Страница 25 из 44
Сколько?
— Гхьяяхгзяязгхяхяяхяяхггягягяя.
Прохладный сквозняк, заставляет живот вздрагивать после каждого щёлканья разлагающей челюсти. Вой ржавой цепи, падение гнилого тела на пыльный пол, звук ветра, сталкивающегося с металлической решёткой.
Я чувствую запах, вижу белые белки глаз, подтверждающие потерю рассудка, гнилые пальцы почти касаются моего носа. Им не хватает лишь пары сантиметров.
— Активная… Как всегда.
Бросив сырое мясо выщипанной курицы, я посмотрел себе на плечо, пока зомби, заточённый несколькими цепями, с аппетитом разрывает плоть.
Ворон так спокойно сидит на моём плече, смотря на меня красными глазами. Лишь на мгновение наши взгляды встретились, его больше заботит приведение своих полупрозрачных перьев в презентабельный вид, чем близость со мной.
“Если бы ты тогда был со мной… Она бы не умерла?”
Моргнул. Картина сменилась. Кожаный руль, который держат худые и такие бледные руки. Трасса, по которой я мчусь, а слишком уж яркое солнце что так слепит глаза, заставляет жмурится. Ясное небо, по которому плавают уже десятый и одиннадцатый киты, увиденные мной за последний час. Они словно ныряя в воду, разрезают воздух, двигая огромным хвостом.
Каждое такое движение заставляет ветер волноваться.
— Сколько уже?
Подростковый голосок, только-только начавший ломаться под влиянием гормонов, внезапно раздался справа.
— Одна тысяча девятьсот семьдесят девять.
Стук в багажнике, дрожью отдал в сиденье.
Хоть и неожиданный был вопрос, я ведь помню хоть и слабо, что садился в машину один, я ответил без запинки.
— Больше пяти лет уже. Хмммм. А ты отчаянный.
Я не ответил на издевательский тон подростка. Я лишь продолжил ехать, прибавив скорость. В машине душно, кондиционер еле-еле работает, но мне нельзя открывать окно.
Как минимум потому, что снаружи уже лето. Да и самое жаркое за последнее время. К тому же запах. Тошнотворный запах гниющих на солнце тел любого заставит, поморщившись зажать нос.
Что же говорить о созерцании уже годы беспомощно жарящихся на солнце тел. Они двигаются, воют, вскапывают собой землю, но даже так не могут двинуть. Я повидал много таких.
Но мне не стало противно, нет, мне их жаль.
— Сколько ты уже так едешь?
Ещё один стук гораздо сильнее предыдущих, а затем и сдавленный стон.
— Двести шестьдесят три дня.
— Скольких ты успел спасти?
Всё такой же смешной голосок, краем глаза я заметил, как он подложил руки под свою голову, а ногу закинул на другую.
— Одиннадцать тысяч двести тридцать пять.
— И стоило это того?
Я не нашёл, что ответить. Я лишь чуть крепче сжав руль, прибавил газу. Не хочу говорить об этом, и тот парнишка с чёрными волосами знает это, но это не мешает ему продолжать.
— Загладил вину?
Непроизвольно бросил мимолётный взгляд на него. Мальчику на вид лет двенадцать, расслабленно разлежался на чуть спущенном сиденье. Он говорит со мной, улыбаясь, но при этом даже не смотрит. Ему интереснее разглядывать своё отражение в маленьком зеркальце.
— Нет.
Я вижу его, но не понимаю, что он разглядывает в отражении. Его ведь в нём нет. Он смотрит в зеркало, но видит лишь обивку сиденья.
— И почему же я не удивлён.
Ещё один стук.
— Ааааагаааааа! Как же задолбал этот грохот. Да свяжи её посильнее.
Вновь ничего не ответил. Я начал слышать всё, как будто нахожусь под водой.
“Опять”
Моргнул. Солнечный день сменился кромешной теменью, а дорога, высоким зданием из окон которого горит свет. Словно дерево, облепленное мириадами светлячков.
— Мы дома, дома, дома.
Хлопая в ладоши, припрыгивает мальчик в коротеньких шортиках, лет десяти.
— Ах да.
Словно вспомнив, что-то важное, он посмотрел на меня улыбчивым лицом. От его голубых глаз мне стало слегка не по себе. Я отвёл взгляд, больше не найдя сил смотреть в эти тёмные, ненавидящие весь мир глаза.
— Сколько?
Закрыв глаза, я помассировал веки. Перед глазами всплыли картины. Бесконечные ночи, проведённые в машине, знаковый вой, гниль и краснота крови. Я словно вижу картину. Это силуэт откуда-то позади, такое что я вижу, как кто-то смотрит на меня.
На нём изображена моя спина, покрытая кровью, а лицо смотрит куда-то в верх. Я стою на теле кита, в которого вонзил копьё.
Не помню точно, куда тогда смотрел. Может быть на десяток таких же китов, окруживших меня в небе или же на дым, исходящий из сигареты у меня в зубах.
— Ну так, сколько, сколько?
Кружа вокруг меня, он продолжает капать на мозг.
— Три тысячи тридцать восемь.
— Скольких ты успел спасти?
Он всё продолжает кружить вокруг в чёрных ботиночках. За короткими шортиками проглядываются такие худые и бледные ножки. Такое чувство, если он упадёт они просто сломаются.
— Двадцать три тысячи сорок один.
— Волшебно, прямо-таки пророк, спустившийся на эту грешную землю.
Откинув руки назад, словно готовясь прыгнуть, он наклонился ко мне. Не получив ответа, мальчик артистично повернулся на сто восемьдесят градусов.
— Ну ладно, пошли. В место, которое ты можешь назвать домом. Всё же ты долго тут не был.
— Да.
“И вправду долго”
Лагерь изменился за эти годы. Бетонная стена ростом в два меня, огораживает огромный участок земли. Я ушёл, когда стройка только началась. На вершине стены можно разглядеть очертания металлической сетки, которую используют в тюрьмах.
“Раз стена, опоясывающая город пала, он решил вознести другую, чтобы прошлый инцидент не повторился. Хоть и ходячих мертвецов тут нет, но остались другие монстры, гораздо страшнее тех, что были. Орки тут не редкость, но вместе с этим появились десятки новых видов.
Таких как не имеющие тела тени. Они хоть и слабы физически, но они хорошо прячутся в тенях, а после проникают в тела своих ни о чём не подозревающих жертв, чтобы сожрать их изнутри.
Если такая тень попала внутрь тебя ты уже мёртв. Разве, что если ты в течении минуты не вскроешь себе живот и не осветишь каждый участок, ведь они не могут жить нигде кроме тьмы”