Memento

День проходил, как обычно, девочка играла с куклами, когда, неожиданно взглянув на календарь, поняла. Сегодня. Это случится сегодня. Как она могла забыть об этом? Самое страшное в жизни любого ребенка случится именно сегодня. Подобно молнии, ребенок рванулся в мамину лабораторию, отбросив ставшую неважной куклу. Дверь лаборатории упала внутрь, выбитая стихийным выбросом девочки, и дикий крик «Мама!» остановил колдующую волшебницу.

— Полумна, что случилось? — повернулась она к ребенку, нахмурившись.

— Мама! Нет! Мамочка! Не надо! — девочка была в абсолютной истерике.

— Да что случилось? Что-то с папой? — не на шутку встревожилась женщина, беря дочь на руки и стремительно выходя из лаборатории.

Ребенок плакал и умолял маму не покидать… Девочка была не в состоянии уже что-то объяснить, только цеплялась за маму и не давала ей что-либо сделать. Сверху прибежал папа с палочкой в руках:

— Что случилось? Любимая?

— Не понимаю, я готовилась к финальному эксперименту, который поставит точку в вопросе… Впрочем, неважно. Ворвалась доченька и страшно закричала, потом заплакала, не понимаю, что с ней.

— Я вызову колдомедика.

Когда колдомедик, успокоивший ребенка и родителей, ушел, девочку попробовали расспросить о том, почему она устроила такую истерику, на что получили простой бесхитростный ответ: «Ты сегодня умерла, мамочка».

Потянувшуюся к камину женщину остановил голос любимого Ксено: «А проверь-ка ты еще раз расчеты, любимая, кто знает…»

Проверка расчетов показала ошибку, но ребенок, испугавшийся за маму, уже не давал ей нормально экспериментировать, а потому волшебница посвятила себя воспитанию дочери, оказавшейся прорицательницей.

***

Казалось бы, всего одна судьба, не правда ли? Однако девочка оказалась наследницей местных богов, называемых «фейри», да к тому же и пророчицей, что позволило стабилизировать реальность. И этот мир оказался, в конце концов, сбалансированным, так же, как произошло и с другой пророчицей, являющейся одной из основных персонажей.

Сибилла Трелони перевернула страничку книги, разговаривая с портретом пра-прабабушки. Она изучала предсказания и пользовалась своим знанием будущего в слепой надежде на то, что будущее изменилось. Когда-то ее звали Болеславой, бывшей от рождения тихой и пугливой девочкой.

— Мне приснился сон, бабушка… Очень страшный сон.

— Расскажи мне его, дитя, — нарисованная дама, казалось, стремилась выпасть из рамы, вся подавшись вперед.

И девочка начала свой рассказ. Она рассказывала о войнах и мире, страшном Темном Лорде и пророчестве. О манипуляторе, который самый страшный Враг.

— …И тогда, представляешь, он забрал у них мантию-невидимку, а очкастый придурок безропотно отдал то, что могло спасти жену и ребенка…

В рассказе девочки не было детской непосредственности, она будто бы отвечала урок по давно минувшему.

— …Они ненавидели мальчика и почти сломали его, а Дамби наблюдал за этим и радовался…

Портрет, конечно же, уже известил и другие портреты, и взрослых волшебников, поэтому слушателей у девочки прибавилось, но она ничего не замечала, уперев в потолок невидящий взгляд. Волшебники слушали историю о том, как сначала не стало их, потом ушли сильнейшие, а потом не стало магического мира.

— …Это как собак сейчас держат, хотя нет, собакам легче, их кормят и так просто не убивают. А тех, кого не брали для работы и на размножение, забирали в лаборатории или в конвертер. Это очень-очень больно, больнее всего на свете, и очень долго. Как будто проходят годы, а тебя медленно перемалывает в фарш, и чувствуешь все-все, только все умереть не можешь. Это специально сделано для таких, как мы…

Слезы лились по лицу девочки, слезы лились из глаз абсолютно всех слушателей, даже портретов, хотя считается, что портреты не плачут. Будущее, нарисованное наследницей великой предсказательницы, было страшнее самого страшного кошмара. И выхода, казалось бы, нет.

— Что же делать? — всхлипнула женщина, стоящая за портьерой.

— Убить Дамблдора, — спокойно заключил высокий статный волшебник, поигрывая волшебной палочкой, — надо рассказать это всем старым семьям. Выдадим за всплеск дара.

***

Взрослые люди, знающие, что их ждет, попросту уничтожили основной травмирующий фактор. Эту реальность нельзя назвать стабильной, но тем не менее она сбалансирована. Однако у нас есть примеры абсолютно сбалансированных реальностей, которые стали таковыми в результате точечных коррекций. Например, вот эта.

Власть над умами, власть над людьми — именно это двигало бы Геллертом, если бы не рассказ маленького мальчика, случайно встреченного им после свидания с милым Альби. Эта встреча была не самым ожидаемым событием в жизни Геллерта, но именно она изменила историю.

— Ты тот самый Темный Лорд? — тонкий детский голосок вырвал Геллеррта из размышлений.

— Почему Темный Лорд?

— Ну, я тебя помню, ты убил много магглов и волшебников, а потом тебя заточили в тюрьму…

На тропинку выбрался обычный на первый взгляд мальчуган, одетый по маггловской моде. Он с интересом смотрел на Геллерта, но говорил о смертях достаточно уверенно.

— Где твои родители, knabe*? — недоуменно спросил волшебник, оглядываясь.

— Нет у меня родителей, я приютский, — спокойно отвечал ребенок.

Странно, что приютский ребенок делал так далеко от ближайшего приюта? Но Геллерт не стал задумываться над этим вопросом, а просто предложил мальчику пойти с ним. И совсем не удивился, когда ребенок радостно согласился.

Впрочем, Геллерт нисколько не пожалел об этом. Странный мальчик, болтая ногами в стоптанных ботинках и уплетая эклер, рассказывал волшебнику такие ужасы, по сравнению с которыми демонология — сборник детских сказок. Он узнал о том, как он сам станет самым страшным существом, таким, что на него будут охотиться, словно на дикого зверя. Узнал о предательстве Альби, о том, к чему это приведет. Во время непринужденного рассказа малыша волосы на голове вставали дыбом, образуя прическу типа «взрыв на макаронной фабрике». Нельзя сказать, что идеалы Геллерта мгновенно сменили полярность, но сама мысль о том, что все зря… В результате, пусть не сразу, но волшебники станут рабами на службе магглов…

У Геллерта появилась Цель. Официально усыновив малыша, он дал своему роду наследника, а себе — время. И первое, что сделал человек, о котором уже не скажут «ужасный Темный Лорд», — обратился к русским. Он пришел к ним, будто бы на судилище, готовый к приговору, возможно, даже к смерти, но… Волхвы, те самые, которые в далеком будущем организовали сопротивление, именно они и поняли, что все рассказанное — правда. Нерушимая правда от начала и до конца. А там совместными усилиями они смогли достичь того, против чего боролись все маггловские банкиры и политики — немцы и русские объединились.

В этот раз История потеряла огромный кусок и пошла по совершенно другому пути. Возможно, причина этого была в том, что жившая в далеком прошлом девочка Ровена смогла убедить стариков, сделавших это знание достоянием живущих. Возможно, появившиеся в течение лет изменения наложились друг на друга. Но этот новый мир так и не узнал фашизма, не увидел нижнее белье, абажуры и перчатки из человеческой кожи, мыло из человеческого жира. Не было десятков миллионов жертв, не создавали гекатомбы убитых людей… Этого всего не было. Еврейский вопрос решился высылкой всех евреев в Палестину, и еврейское государство возникло раньше. Не было вероломного нападения, а была дружба двух империй. Самые одиозные нацисты и фанатичные коммунисты меняли свое мнение и вели страны к процветанию.

***

Заметьте, реморализация позволила привести реальность к балансу. Это и должно быть целью каждого наблюдателя или корректора наблюдательного центра — баланс. Даже война может быть балансом, но ни в коем случае нельзя допускать массовых смертей чистых душой. Если просто смерти делают мир в конце концов инфернальным, то чистые душой… Чистые душой — это будущие Творцы, за уничтожение их предусмотрено наказание самим Мирозданием.