Страница 3 из 13
– Алёнушка, любимая!
Та протянула к нему бледные руки и жалобно сказала:
– Муж мой, иди ко мне! Извелась вся, истосковалась…
Длинные светлые волосы её зеленью отливают, водоросли, словно ленты, их оплели, а глаза будто омут бездонный, так и манят… Степан, не помня себя, кинулся было сапоги снимать, да тут сзади на плечо ему рука чья-то легла. Обернулся купец и видит старца незнакомого. Тот строго ему и говорит:
– Стой, молодец, не жена это твоя, а русалка. Сгинешь ведь. Гляди! – и концом своего посоха ткнул в сторону реки. Степан обомлел: Алёнушка зашипела на старика, будто кошка, оскалилась острыми частыми зубами. Потом ушла под воду и пропала.
Купец потерянно посмотрел на старца, а тот повёл его прочь, тихо говоря:
– Злая ведьма превратила твою жену в нечисть речную, а сама заняла её место в твоём доме. Но пока не наступит полнолуние, колдовство это можно повернуть вспять. Добудешь из ведьминого дома зелье оборотное – вернётся к тебе твоя Алёнушка, да и братец её снова человеком станет. Не побоишься злых чар да трудной дороги?
Степан решительно тряхнул головой:
– Не побоюсь, старче! Говори, что делать надобно!
И рассказал ему старец, как добыть оборотное зелье для жены да братца её. Следовало немедля идти в колдовской лес одному, без оружия и припасов. Научил старец Степана, как избежать морока ведьминого, что напустила она на тропинку к своему дому от непрошеных гостей.
В пояс поклонившись старцу за науку, Степан тотчас же отправился в путь. По неприметной тропинке он пошёл в самую чащу леса. Ни зверей, ни птиц в том колдовском лесу не водилось. Под густыми кронами древних ветвей было пугающе тихо и темно даже в полдень.
Старик предупредил Степана, чтобы не сворачивал с тропинки, и не поддавался злым чарам, как бы они не пытались остановить путника на дороге к ведьминому дому.
Идёт молодец, по сторонам, как велено, не глядит. Вдруг совсем рядом слышит чей-то грустный голос, зовущий его по имени. Кольнуло в сердце у Степана, глянул вправо от тропинки, а там прямо в густой траве скатёрка расстелена. На ней всякие яства да напитки, а рядышком сидят его отец с матерью.
Степан замер на месте. Хоть умом и понимал, что давно уж в земле его родители, да сердце так и забилось в груди.
– Сыночек, Стёпушка! Поди к нам, подкрепись с дальней дороги. – молвила матушка, грустными глазами глядя на молодца. Отец тоже махнул рукой, приглашая сесть рядом.
Степан было сделал шаг с тропинки, да тут вспомнил наказ старца и, отворачиваясь, грозно крикнул: «Не поддамся я мороку, сгинь, нечисть лесная!» – и быстро зашагал дальше.
Долго ли, коротко шёл купец, да ночь уже наступила. Не видно своей вытянутой руки, до того темно стало в колдовском лесу. Побоялся Степан идти впотьмах, так недолго и с тропинки сойти и сгинуть в чащобе. Прилёг молодец там, где стоял, да и провалился в глубокий сон.
И приснилось ему, что пришла к нему его Алёнушка. Села рядышком и давай по голове да плечам мужа гладить, в щёки мокрыми губами целовать. Открыл Степан глаза, а вокруг темень, и только почувствовал, как отпрянул от него кто-то, заворчав по-собачьи.
Тут на счастье молодца пробился сквозь густые ветви бледный свет луны, осветив страшное существо. Оно сидело на корточках в густой траве рядом с тропинкой, скаля на человека белые длинные зубы. Это существо не было покрыто шерстью, его светлая кожа обтягивала длинное жилистое тело. Не понял спросонья Степан, то ли это одичавший в лесу человек, то ли нечисть лесная – один из мороков ведьмы.
Молодец выпрямился во весь свой немалый рост, кулаки выставил вперёд, готовясь защищаться до конца. Тварь, зарычав, наскочила на человека, молниеносно махнув длинной когтистой лапой. Степан, уклонившись, сильным ударом кулака отбросил нападавшего далеко в кусты. Оттуда, из темноты, раздался злобный визг твари. Громко шурша ветками, она силилась подняться для нового нападения.
Бок Степана окрасился кровью из длинных порезов от когтей. Прижав руку к ране, он вспомнил, что старец предупреждал его о ночных тварях. Он говорил, что перед сном нужно всегда чертить каблуком сапога вокруг себя линию на земле и произнести охранительное заклятье. Тогда ни одна нечисть не сможет перейти эту черту.
Купец быстро проделал всё это, и тут тварь снова выпрыгнула на тропинку. Она приблизилась к стоящему в круге Степану, но тут черта на земле полыхнула красным огнём. Существо, взвизгнув, отскочило во тьму. Молодец сел на тропинку, оторвал от низа рубахи широкую полосу и приложил к кровоточащему боку.
Вскоре его сморил сон. Тварь ещё не раз пробовала добраться до человека, но тот был надёжно защищён колдовским кругом. На рассвете нечисть убралась куда-то в чащу. Степан проснулся, голод и жажда мучали его, но он не смел сойти с тропинки. Собрав ладонями росу с травы, он жадно слизал воду и отправился дальше.
За второй день пути много ведьминых мороков он повидал – и жалобный плач младенца из чащи слышал, и прекрасные нагие девы руки к нему тянули, лёжа в высокой траве. Столы, ломящиеся от мяса и фруктов, то и дело мелькали между огромными стволами древних деревьев. Ни на что не обращал внимания молодец, лишь ускорял свой шаг.
Вот и ещё одна ночь наступила, и Степан, очертив себя колдовским кругом, забылся тяжёлым сном. Во тьме завывала страшная нечисть вокруг спящего, но тронуть его не могла.
На рассвете проснулся молодец, вновь подкрепился росой и на ослабевших от голода и усталости ногах пошёл дальше по тропинке.
Вдруг за очередным поворотом прямо перед Степаном оказался дом ведьмы. Но не обрадовался молодец, а вскрикнул от горя: низенькая избушка вся была объята огнём. Чёрные брёвна трещали, из маленьких окон вырывались языки пламени, густые клубы дыма поднимались в небо.
Степан сел на тропинку, ноги его не держали. Неужели зря проделал он этот долгий путь, пережил столько невзгод и опасностей? Видно, ведьма заклятье наложила на свой дом от непрошеных гостей, чтоб сгорел, но никому своих страшных тайн не открыл.
Тут маленький уголёк выскочил из пожарища к самым ногам Степана. Молодец бездумно взял его рукой и…не обжёгся. Поднял Степан уголёк к самым глазам, повертел. Потом сжал в кулаке и уголёк исчез, будто его и не было. Так вот оно что! Морок это! И Степан, зажмурив глаза, кинулся в пылающий проём двери…
Дни шли, а Степан всё не возвращался домой. Видно, так и сгинул в колдовском лесу. Старец ждал его на берегу реки, сидя прямо в густой траве, а возле него весело прыгал белый козлёнок. Старик ласково погладил его шелковистый бочок и грустно сказал:
– Сгубила чаща нашего молодца, Иванушка. Не по силам путь ему оказался. Сегодня уж последний день перед полнолунием. Видать, так и останешься ты, парень, козлёнком, а сестрица твоя – русалкой.
Тут козлёнок радостно замекал и побежал в сторону леса. Оттуда, шатаясь, вышел Степан. Старец, опираясь на свой посох, поспешил ему навстречу. Козлёнок первым добежал до Степана, и тот, погладив его, вынул из-за пазухи небольшой бутылёк. Козлёнок, попив из него, тут же превратился в мальчика и крепко обнял молодца.
Старец, доковыляв до Степана, хлопнул того по плечу одобрительно и вместе с Иванушкой они пошли к реке. А там уж из воды голова русалки виднеется, скалит зубы на приближающихся к ней старика, мужика да мальчика. Как был в одежде, только сапоги снял, Степан вошёл в воду. Русалка было кинулась тянуть его на дно, но он крепко схватил её и влил из бутылька ей в рот оборотное зелье.
И стала русалка прежней Алёнушкой. Прижалась она, дрожа, к мужу, а он ласково ей что-то на ушко шепчет, из длинных волос водоросли вынимает. Надел Степан на нагую жену свою рубаху, так и вышли на берег. Обняла Алёнушка своего брата, крепко расцеловала. Тут видят – летит к ним ворона, каркает зло. А это ведьма почуяла, что злые чары её исчезли, и поспешила к реке.
Старец поднял навстречу вороне свой посох, оттуда вырвался яркий луч света и спалил ворону на лету, только облако чёрное взвилось в небо и пропало. Старик улыбнулся, стукнул посохом оземь и тоже пропал, будто его и не было.