Страница 7 из 21
– И я приветствую моего гостя, – открыто улыбнулся Макс, стараясь хоть немного приободрить юношу, – что привело тебя сюда в столь ранний час?
Тит протянул Максимилиану цветок, который до сих пор прятал за спиной:
– Он умирает! – голос юноши, полный отчаяния, поразил Макса.
– Не горюй раньше времени! – попытался успокоить Дракон, – нужно дождаться Ведьму. Уж она-то знает, как оживить любое растение!
– Любое, только не это, – из-за плеча Тита на цветок смотрела незаметно подошедшая Ведьма.
– Что не так с этим? – удивился Максимилиан.
– Этот цветок не может жить в нашем Мире, – голос Ведьмы был полон сочувствия к огорчённому юноше, – он родился и вырос там, где царит посмертие. И здесь, в мире живых, обречен на гибель.
– Но ведь и я родился и вырос там, где царит посмертие, – едва слышно произнёс Тит, – это значит, что мне тоже нет места в мире живых?
Ведьма, которая не присутствовала в каминном зале во время рассказа Авроры и Фрэйи об их приключениях, смотрела на юношу с ужасом и недоумением.
– Я все тебе объясню, – сказал Дракон, взглянув на Ведьму, – только немного позже. Попробуй все-таки что-то сделать с цветком, а нам с Титом нужно кое-что обсудить.
– Хорошо, – кивнула Ведьма, – положи вон там, – указала на стол в углу оранжереи.
Тит бережно опустил цветок на гладкую поверхность стола, вздохнул, словно не желая с ним расставаться, обернулся к Максу:
– Я слушаю тебя, Дракон.
– Можешь обращаться ко мне по имени, – улыбнулся Дракон Воздуха.
– Я слушаю тебя, Максимилиан, – лицо юноши на мгновенье озарила ответная улыбка, которая, впрочем, тут же исчезла.
– Следуй за мной! – велел Дракон и, не оглядываясь, пошел к выходу. Он знал, что Тит не станет противиться и оспаривать столь безапелляционное «приглашение». Беседа, необходимость которой давно назрела, была нужна юноше, пожалуй, больше чем Максимилиану.
– Я велю Оборотню доставить букет в комнату Драконтессы! – крикнула вслед удаляющимся мужчинам Ведьма.
– Хорошо, – кивнул, не оборачиваясь, Макс и вышел из оранжереи.
– Хочешь остаться в замке? – спросил Максимилиан, спускаясь по лестнице, – или лучше прогуляемся по аллеям сада? В этот ранний час там никого нет.
– Мне все равно, – юноша шел следом за Драконом.
– Тогда – в сад! – решил Максимилиан, – события последних дней оказались способными вымотать даже дракона! И прогулка на свежем воздухе будет не лишней.
Макс не имел понятия с чего начать разговор.
Все иномирцы смертны! Пусть даже живут намного дольше людей, но приходит время, и они умирают. У каждой расы свой способ захоронения тех, кто их покинул. Взлетает в небо прах преданной огню на погребальном костре ведьмы. Рядом с погребальным костром опускают глубоко в землю избранного ведьмой люда. Поглощается Стихией тело погибшего дракона. Уносят в глубь лесов своих умерших оборотни и оставляют в вырытых ими же пещерах, не закрывая доступ для тех, кто питается мёртвой плотью. И нет ничего удивительного в том, что эльфы опускают своих сородичей на дно озера! Этот способ ничем не лучше и не хуже всех остальных!
Даже дикий погребальный обряд не вызывал у Дракона ничего, кроме недоумения. Но каждая раса имеет право на свои обычаи и свои легенды. Именно такой легендой и считались рассказы о том, кто живёт на дне.
Но, как оказалось, в каждой сказке есть доля сказки. Максимилиан еще раз убедился в истинности этой поговорки, когда узнал о том, кто такой Тит.
– Расскажи мне о себе, – попросил Дракон, – расскажи о том месте, где ты появился на свет.
– Фрэйя ведь уже все рассказала, – пожал плечами Тит.
– Я хочу услышать обо всем от тебя, – настаивал Дракон.
Юноша говорил о прозрачной чистой воде Погребального озера.
Об острове, расположенном на такой глубине, что увидеть его сквозь толщу воды невозможно.
О чудной флоре и фауне озера и его побережья.
Об эльфах, которые продолжают жить в посмертии на острове в Погребальном озере.
О том, как странно течет время на дне озера.
Об одиночестве, на которое обречен каждый из тех, кто живет на дне.
Об имени, которое носит тот, кто живёт на дне. Одинаковом для всех. Потому что нет смысла выдумывать разные имена, если ты всегда единственный.
О том, как однажды на берегу Погребального озера он увидел девушку. Живую девушку! Да еще и не эльфийку, а представительницу расы Единорогов!
О том, как поразила его доброта и открытость девушки, её готовность, во что бы то ни стало помочь тем, кто попал в беду. Предотвратить назревающую войну в Мире Эльфов.
О том, как смешны были ему глупые эльфийские суеверия, как он успокоил Единорожку и отправил в замок Правителя с доброй вестью.
И о том, как затосковал по девушке сразу же, едва она покинула Погребальное озеро.
О том, как поняв, что любит и любим, согласился, чтобы Фрэйя отправилась в Мир Горгулий, не видя другой возможности обрести свободу и быть всегда рядом с той, что навеки поселилась в его сердце.
– Но ведь все получилось! – Макс никак не мог взять в толк, чем же так опечален Тит, – ты свободен! Твоя возлюбленная рядом! Почему не видно радости на твоём лице?!
– Я рассчитывал, что уж ты-то, Дракон, сможешь меня понять, – вздохнул Тит, – представь себе, что ты, не понимая чем жертвуешь, отказался бы от всего! От силы и власти! От возможности управлять и править! От самой сути и смысла жизни дракона! И что взамен?! Любовь женщины и жизнь в чужом Мире?! В Мире, где ты – никто?! И единственное, что я додумался взять из родного Мира – это цветок, который умирает на глазах!
Тит, устремивший взгляд в глубину сада, не видел, как сдвинулись к переносице брови Дракона, как сверкнули злостью глаза, как изогнулись в презрительной усмешке губы. Юноша вздрогнул, когда, распугивая птиц на ветвях деревьев, разорвал тишину утра голос Дракона:
– Ты подсчитываешь убытки?! Ты думаешь, не слишком ли высокую цену заплатил за любовь?! Если так, то поверь мне, вышвырнуть тебя обратно на берег озера, где ты снова станешь «главным над трупами», я сумею! И надеюсь, что смогу объяснить Фрэйе твою никчемность!
– Напрасно гневаешься, Дракон, – Тит горько усмехнулся, – а я, как оказалось, не зря чурался общества тех, кто не смог и не сможет меня понять.
– Да что уж тут понимать?! – продолжал негодовать Максимилиан, – достаточно послушать, как ты рассказываешь о Мире, в котором родился, о той роли, что была твоей на дне Погребального озера, как станет ясно, что ты сожалеешь о том, чего лишился!
– Ты удивлен? – переспросил Тит, – удивлён тем, что я тоскую по дому? А ведь дно Погребального озера и было моим домом, где я родился, вырос и прожил всю свою жизнь. Да, у меня в той жизни были и свои обязанности, и ответственность за умерших эльфов. Было бы удивительно, если бы я обо всем забыл, все отверг, переступил через всё и всех, кто окружал меня раньше и бросился в омут впечатлений нового Мира, в котором я еще и не освоился толком.
– Но Фрэйя… – Максимилиан уже начал жалеть о своей несдержанности.
– Фрэйя – самое лучше и самое светлое, что случилось со мною! – голос Тита наполнился гордостью, – но я все время думаю, а вдруг она полюбила того, что живёт на дне, а не меня, Тита каким я стал?! Ты понимаешь, о чем я говорю? – Макс кивнул, – и если поняв, что я слаб и неумел в обычной жизни, она пожалеет о своем выборе?! Что если разлюбит меня?!
– Вот ведь повезло мне, так повезло, – Дракон обнял Тита за плечи.
– И в чём же твое везение, Максимилиан? – Тит не сбросил руку с плеча, хотя Макс этого опасался.
– Да в том, что приходится возиться с влюблёнными мальчишками и объяснять им прописные истины! – ворчал Дракон, – когда же вы поймёте, что женщины, если это, конечно, правильные женщины, а не самки, любят не за что-то! Не за богатство. Не за статус! И даже не за красоту лица и мощь фигуры! Они любят вопреки всему! Просто любят – потому что любят! А нам Творец послала правильных женщин! И никогда, слышишь, никогда не оскорбляй Фрэйю сомнением в её чувстве к тебе! Ты меня понял?!