Страница 8 из 18
С того дня я приняла решение абстрагироваться на работе, не обращать внимания на пересуды сотрудников, а работать и зарабатывать деньги – в декретном отпуске меня содержать некому, а значит, нужно подкопить средства.
Благо, что Аверин, узнав о моих проблемах, не стал углубляться, правду говорят или нет. Вызвал к себе и задал только один вопрос: помощь нужна? Я отказываться не стала, и он помог. Дал адвоката, который с лёгкостью выиграл дело, и бывшему супругу, согласно решению суда, пришлось-таки выплатить мне мою долю. Но с того момента пошли слухи, что у меня с Авериным шашни, и, возможно, он и есть отец моего ребёнка, раз помогает. Идиоты, да и только.
А я – тварь неблагодарная – отплатила ему чем? Подлостью. Прав он, что выгнал, – заслужила.
Я ушла в декретный отпуск, постаралась больше не вспоминать плохое, думать только о хорошем. И ведь получалось. Появление Алисы подарило мне радость жизни, только с ней я оживала. Прошло полтора года после рождения дочери, обстоятельства вынудили выйти на работу, благо зарплата позволяла нанять няню. Но стоило выйти на работу, опять начались косые взгляды и пересуды. Да и Катерина начала через кого-то из сотрудников распространять новые слухи. Вот тогда моё терпение лопнуло, да и ещё болезнь дочери подкосила. Я обозлилась и последние два года жила жаждой мести, хотела раздавить Катерину, что житья мне не даёт. Мало ей, что мужа увела? Или не может простить, что отсудила у них свои же деньги? Да и мужу бывшему хотела отомстить, потому что считала, что по его вине дочь больная родилась. Так и жила до случая с Лизой.
С того дня я много пересмотрела, поразилась, что всё это время отравляла своё существование жаждой мести. Да пошли они лесом, много чести вспоминать о них!..
***
От размышлений о прошлом меня вернул в реальность звонок Лизы. Девушка действительно волновалась за меня, было приятно почувствовать, что моя судьба кому-то небезразлична. Я понимала, что довериться вряд ли смогу, но всё равно была тронута до глубины души.
Стою, курю, не в затяг – по-настоящему не умею. Говорят, помогает сосредоточиться. Судя по тому, что ответов на свои вопросы найти не могу, врут. И всё же пытаюсь найти хоть какое-то объяснение неадекватному поведению Калагова. То, что это не розыгрыш, уже поняла. Да и его поцелуй – смесь жажды обладания, отчаянья и злости – говорит о многом. Получается, он меня знает, и чем-то я ему насолила, раз злится. Он хочет меня, и я ему нравлюсь. Вопрос лишь в том, когда он успел проникнуться ко мне. И почему он злится? Кажется, даже ненавидит. А раз ненавидит, почему хочет детей? Дурдом. Остаётся бежать, пока ещё можно. Чувствую, что всё это только вершина айсберга, а мне проблемы не нужны, я настроилась радоваться жизни, и мужчинам в ней не место, тем более таким, как Калагов. Он – не Серёжа, одними синяками и трещинной в ребре не отделаюсь. А я не могу рисковать, у меня дочь.
ГЛАВА 4
После разговора с Лизой на крыше я немного пришла в себя, но ответов на волнующие вопросы так и не нашла. А больше всего переживала из-за разговора с первым мужем – его желание забрать ребёнка меня настораживало.
В то, что он у меня сможет отобрать ребёнка, не верила, но, как говорится, бережённого бог бережёт, так что придётся всё-таки уехать из Москвы. Жаль, конечно, но выхода у меня нет, да ещё этот джигит с замашками тирана…
***
Через три дня я поняла, что план осуществить будет очень сложно – за мной, словно тень, следовал крупный мужчина бандитской наружности. То, что следить будут, знала, но, когда поняла, что и за дочкой ведётся наблюдение, разозлилась. Один из громил оставался возле детского сада и пропадал из виду, когда я забирала Алису.
«Сволочь, обложил!» – мысленно возмутилась я и собралась взять телефон Калагова, чтобы сказать ему, что об этом думаю. Сейчас Алису посажу в машину и переговорю с надзирателем номер один.
– Солнышко, посиди немного в машине, мне нужно у одного дяди кое-что спросить, – присаживаясь на корточки, обращаюсь к своей девочке.
– Спросишь у дяди, где мой папа, да? Ведь ты его ищешь, правда?
Ну вот что тут скажешь? Я не знаю, что случилось, но дочь уже целый месяц задаёт один и тот же вопрос. Раньше редко, а сейчас почти каждый день, и я не знаю, что ответить. Скажешь, что папы нет, – расстроится, и приступа не миновать, решила придумать сказку, мол, папа потерялся, но мы обязательно его найдём. Сказать-то сказала, а как выкручиваться дальше, не знаю. Загнала себя в угол враньём, а сказать правду боюсь.
– Мама, а мне Петя сказал, что я врушка, – шмыгнула она носом.
– Почему он так сказал? – насторожилась я.
– Он говорит, что папы не теряются, вот. – И столько в глазах моей девочки печали было при этом…
Сдался ей папа! С чего вдруг у неё возникла такая потребность?
– У других, может, и нет, а наш потерялся.
Улыбаюсь в ответ, а у самой ком в горле.
«Дочка, это я врушка, а не ты, прости!»
Она принимает ответ, обнимает меня маленькими ручками.
– Какой же он у нас потеряшка, – вздыхает. – Ему, наверное, плохо без нас, страшно.
– Нет, моя хорошая, наш папа ничего не боится, – через силу смеюсь, беру её на руки, сажаю её в машину. Вот кто меня за язык тянул! Ругаю себя, пока иду к человеку джигита.
– Многоуважаемый, не могли бы вы дать мне номер телефона господина Калагова?
Мужчина окинул меня взглядом, который говорил: «Что пристала, букашка?». Я же взяла себя в руки и продолжила:
– Уж очень хочется поблагодарить его за заботу.
– Не положено, – прогрохотал охранник, а у меня от злости чуть ли пар из ушей не повалил.
– А что положено? – интересуюсь, изображая саму любезность.
– Охранять, – ответил «мистер красноречивость».
Поняла, что от этого твердолобого истукана ничего не добьюсь. Психанула.
– Зараза!
Разворачиваюсь и вижу, как мимо меня медленно проезжает чёрный внедорожник. Догадаться, кто в нём, было несложно. Я еле удержалась, чтобы не рвануть за ним. И почему я не удосужилась телефон у него взять? И тут до меня дошло: «Твою ж… Калагов видел дочь!».
Не нравится мне это, зачем ребёнка в свои игры впутывать? Смотрю, джип останавливается и сдаёт назад. Ну уж нет, я не собираюсь разговаривать с ним сейчас, когда Алиса в машине!
Быстро взяла себя в руки. Бояться и переживать будем потом, развернулась и чуть ли не бегом направилась к своей машине. Быстро села, завела мотор.
– Дочка, пристегнись, – говорю и поворачиваю голову к своему солнышку.
– Мамочка, я уже пристегнулась.
Она удивилась, почему я таким тоном говорю.
– Прости, счастье моё, не заметила, – уже мягко отвечаю ей и даю по газам.
Мне повезло – джигит не стал меня преследовать, но стоило доехать до дома, зазвонил телефон. Посмотрела, номер незнакомый.
– Да? – отвечаю излишне резко.
– Радость моя, чтобы в первый и последний раз ездила с такой скоростью, – начинает он.
– А то что? – начинаю я закипать, открывая дверь квартиры.
– Прав лишу, рисковать жизнью ребёнка из-за дури не позволю! – Молчу, так как ответ его меня немного удивил и в то же время напугал. Прикрываю телефон, обращаюсь к Алисе: – Солнышко, иди ручки помой. – Зашла в комнату, закрыла дверь и, чуть ли не рыча, продолжаю: – Господин Калагов, у меня к вам просьба, – замолкаю, стараясь взять себя в руки, чтобы не заорать на него, – хотя неверно – у меня две просьбы. Уберите с глаз долой своих цепных псов и не смейте вмешивать в наши разборки мою дочь! – говорю строго, чеканя каждое слово.
– Уверена, что только твоя? – тихо смеётся он. А меня холодный пот прошиб.
– Что вы этим хотите сказать? – чуть слышно спрашиваю. Может, это он моему мужу помогает?
– Скоро узнаешь, – продолжает издеваться он.
Нет, сюрпризов мне не нужно, я их не люблю.
– Марат Рустамович, признайтесь, вы мне за что-то мстите?
– О, и как зовут меня, вспомнила – прогресс налицо, – рассмеялся он. – Это не месть, успокойся. Ты бы почувствовала разницу. Скажем так, я беру то, что по праву моё.