Отпустите меня домой

— Тихо, моя хорошая, папа все сделает, — успокаивает Гермиону отец, устремляясь в отделение. — Посиди пока тут, потом придешь, посмотришь на свою Рие.

— Она моя сестра, папа, — слегка успокоившись, говорит Гермиона. — Я не смогу без нее.

— Не надо без нее, все с твоей сестренкой хорошо будет, — успокаивает дочку мистер Грейнджер, решив подумать о сказанном потом.

Пищат мониторы, мерно работает ИВЛ, качая воздух, спит девочка, сейчас выглядящая совсем крохой. Почему-то в реанимации они все выглядят младше своих лет и от этого часто страшно. Но мистер Грейнджер спокойно включается в работу, пара часов и можно будет смотреть, что мы имеем. Первые сутки решают все. Особенно после экстренной операции. Хотя, такие операции плановыми и не бывают.

В принципе, бокс отдельный, можно Миону переодеть, помыть и пусть сидит, раз хочет. Мистер Грейнджер очень хорошо знал свою дочь. Очень хорошо понимал, что она не уйдет. Надо же, сестра… Что же у них в той школе случилось, раз его дочь так прикипела к этой девочке?

— Миринда, там в коридоре сидит моя дочь, ты должна ее помнить.

— Да, доктор, отвести в ординаторскую?

— Нет, там у меня в шкафу, костюм на ее размер, пусть помоется, переоденется и приходит сюда.{?}[Посещение родными реанимации в Европе разрешено.]

— Но доктор…

— Что-то случилось, Мири, в их школе, раз за два месяца Гермиона прикипела к девочке так, что называет сестрой. Пусть лучше обе будут в одном месте, на две палаты меня может не хватить, я нужен здесь.

— Вот оно что… Хорошо, доктор Грейнджер, я сделаю.

Доктор Грейнджер присел рядом с кроватью мисс Поттер, как значилось в сопроводительном документе. Что же послужило причиной инфаркта? Эти «маги» проигнорировали предынфарктное? Питание? Стрессы? Надо расспросить дочь. Теперь у девочки будет длительный восстановительный период. Где ее родители, наконец?

В палату вошла Гермиона в салатовом хирургическом костюме, волосы собраны под шапочку, руки сразу из дезинфектора сбрызнула, умница, дочка. Глаза ребенка были испуганными, но она хотя бы не плакала.

— Папа, она будет жить? — тихо спросила девочка, с надеждой глядя на отца.

— Уже да, — коротко ответил мистер Грейнджер. — Рассказывай.

— Что, папа?

— Все рассказывай, — твердо сказал мистер Грейнджер. — Я хочу знать, что у вас там такое произошло. Два месяца в школе чуть не убило ребенка — это как-то необычно, ты не находишь?

— Понимаешь, папа, — начала Гермиона. — Маги умеют стирать память, а обычные люди для них ничто. У Рие… У нее приемные родители, но она их любит, ты бы знал, папа, как. Иногда мне кажется, что я вас недостаточно люблю, на ее фоне. Она без них даже дышит с трудом, папа…

— Что случилось, доченька? — обнял девочку отец. — Что сделали с этими людьми?

— Сначала Рие заставили поехать в школу… Папа, какое счастье, что вы сразу согласились, я бы от такого сломалась, папочка. Ее шантажировали жизнью папы и мамы… — девочка расплакалась, рассказывая отцу и вернувшейся медсестре о пережитом. — А потом им изменили память, ну это как гипноз, и…

— Они ее больше не помнят? — спросил мистер Грейнджер, уже прикидывая варианты восстановления памяти.

— Хуже, папочка, намного хуже… Они ее помнят, но ненавидят. А у нее в школе была депрессия, она только со мной оживала. Но она часто падала в обморок — три-четыре раза за день.

— Твари какие… Что у нее с сердцем?

— Не знаю, папочка, только в детстве была тяжелая пневмония, ее эти… Маги. Они продержали в ноябре всю ночь на улице.

— Значит, и с легкими… Значит так, слушай меня, дочь. Первые сутки — самые важные, раз ты хочешь тут остаться, то — руками не трогать, слезами не заливать. Это понятно? Можешь руку гладить. Параметры монитора тебе понятны?

— Да, папочка, спасибо! — ответила девочка.

— Я пойду посмотрю других пациентов, а ты пока бди. Если что, кнопка — вот.

Гермиона улыбалась. Папа доверил ей самое важное — смотреть за сестрой. Рие, сестренка… Только выживи, очень тебя прошу, только живи.

***

Рие очнулась на третий день и сразу же увидела Гермиону, которая дремала на стуле, рядом с ее кроватью. Захрипев, девочка попыталась что-то сказать, что подбросило Гермиону, сразу же нажавшую кнопку, о которой говорил папа.

— Молчи, не говори ничего, тебе помогает дышать аппарат, — затараторила Гермиона. — У тебя все хорошо, сестренка, ты будешь жить!

Дверь резко распахнулась, пропуская в себя врачей и не спавшего последние сутки мистера Грейнджера. Они столпились вокруг кровати, не давая Рие видеть сестру, но она знала, что та сидит рядом.

— Очнулась, надо же, сразу…

— Да, самодых, разинтубируем.{?}[Дышит сама, здесь — снимаем с ИВЛ, на деле «разинтубация», термин, означающий действие, обратное интубации]

— Работаем… Качни разок… Вот хорошо, дышит. Дыши, девочка, дыши.

— Фух, пронесло…

— Можешь что-то сказать, малышка?

— Да… — тихо произнесла Рие. — Пить…

— Пить — это непросто, — сказал доктор Грейнджер. — Дочь, дай-ка поильник.

Гермиона метнулась со специальной посудой к отцу. Тот показал, как можно поить и сколько воды можно в сутки{?}[Ограничения очень жесткие при подобных операциях.]. Гермиона внимала, а Рие рассматривала сестру, одетую в медицинскую одежду, которая готовилась ухаживать за ней.

— Рие, плакать нельзя, — строго сказала Гермиона. — Правда, обнимать тебя пока тоже нельзя, чтобы шов не тревожить.

— Сестренка… — прошептала Рие, но эти действия ее так утомили, что девочка уснула.

— Спать будет много, не пугаться, все внимание на мониторы, понятно?

— Да, папа, — кивнула Гермиона.

— Если что, зови, — улыбнулся доктор Грейнджер дочери.

— Спасибо, папочка…

Когда папа ушел, Гермиона подсела поближе к Рие и принялась гладить ее волосы, рассказывая о том, как теперь все будет хорошо, как они будут вместе гулять, кататься и беречь маленькую сестренку, чтобы с ней больше ничего не случилось.

Странное дело, но параметры на мониторах под этот рассказ медленно входили в абсолютно нормальные рамки. Рие улыбалась, слыша сквозь сон ласковый голос сестренки, которую она уже очень любила.

========== Часть 12 ==========

— Дамблдор арестован МКМ, мой Лорд, — сказал Руквуд, кланяясь. — Говорят, он довел дело до кризиса с магглами.

— Из-за девочки? — спросил лорд Волдеморт.

— Очень похоже, мой Лорд. По крайней мере, магглы везде наставили камер и готовят свои силы для удара…

— Вот, учитесь! Ради одной девочки они готовы начать войну, а вы… — Волдеморт еще кипел. — Найдите мне адрес ее опекунов, еще никто не называл лорда Волдеморта неблагодарным. Что с девочкой?

— Жизнь в Хогвартсе ее чуть не убила, она в маггловской больнице. Они ее спасли, мой Лорд, — ответил Руквуд.

— Да хватит уже лебезить, — взъярился Волдеморт. — Что там в школе произошло?

— Девочка называла школу тюрьмой, Марволо, — откликнулся один из стариков. — Думаю, это говорит обо всем.

— Школа, наша волшебная школа, самое яркое и радостное воспоминание нашей жизни стала тюрьмой для девочки, — глухо произнес Волдеморт. — Что же… Значит пришло время перемен, маги заслужили свою судьбу. Пошли кого-нибудь к больнице, где лежит мисс Поттер, пусть ее охраняют, чтобы там никого из этих выкормышей помойной жабы даже близко не было.

— Да, мой Лорд, — по привычке поклонился Руквуд.

— А мы с вами сходим к Фаджу в гости. Прямо завтра с утра и сходим. Надо исполнять свои обещания.

***

— Сэр, жизнь девочки вне опасности.

— Очень хорошо, Вилямс, как там наши?

— Наши готовы, сектанты эти паникуют.

— По школе только не долбаните, дети все-таки.

— У нас тут есть группа целей… Им понравится.

— Больницу и детей под охрану. Чтобы не одно существо не могло проникнуть к детям. Это, в первую очередь, наши дети. И если это кто-то забыл, то у нас найдется нужный напоминательный калибр.

— Да, сэр, камеры уже стоят. Дурслей еще наблюдаем?