишь взрослым. Но я не знаю, как взрослеют дети двух народов.

— Если это вопрос…

— Пусть будет вопрос.

— По-разному, князь. Эарендиль, сын Туора и Идриль, почти равен нам годами и был несколько лет нашим товарищем по играм — но повзрослел быстрее нас. А сестре просто пришлось взрослеть очень быстро.