Страшно прекрасен

Золотоволосый критично осматривал моё логово. Казалось, он искал, к чему придраться. У меня было бурное воображение, частенько выручавшее в критичных ситуациях. И в этот раз я тоже поспешил прибегнуть к нему, чтобы легче справиться с этим положением. Итак, начнём.

Оскар – следователь, а я – подозреваемый в убийстве бабки Ани с верхнего этажа. Кстати, она в самом деле существовала, и убить её действительно хотелось. Причины были. Взять хотя бы то, что музыку через колонки нельзя было послушать даже в час дня. Молчу уж о том, что курить спокойно на балконе и на лестничной площадке было невозможно. Эта ведьма будто чуяла, когда кто-то из наших собирался покурить. Только выйдешь на балкон, как она тут как тут со своим костылём. И ведь, сука, силы ей не занимать! Бьёт так, что несколько дней синяки не сходят!

Меня же она по-особому «любит». Твёрдо уверена, что я сатанист. «Бог покинул тебя, сын мой. Ты сам отвернулся от него. Нехорошо людей в жертву приносить! Побойся того мира!» Ёпть, бабка Аня, я этого то мира боюсь, о каком другом идет речь? Однажды к ней приехал внук, лет так четырнадцати, типичный прыщавый подросток. Стоило нам пересечься на улице, как бабка бросилась на его защиту. Мальчишка же явно заинтересовался моей внешностью. В этом возрасте их тянет к чему-то опасному, и они оценивают всё по внешности. В их глазах я чуть ли не авторитет. Чувак с длинными патлами, облачённый во все чёрное. Авторитет, пока лицо надёжно спрятано.

Вернёмся к событиям нынешнего дня. Я убийца, к которому пришли с обыском. Наш детектив пошёл открывать створки окон. Затем начал заправлять мою постель. Точнее, в своих мыслях я по-другому назвал этот процесс. Он обыскивал мою постель в надежде найти улику. Закончив сие действие, он подошел ко мне и протянул руку. Я непонимающе уставился на неё. Опечатки хочет снять?

– Одеяло давай сюда.

Ах, да. Наверное, это тоже часть процесса обыска. Я пожал плечами и раскутался. Сообразил, что не лучшая идея – стоять перед следователем в одних трусах. Это можно истолковать как нанесение оскорбления действующему сотруднику правоохранительных органов. Пока Оскар обыскивал (то бишь, заправлял) мою койку, я напялил на себя джинсы и футболку. Как вы догадались, опять всё чёрное. Как-то этот цвет больше выражал мое меланхоличное существование в этом бренном мире. Оскар повернулся ко мне и удовлетворённо кивнул.

– Полагаю, сегодня ты ничего не ел?

Ловушка? Хочет втереться ко мне в доверие, чтобы разузнать обо всём? Эти копы новые методы разработали? Умно, умно. Я фыркнул.

– Значит, не ел, – сделал вывод Оскар. – Пойдём, посмотрим, что у тебя на кухне.

В комнате, значит, чисто. Конечно, орудия убийства могут быть на кухне. Я убил ту ведьму кухонным ножом? А им вообще возможно убить? Я им еле хлеб разрезал. Ну, допустим, чисто гипотетически, убил я её этим бесполезным предметом. А как бы я это сделал? Вонзил в живот? Или прямое попадание в сердце? Нет, она не должна умереть так легко. Эта вредная старуха должна была страдать. За. Каждую. Невыкуренную. Сигарету. За каждый грёбанный синяк на моем теле! За предвзятое отношение ко мне, за осуждения лишь за внешность. Так как же я её убил?

Вероятно, я решил сделать вид, что захотел хороших отношений с соседкой. Испёк яблочный пирог и поднялся этажом выше. Женщина не торопилась открывать мне дверь, будто чуяла опасность. Когда щёлкнул замок, она робко выглянула из квартиры. Я пытался улыбаться как можно добродушнее. Хотя она бы не оценила мои старания, лицо же под патлами. Но у меня был голос, и он не должен был меня выдать. От всей души пожелал ей доброго здравия. Засыпал ее комплиментами и сказал, что хотел бы с ней поговорить. Бдительность её удалось усыпить. Она впустила меня в свой дом.

Мы были в маленькой душной кухне. Окно плотно закрыто, оно и к лучшему. Женщина заваривала чай. Мой свежеиспеченный пирог стоял в центре стола. Бабка Аня о чём-то радостно рассуждала, а я в это время доставал кухонный нож из-за пазухи. Женщина не поворачивалась ко мне, а стоило. Я встал и медленно подходил к ней, как можно бесшумнее. Не успела она повернуться ко мне, как я быстро приставил нож к её толстой шее и…

– Авель!

Я подпрыгнул на месте. Передо мной было взволнованное лицо Оскара. В ужасе я осознал, что потерял связь с реальностью. Я сидел на табуретке, а лицо моё было выставлено напоказ.

– Ты побледнел и весь в поту. Что с тобой?

Нет, я никому не должен раскрывать свой секрет. И этот следователь ничего не добьётся от меня.

– Опять эта твоя странная фобия? Кстати, я пришёл сказать кое-что. Ты должен перебороть свой страх.

Он отошёл от меня на несколько шагов и взял ТОТ САМЫЙ ЗЛОПОЛУЧНЫЙ НОЖ. Я в ужасе смотрел, как принц нарезал им колбасу. Затем он внимательно осмотрел его лезвие.

– Ужас. Как вы им пользуетесь?

Мне показалось, что я увидел на нём кровь той старухи. Представил, как колбаса будет отдавать вкусом убитой женщины. Пришлось подавить в себе приступ тошноты. Со вчерашнего дня ничего не ел, и, хоть желудок крутило от голода, сейчас есть я не смог бы. Оскар любезно протянул мне бутерброд. Я не мог его принять. Это, наверное, уловка следователя. Он наверняка уже обо всем догадался и играл на моих нервах. Я вот-вот не выдержу и сдамся.

– Поверь, я не отравил его. Он вполне съедобный.

Он тыкал им мне в рот. Это новый вид пытки? Я оттолкнул его руку. Должно быть, я сделал это слишком сильно, так как злополучная колбаса упала на пол. Я даже облегченно вздохнул.

– Да что с тобой? – рассердился Оскар. – Я, вообще-то, пытаюсь с тобой подружиться. Пойди мне навстречу, в конце концов!

Подружиться с подозреваемым? Я не выдержал и рассмеялся.

– Вот уж нифига подобного.

– Что?

– Вы не имеете право врываться в мой дом без значка ордена и без специального разрешения проводить расследование. А уж тем более меня допрашивать. Говорить буду только при своем адвокате.

– Ты в своем уме?

Но я был так горд, потеряв всякую грань между реальностью и фантазией. Я не сразу сообразил, что включил эту игру в жизнь. И только когда ладонь юноши оказалась на моем лбу, я очнулся.

– Температуры вроде нет.

Я шлепнул по его руке. Неужели он забыл, что было вчера? Мои приступы ему ни о чём не говорят? Он сидел передо мной на корточках и не отводил взгляд. А я не вовремя пришёл в себя. Уж лучше бы углубился в свою фантазию и перерезал шею бабки Ани. А перед смертью она увидела бы моё лицо. Представил, какое у неё было бы предсмертное выражение лица. О да.

– Знаешь, – произнёс тихо Оскар, – я всю ночь думал о том, что ты мне сказал. Про твой страх перед красивыми людьми. Я пытался представить, каково это. Есть же различные фобии. Боязнь насекомых, высоты, тесных помещений. И я бы понял, если бы ты боялся красивых предметов, к примеру. Но красивых людей… Ума не приложу. То есть, есть же названия страхов. Клаустрофобия, арахнофобия, акрафобия. Название твоего же страха я не нашел. Есть что-то похожее – боязнь красивых женщин. Но у тебя всё совершенно по-другому. Симптомы там. Вроде, у тебя клинический случай.