Страница 12 из 19
Когда ее трогали грязные лапы нелюдей, рассказывающих, что они сделают с девушкой, Гермиона прощалась с родителями, с Гарри, с друзьями. Она прощалась с тем сказочным будущим, о котором они говорили совсем недавно.
— А кем ты хочешь стать после войны?
— Всегда хотела быть детским врачом. А ты?
— Я думал пойти в авроры, но теперь уже не хочу. Наверное, куда ты, туда и я, у меня же нет никаких мечтаний.
— Ты совсем-совсем ни о чем не мечтаешь?
— Мечтаю… Чтобы была ты, я, домик у моря, наши дети и никакой войны…
— И я мечтаю, любимый.
— Вот представь, волны набегают на пляж, и мы с тобой…
— И малыши…
— И малыши…
Резкий крик вернул Гермиону в реальность. В зал вошла, хромая, кажется, сестра Грюма. На протезе, без одной руки, с растрепанными патлами, женщина выглядела гораздо страшнее, чем на колдографиях. Белла Лестрейндж, вспомнила Гермиона. Похотливые нелюди почти все исчезли из зала.
— Что, грязнокровка, нравлюсь? Скоро ты такой станешь! Круцио!
Боль была страшной, Гермиона даже не подозревала, что бывает такая боль. Удержав рвущийся с губ крик, она закусила губу и смотрела с ненавистью на эту кровавую фашистку. Прошел, казалось, час, когда пытка прекратилась, чтобы начаться вновь.
— Круцио! Круцио! — бесновалась Белла.
И в этот миг, не в силах больше сдерживаться, Гермиона обратила свой крик в песню. Она пела свою последнюю песню в жизни. И хотя голоса почти не было, она пела, содрогаясь под пыточным, пела, когда Белла накинулась на нее с ножом, начав резать кожу… Девушка пела.
Никто не даст нам избавленья…
— Круцио! Круцио!
Не бог, не царь и не герой…
— Круцио! Круцио!
Добьемся мы освобожденья…
Наконец, Белле надоело пытать девушку, сознание уже плавало, грозясь оставить Гермиону, когда совершенно озверевшая от того, что не смогла вырвать крик у девушки безумная женщина закричала:
— Ты сейчас сдохнешь! Молись!
— Товарищи, — закричала Гермиона. — Будьте смелее, боритесь, бейте Пожирателей! Мне не страшно умирать, Гарри. Это счастье — умереть за свой народ! Нас двести миллионов, за нас отомстят! Фашисты, сдавайтесь! Наши придут, Сталин придет! Прощайте, товарищи! Прощай, любимый… *
И тут вдруг засверкали огни заклинаний вокруг, какая-то сила сдернула израненную девушку со стены, так же, как и Гарри, и недавно стоявший и смотревший на то, как ее пытают, быстро-быстро заговорил по-русски:
— Держись, малышка, держись, моя милая, не смей умирать! Тебе сейчас помогут, потерпи, еще чуть-чуть осталось…
***
В жизни каждого разведчика наступает такой момент, когда нужно выбрать — продолжить выполнение задания или остаться человеком. Похоже, этот момент наступил для одного отдельно взятого разведчика, который сейчас смотрел, как Безумная Белла страшно пытает девочку-подростка.
Этой весной все пошло не так. Началось с внедрения под маской заслуженного Пожирателя, прямо в Азкабане, внедрение прошло хорошо, удачно прошло внедрение. Потом бессмысленные «рейды», в которых Пожиратели уничтожали семьи полностью. Семьи простых людей и семьи волшебников. На убийства смотреть было тяжело. Почти невозможно. Но то, что происходило сейчас…
«Операция» в Хогвартсе с самого начала пошла не так. Готовые «повеселиться» в школе, полной детей, и обсуждая, что они сделают с «грязнокровками», Пожиратели рванули в шкаф, чтобы выпасть оттуда только отдельными фрагментами. К сожалению, Белла выжила, при этом, кажется, совершенно потеряв разум и обретя грюмоподобную внешность. То, что точка выхода оказалась заминированной, причем явно гранатой или МОНкой, озадачило Долохова. Таких вещей просто не могло быть в английской волшебной школе, не с их презрением к магглам. А потом вламывающиеся Пожиратели встретили такое сопротивление, что первые группы полегли почти полностью.
Судя по остаточным следам, их просто расстреливали, причем из пулевого оружия, что очень заинтересовало Центр. Лорд Волдеморт просто посчитал все произошедшее искусной ловушкой, поэтому Малфою-младшему лучше было в маноре не появляться, для его же безопасности.
— Антон, ты же понимаешь, что это необычно?
— Еще бы, конечно, понимаю.
— Узнать бы, кто это у них такой умный выискался…
— По косвенным признакам — или Поттер, или его девушка.
— А у него и девушка есть?
— По некоторым сведениям, да.
— Надо постараться узнать об этом побольше.
Встречи с куратором стали более редкими, и так конспирация трещала по швам в связи с паранойей Лорда, который выглядел просто иллюстрацией к учебнику по некромантии. Почему этого не видели остальные, разведчику было совершенно непонятно.
И вот сегодня егеря притащили в манор двух окровавленных подростков, которые умудрились накрошить почти тридцать этих отщепенцев. Вдвоем. Раздев обоих почти догола, егеря хотели уже приступить к своей «забаве», когда появилась Безумная Белла.
И вот девочка содрогается под круциатусом, приносящим невероятные страдания, но не кричит. Молчит и смотрит с ненавистью. В этот момент в голове разведчика что-то щелкнуло, и он пригляделся к девочке. Ее губы шевелились, но это была не молитва. Приглядевшись, разведчик начал читать по губам: «Это есть наш последний… и решительный…»
Девочка, у которой болела каждая клеточка и страшно болела, пела «Интернационал», причем пела по-русски. У того, кого знали здесь под фамилией Долохов, задрожали руки. Тварь пытала русскую девочку. Не добившись ничего от девочки, Безумная Белла принялась резать ее ножом. На все это с ужасом смотрел ее парень. То, что это именно ее возлюбленный, было хорошо видно по тому, как медленно седели его волосы.
Сильно избив и изрезав ножом окровавленное тело, Безумная Белла выдернула палочку и кричала о том, что сейчас убьет эту девочку. Сердце Долохова уже билось так, что ощущалось в горле, но в этот миг произошло то, что поставило точку в мучениях разведчика. Девочка подняла голову и заговорила. И такой силой веяло от каждого ее слова, такой верой в победу, верой в свой народ, что Долохов не выдержал.
В жизни каждого разведчика наступает такой момент, когда нужно выбрать — продолжить выполнение задания или остаться человеком. Выматерившись и выхватив палочку, разведчик послал целый веер заклинаний в Беллу и всех, кто присутствовал при пытках, надежно переводя их в разряд бездушных тел. Затем он снял парня и девушку со стены, обнял обоих, не боясь запачкаться в крови, и сжал порт-ключ экстренной эвакуации.
Комментарий к Ты только не взорвись на полдороге
* Использована последняя речь Зои Космодемьянской
========== Товарищ сердце ==========
Комментарий к Товарищ сердце
В этой реальности история пошла другим путем и СССР существует.
— Твою мать, Дольский! С какого чертополоха ты влетаешь сюда экстренным, да еще и с детьми? — бушевал пожилой мужчина в генеральской форме. — Что это за дети? Почему они в таком состоянии и седые? Доктора чуть сами не поседели, когда этот натюрморт увидели!
— Виктор Семеныч, эта девочка наша, понимаете? Наша! Ее пытали, а она пела «Интернационал»! Ее убивали, а она угрожала им Сталиным! Не Романченко, а Сталиным! Дайте Омут, я не смогу передать это! — вытирал внезапно заслезившиеся глаза Антон Дольский.
Слив воспоминания в Омут памяти, Антон дрожащими руками попытался налить себе воды, когда подуспокоившийся генерал, не первый год знавший этого разведчика, поставил перед ним стакан с отчетливым запахом спирта. Видеть, как матерого разведчика трясет, было непривычно. Даже для генерала. «Да что ж такого там произошло?!» — раздраженно подумал генерал и опустил голову в Омут.
Дольский пил водку, как воду. Увиденное в маноре все еще стояло перед его глазами. Никогда Антон не мог представить, что увидит своими глазами страшные картины Великой Отечественной. Что рассказы деда о казненных фашистами детях станут реальностью. Именно слова девочки, совсем ребенка, которая шла на смерть и почти из петли угрожала Пожирателям расплатой, вынудили его поступить, как советский* человек.