Целитель Галактики

– Вы скопили монеты? – поразился Смит. – Настоящие металлические монеты?

– Да, и у меня их дома под радиатором центрального отопления целый асбестовый мешочек, – проникновенно сообщил Джо. – По сегодняшнему курсу это… – Джо, сверившись с газетой, поспешно произвёл в блокноте вычисления, – без малого десять миллионов долларов в нынешних товарных талонах. – Джо, торжествуя, оглядел Смита. – А на улице, где я живу, на ближайшем перекрёстке, есть та самая будка.

Про себя Джо подумал: «Сегодня же попытаю счастья. И пусть говорят, что мистер Рекрутер всегда даёт ничтожно мало (или, иными словами, запрашивает за свои услуги непомерно много), но шестьдесят пять четвертаков – это всё-таки шестьдесят пять четвертаков! Монет у меня уж точно предостаточно».

После гнетущей паузы медленно заговорил Смит:

– Желаю вам удачи. Может, за всю свою сумму вы заполучите с десяток, а то и с целую дюжину слов, и слова эти в итоге, весьма вероятно, сложатся в две-три никчёмные фразы. Типа: «Поезжайте, мол, в Бостон. Спросите там…» Затем мистер Рекрутер резко прикроет свою лавочку, а ваши четвертаки из приёмного контейнера со звоном покатятся по жёлобу вниз, а далее, как уверяют знающие люди, монеты эти, влекомые искусственно нагнетаемыми воздушными потоками, отправятся по лабиринту подземных труб прямиком к центральному мистеру Рекрутеру в Осло. – Смит провёл указательным пальцем по крыльям своего носа, как это обычно делает уставший от зубрёжки школьник, незаметно, в его понимании, избавляясь от сопли. – Завидую вам, мистер Фернрайт. Может, полученных вами двух-трёх фраз окажется вполне достаточно. Признаюсь, однажды я и сам обращался к помощи такого же автомата. Кинул в него почти полсотни четвертаков. И всё, что он мне выдал, было: «Поезжайте в Бостон. Спросите…» И знаете, бездушный механизм, несомненно, получил истинное удовольствие – и оттого, что заглотил мои монеты, и особенно оттого, что намеренно оборвал ключевую фразу на полуслове. Но вы всё же попробуйте, попробуйте. Вдруг что путное и выйдет.

– Конечно попробую. – Голос Джо, хоть и далось ему это с немалым трудом, всё же прозвучал вполне твёрдо.

– Когда он переварит все ваши четвертаки… – продолжал Смит.

– Я вас уже понял, – попытался прервать его Джо.

– И никакие молитвы… – гнул своё Смит.

– Да понял я, понял, – заверил его Джо.

Минуты две они, глядя друг на друга, молчали, а затем Смит всё же закончил начатое:

– В общем, ничто на свете не заставит эту богом проклятую машину выплюнуть хотя бы ещё одно-единственное слово.

– Ясно.

Джо старался виду не показать, но слова Смита, разумеется, охладили его пыл. Мало того, душу его вдруг охватил ещё и леденящий страх.

«Теперь мне очевидно, в каком именно месте на всём белом свете открывается бездна адская, – подумалось вдруг ему. – А открывается она в точности там, где опущенные в мистера Рекрутера монетки проваливаются в никуда».

– Слушайте, а может, вы всё же напоследок разгадаете одну-единственную мою чепуховину? – скороговоркой предложил Смит. – Её выдал мне компьютерный переводчик в Намангане. Вот она, вот. – Он лихорадочно схватил длинными дрожащими пальцами сложенный лист бумаги. – «Воля, дикторша на племя». Картина тысяча восемьсот тридцатого года, франц…

Задачка была воистину элементарной, и Джо, не дожидаясь окончания, проговорил безжизненным тоном:

– «Свобода, ведущая народ».

– Да, Фернрайт, вы правы! Теперь можете визжать и топать от восторга ногами. А как насчёт ещё одной? Погодите, погодите, только не вешайте трубку! У меня есть для вас действительно отменная чепуховина!

– Задайте её Хиршмайеру из Берлина, – посоветовал Джо и отключился.

Он опустился в своё ободранное древнее кресло и тотчас углядел, что на почтовом ящике горит красная сигнальная лампочка.

«Странно, – подумал Джо. – Сегодня до четверти второго никакой рассылки нет. Специальная доставка, что ли?»

Он нажал кнопку.

На стол выпал пакет. Действительно, спецдоставка.

Джо вскрыл конверт. Внутри была полоска бумаги.

Она гласила:

МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. Я ЗАПЛАЧУ.

Ни подписи, ни обратного адреса.

«Боже мой, что-то наконец-то реальное и весомое. Почти наверняка – настоящее дело».

Джо осторожно развернул кресло так, чтобы в поле зрения постоянно находился индикатор на почтовом ящике, и приготовился ждать.

«Так и буду сидеть и ждать, пока наконец вновь не загорится чёртова лампочка, – заверил он сам себя. – Лишь бы не умереть прежде с голоду. Хотя теперь я ни за что не уйду из жизни добровольно. Буду жить. Жить и ждать. Ждать, и ждать, и ждать».

И именно ожиданием он покорно и занялся.

Глава 2

Ничего нового почта за остаток дня, к разочарованию Джо Фернрайта, так и не принесла, и он привычной дорогой понуро добрался домой, а домом ему служила упрятанная глубоко под землю комнатушка-модуль в уродливом, вгрызающемся, как в самое небо, так и в самые недра планеты, многоквартирном жилище-муравейнике. Прежде компания «Радость труженика» из Большого Кливленда почти каждые полгода меняла трёхмерный анимированный пейзаж за «окном», и Джо, особо не напрягая воображение, засыпал и просыпался в доме, расположенном то на опушке рощи секвой, а то и на самой вершине огромного холма с видом на море, но дела его в последнее время пошли совсем уж из рук вон, и теперь ему пришлось волей-неволей привыкнуть к тому, что большую часть одной из стен его комнатёнки занимает вовсе не вид как бы наружу, а раздражающий глаз прямоугольник матово-чёрного стекла.

Можно было ещё, конечно, запустить вмонтированный в шкаф стандартный мозгодуй, и тогда бы не только пейзаж за «окном», а и вообще вся обстановка в комнате всегда бы в точности соответствовали текущему настроению, но Джо мозгодуем никогда не пользовался, поскольку всеми фибрами души ненавидел любые наведённые на его разум иллюзии.

Джо взгромоздился на единственный в комнатёнке шаткий стул перед единственным здесь, видавшем лучшие времена столом и с тоской оглядел окружающее его убожество. Когда-то его посещали богатые заказчики, приносили для излечения дорогие, изысканные вазы, и вазы Джо исправно исцелял. Ему же в итоге не досталось ни единого горшочка, который, быть может, скрасил бы унылый вид его жилища.

Размышляя о тщете собственной жизни, Джо привычно погрузился в безрадостные думы.

Прежде вполне себе денежную работёнку ему регулярно подкидывал Кливлендский Музей Шедевров Прошлого, и калильная игла Джо, как тому некогда и учил его отец, кропотливо, один за другим соединяя хрупкие черепки, вернула к жизни множество керамических сосудов, но теперь все до единого они оказались полностью восстановлены, и на заказы музея более рассчитывать не приходилось.

В поисках клиентов Джо давал малюсенькие, самые дешёвые объявления в каждый номер ежемесячного «Вестника Мастера Керамики», и объявления эти некогда неизменно приводили к нему заказчиков, но год от года заказчиков становилось всё меньше и меньше, и вот, в конце концов, их не стало вовсе, публикуй в журнале объявления хоть дешёвые, маленькие, неказистые, хоть дорогущие, красочные, на полстраницы.

Размышляя подобным образом, Джо совсем недавно призадумался было даже и о калильной игле: «Если я приставлю сей крошечный инструмент к груди прямо напротив сердца и надавлю на ручке кнопку, то с недоразумением, коим и является вся моя жизнь, будет наконец-то покончено меньше чем за секунду. А почему бы, собственно, и нет?»

Не найдя тогда однозначного ответа (а почему бы, собственно, и да?), Джо решил пока повременить с калильной иглой.

«Ну а сегодня? Быть может, как раз сегодня самое время для иглы?»

Но сегодня по почте пришла странная записка… А как её отправитель узнал о нём?

Джо поднял трубку телефона, набрал номер и через несколько секунд узрел на экране лицо своей бывшей жены Кэт – самоуверенной, чрезвычайно энергичной блондинки.