Есть такая профессия...

— Барбара, подготовьте побольше умиротворяющего бальзама на сегодня. Пожалуйста, — хорошая штука этот бальзам, на себе проверила.

— Зачем, мадам?

— У нас сегодня будет женский день, учтите это, сестра.

— А что такое женский день, мадам?

— А это такой день, когда дам со всех сторон щупают. Все щупают и всюду заглядывают.

— Везде-везде и заглядывают всюду?

— Да, везде. И заглядывают во все возможные и невозможные места.

Бальзам пошел, у девочки шок. А ведь еще зеркала нужны… Сначала попрошу зеркала, а потом уже объясню — для чего, а то она у меня в скульптуру превратится. Надо же, какие нынче барышни нежные. И ведь это медик! Что будет с нашими дамами — представить боюсь… О, очнулась.

— А мужской день — это когда щупают мужчин?

— Вот видишь, ты уже и сама догадалась.

— Везде-везде?

— Везде-везде.

— А они потом не заавадят?

— А мы их усыпим и не скажем.

— А…

— Не отвлекаемся, нам с тобой понадобится несколько вещей. Например, такая штучка, смотри: вот тут у нас лопаточка желобообразная дюйма четыре, потом ручка дюймов восемь, а снизу у нее крючок, загнутый внутрь, за который мы будем ее держать. Это называется зеркало Симса. А вот эта плоская лопаточка с округлой ручкой — подъемник Отта. Натрансфигурируй-ка мне таких столько же, сколько у нас дам в штате.

— Да, мадам, это я мигом! — Знакомая работа от мыслей отвлекает, по себе знаю.

— А еще нам с тобой нужно кругленькое зеркальце в полдюйма на ручке дюймов пять и такая палочка металлическая — вот, посмотри. И тоже по количеству пациентов.

— А зачем это, мадам?

— Зубы осматривать. И еще одно зеркальце: круглое с дырочкой в центре на обруче — для ушей и носа. Кстати, таких полых конусов тоже нужно побольше.

— Ох, мадам, сколько зеркал! А они говорящими должны быть? Я говорящие не сумею.

— И не надо, обычные зеркала нужны, говорить мы с тобой будем.

Умничка какая девочка. Только выдумщица — надо же: говорящие зеркала. Хммм. Вводишь в пациента, а оно тебе сообщает, что и как. Я помотала головой. А девочка все равно хорошая. Чуть поднатаскать, и будет сестричка всем на зависть.

Пора идти за пациентками, сами-то они вряд ли придут. Ну прямо дикарки какие-то…

Зеркала посчитала, стекла, пробирки, ложечки для забора материала, ватные палочки, дезраствор… Перчатки! Новомодные — одноразовые! И хлорку! И маски! Маски обязательно! А еще подкладные! И салфетки! Бахилы бы еще… шизофрения нашептала, она-то откуда знает?

Ох, все, готово. А подать ко мне барышень по списку, а то к работе не допущу! Ого, как грохнуло, это что такое было, а? Шизофрения, идеи есть? Хогвартс? А вот еще интересный вопрос — может ли быть шизофрения у шизофрении….

—Эльф! — хлоп… — А помой-ка ты мне здесь пол вот этим…

Что-то я, все-таки, забыла… Осматриваю палату, взгляд утыкается в растерянного мальчика. Точно!

— Аврор Молиш. Вы у нас клятвы медика не давали, а вот клятву о неразглашении — извольте! Врачебная тайна — деяние великое есть! И чтоб ни одна муха не прознала, что вы в кабинете. Сесть в уголочке и не отсвечивать!

— От анимагов помещение проверить, госпожа целитель?

Шизофрения шепнула, что обязательно, анимагусы — они такие, в любую щелку пролезут.

— А защититься заранее от этих ваших анимагусов можно?

— Никак нет, только обнаружить.

— Опять недоработочка. Но не ваша. Проверяйте каждые пятнадцать минут, сможете?

— Да, мадам!

— А сделать так, чтобы вас не видели?

— Конечно, мадам, — улыбнулся мальчик.

Вот и хорошо. Декорации расставлены, роли намечены, начнем.

В коридоре послышался шум, значит, пора. Посмотрела на сестричку, которая явно волновалась, подмигнула ей и вызвала эльфа с просьбой пригласить в кабинет первую по алфавиту, то есть, получается, Бабблинг. Что значит — не хочет? Кусается? Ну, хорошо, позовите МакГонагалл.

В кабинет кошачьим стелющимся шагом вошла давешняя пугливая женщина. Она напоминала готовую к прыжку кошку, разве что не шипящую. Чуть ссутуленная, с вытянутой шеей, она встала полубоком ко мне, крепко сжимая в побелевшем от напряжения кулаке палочку.

— Минерва, давайте мы с вами спокойно поговорим, вы ответите на мои вопросы…

— Не буду я с тобой ни о чем говорить.

— Тогда пройдите за ширму и разденьтесь. Минерва, не нервничайте, ничего плохого с вами не случится.

— Я не знаю, что ты задумала, Поппи, но тебе это так не сойдет! Я буду драться!

— Не надо драться, надо пройти за ширму и раздеться.

— Что? Да как ты смеешь! Я отказываюсь!

— Тогда ты не сможешь приступить к работе. Собираешься уволиться?

— Какая же ты сволочь! Как я была слепа! Я тебя сейчас…

Палочка вырвалась из ее кулака и пропала, а сама Минерва… превратилась в кошку! В дикую, септическую, бешеную кошку! И заскакала по стерильному инструментарию и материалам, столь бережно разложенным Барбарой, пытаясь добраться до меня…

— А ну стоять! Так тебя, растак, да поленом об забор! — гаркнула я, вспомнив полковника Зинчука, который вот так же остановил паникующих солдат.

Кошка споткнулась, перекувырнулась и снова кинулась ко мне, но вдруг резко мотнулась в воздухе и повисла, удерживаемая кем-то за шкирку. Барбара быстро накинула позабытые ею заглушающие чары на дверь. Аврор приблизился к глядящей на него в отчаянии кошке, хмыкнул, и дальше все завертелось настолько быстро, что я только стояла и хлопала глазами, пока эльфы за ширмой раздевали женщину догола, укладывали в кресло и фиксировали веревками.

— Она пока будет послушной, мадам Помфри, вы не беспокойтесь, — проговорил аврор.

Меня же хватило только на кивок. Взяв себя в руки, я начала осмотр. Сверху донизу, диктуя результаты восторженной Барбаре. Аврор в это время прислушивался к происходящему за дверью. Анамнез бы собрать, да какой тут анамнез…

— Сестра, пишите. Возраст… Питание удовлетворительное… Цвет лица — желтоват, старческих изменений нет, да и рано ей еще. Рефлексы — нормальные. Лежать! Грудь… Осмотр белья патологических выделений не выявил, общий вид молочных желез — без патологии, состояние кожи, пальпация, состояние соска… без особенностей.

— Записала, мадам.

— Живот мягкий, печень… Нормально. Селезенка… не увеличена. Так, Барбара, вы будете мне ассистировать. Берем зеркало Симса… Да, то, что желобообразное, и осторожно вставляем его во влагалище боком, плавно поворачивая крючком вниз. Теперь по нему вводим держатель Отта…

— Это плоский?

— Да. И раздвигаем мягкие ткани. Визуально — без патологии. Правда, выделений многовато. Теперь ложечкой берем мазки и наносим их на стеклышки, а ватной палочкой — в чашку Петри.

— А зачем?

— Проверим и на гормоны, и на инфекцию: мало ли с кем эта кошка шаборкалась, — Миневра возмущенно зашипела. — Так, теперь осторожно вынимаем зеркала и отправляем их в использованные. Подписываем вот этим маркером стеклышки и чашку и переходим к ручному обследованию. Смотри и запоминай: я осторожно ввожу два пальца во влагалище женщины, а второй рукой сверху пальпирую через брюшную полость яичники и матку. О, яичники несколько увеличены, как бы не было кисты… И стоило это такой истерики?

Минерва, даже находясь под заклинанием, с выражением дикого ужаса в глазах следила за мной. Если бы она могла, она бы, несомненно, сбежала. Но зафиксировали ее хорошо. Нам бы так фиксировать в сорок первом… Эх, война, война, навсегда ты въелась в душу, сколько хороших ребят не дожили, сколько слез выплакано… Что-то я отвлеклась. Потом, все потом, сейчас важен пациент.

— А теперь давай все то же самое проверим вашей волшебной палочкой. Что она нам показывает?

— Ничего…

— Вот видишь, в сущности, ничего она нам не показывает: ни воспаления, ни причины увеличения яичников… А ведь это может плохо кончиться. Слышишь, Минерва?

После моих слов о возможных кистах остальное обследование МакГонагалл воспринимала, находясь в полуобморочном состоянии, потому на вопрос ответить была не в состоянии.