Товарищ сердце

— Знаешь, все мое воспитание говорит, что этого не может быть… Но вот когда ты это так объясняешь, это очень похоже на правду.

— Невилл, если с нами что-то случится, знай, что Волдеморт создал крестражи — он разорвал свою душу и куски вложил в разные предметы. Дамблдор не хочет, чтобы об этом знал кто-то, кроме Гарри, и это вдвойне странно.

— Значит, он готовит из Гарри одноразовое оружие, потому что иначе это не объясняется.

— Получается, так. Я думаю, мы должны возобновить тренировки ОД.

— Не в полном составе, но да, должны. Уизли я бы не звал — они слишком преданы Дамблдору, так бабушка сказала.

***

Тренировки возобновились, иногда на них приходил и Гарри. Теперь Гермиона учила всех подпольной работе, конспирации, связи. Она передавала все накопленные за те годы знания. Как организуется партизанский отряд, как выбираются цели, чем агентурная разведка отличается от военной. Стараясь адаптировать свои знания, она часто разговаривала со своими товарищами.

— Мы все здесь товарищи. Предаст один — погибнем все, поэтому нужно учиться скрытности, а еще закалять волю, чтобы перенести пытки, ничего не рассказав.

— Ты думаешь, нас будут пытать?

— Если попадемся фаш… Пожирателям — обязательно будут. К этому надо быть готовыми.

— А как?

— Закалять волю. Всегда выполнять то, что пообещал, идти к своей цели наперекор всему.

Пользуясь возможностью, ОД разрабатывал планы. Гермиона настояла, чтобы планы были готовы на любой случай — нападения на школу, проникновения в замок, захват кого-то в плен.

— Мы своих не бросаем. Никогда и ни за что. Мы будем драться, пока стучит наше сердце, потому что больше некому. Трусливые взрослые волшебники сидят по домам и ждут, когда их придут убивать. Мы же не будем этого ждать?

— Нет! — хором ответили подростки.

— Пока мы едины — мы непобедимы!

— Пока мы едины — мы непобедимы! — хором подхватили все.

Переведя на английский язык бессмертную песню чилийского поэта, девушка поразилась, с какой решительностью ее пели члены обновлённого ОД. Все-таки учить своих товарищей «Интернационалу» она не решилась. Но какой огонь зажигался в глазах девчонок и ребят от этой песни. Придется, они и в бой с ней пойдут.

Из отряда самообороны медленно выкристаллизовывалась настоящая ячейка сопротивления. Готовая и к подпольной работе, и к прямому столкновению. Девушка читала стихи, пела песни, в которых говорилось о единении с народом и борьбе за свободу. И школьники менялись на глазах, становясь более собранными, решительными, смелыми. В их глазах больше не было страха перед Пожирателями.

И вот тогда, когда Гермиона увидела, что они стали единым целым, она начала петь «Интернационал», с удивлением заметив, что рядом встал Невилл, Луна и другие. Медленно вставали с кресел, вставали рядом, плечом к плечу. Торжественная мелодия ее голоса плыла по Выручай-комнате.

Тренируясь, вонзая заклятья в манекены, кто-то время от времени проговаривал слова. Подростков увлекли сильные слова гимна, и это неудивительно, ведь было время, когда эти слова поднимали в бой тысячи людей. Огнем загорались глаза идущих на бой людей. Гермиона дала своим товарищам цель и песню, с которой они готовы идти в бой.

Гарри как-то спросил Гермиону, зачем она это делает.

— Понимаешь, вдвоем войну не выиграть, а она может прийти к нам в любой момент. Чем большему они научатся, чем сплоченнее будут, тем меньше их погибнет в бою.

— Иногда я думаю, что ты знаешь о войне гораздо больше, чем все мы вместе взятые, — проговорил Гарри.

Он начал чаще обнимать ее, прижимая к себе, как что-то дорогое, и девушка это очень остро чувствовала. У них, конечно, война, а на войне не до любви, но Гермионе становилось теплее, когда Гарри был рядом. И девушка прижалась к парню, спрятав лицо на его груди. В этот момент тепло было обоим.

— Скажи, когда закончится война, ты согласишься пойти со мной в Хогсмид?

— Когда закончится война, я пойду с тобой куда угодно.

— Даже на край света?

— Даже на край света.

— Ты знаешь, мне очень тепло с тобой.

— И мне тоже.

— Можно ли сказать, что я… что ты мне нравишься?

— Наверное… Как и ты мне… Но сейчас у нас война, Гарри.

— У нас война, Герми…

========== Ты только прикажи и я не струшу ==========

Комментарий к Ты только прикажи и я не струшу

Для тех, кто не видел, как один человек держит коридор, может показаться сьюшненько, на деле, в жизни бывает абсолютно все.

Их застали врасплох. Как они ни готовились, но беда пришла внезапно, как тогда, 22 июня. Выскочив из гостиной на отчаянный девичий крик, Гермиона застыла на мгновенье, только после этого вытащила свой Штейр, дернула предохранитель и открыла огонь. Фашисты, не готовые к сопротивлению, повалились на пол. К сожалению, Лаванде помощь уже была не нужна. Отовсюду доносились крики боли и ярости.

Как оказалось, к тому, что их будут просто убивать, готов никто не был. Хотя Гермиона предполагала что-то подобное, но все-таки надеялась на лучшее.

Она бежала по коридору, останавливаясь, чтобы выпустить пулю во врага, ворвавшегося в замок. Взгляд вырывал только отдельные картинки — пытки, насилие и кровь, много крови. Проклятые палачи и здесь убивали и пытали, просто уничтожая детей и подростков. Не было времени правильно укладывать магазины, Гермиона просто сбрасывала их на пол и стреляла, стреляла, стреляла.

Откуда-то сверху послышался отчаянный крик, мимо окна пролетело что-то, одетое в мантию Дамблдора. Наконец девочка добежала до очага сопротивления, Луна и еще двое ребят из ОД отчаянно защищались, стараясь остановить кровавых зверей, которым нравилось убивать.

— Луна, где Невилл? — Девочка заплакала.

— Держись, мы отомстим за него!

— Сомкнуть ряды и все вместе!

Стрекотала винтовка, стреляющая очередями, дымился ствол. Дав оружию отдохнуть, Гермиона дернула пистолет. Тульский Токарев не подвел, посылая пулю за пулей в наступающие морды. Как же так, Невилл… Боюсь, сегодня мы многих не досчитаемся.

Дамблдор забрал Гарри и куда-то исчез, как будто знал. А может, и знал… Гермиону уже ничего не удивит. Надо отбивать атаку, Пожирателей как-то слишком много. Заканчиваются снаряженные магазины для винтовки, и Гермиона переходит на палочку, падают обессиленные защитники… А Пожиратели все не кончаются… Скоро она останется одна. Сил совсем немного… В тот момент, когда кажется, что сил уже нет, когда темнеет в глазах, на Пожирателей нападают с тыла.

Сзади на Пожирателей нападает Гарри, разнося всех бомбардами, он спешит к ним на помощь, спешит, но не успевает уклониться от заклинания и падает на каменный пол, заливая его своей кровью. И тогда Гермиона идет в рукопашную с двумя ножами в руках.

— Не умирай, молю тебя!

— Живи счастливо… пожалуйста…

— Нет! Не-е-е-ет!

Когда рыдания утихают, Гермиона вспоминает про маховик. Крутится волчком артефакт, утянутый из Отдела Тайн. Она не считает обороты, знает, что больше максимума его не повернуть. Руки дрожат, сердце готово выскочить из груди. Девушка сотрясается, сдерживая истерику, еще одну истерику, которая подступила буквально к горлу. Наконец маховик срабатывает и все темнеет.

— Темпус! Я все исправлю!

***

Итак, у нее есть время. Неизвестно, когда в точности пожирательские фашисты напали, зато известно, что они шли от Выручай-комнаты. Гарри говорил, что Малфой там что-то вынюхивал, значит, возможно, там есть что-то, что позволит выродкам проникнуть в школу. Подбежав к гостиной Гриффиндора, Гермиона нашла Невилла.

— Невилл, через три, может, четыре часа на школу нападут Пожиратели, они будут просто всех убивать, надо организовать сопротивление, запереть первачков и очистить коридоры.

— Я тебе, конечно, верю, но откуда ты это знаешь? Предсказала?

— Я же не Трелони. Мне пришлось воспользоваться маховиком, Невилл, знаешь, что это такое?

— Но… — сильно побледнел парень. — Совсем плохо?