Страница 22 из 44
Сдерживая позыв, чтобы не зарыдать в голос, я дрожа губами едва произнёс эти слова. Я слабо помню, что произошло в тот промежуток времени, до того, как оказался возле неё.
Но по исчезающей вдалеке толпе зомби, по отрезанной корявой руке, лежащей на асфальте, я могу многое понять. Как и по копью пригвоздившей её к асфальту, да и псина с разорванной пастью, что лежит возле, объясняет лёгкую боль в руках.
— Я. Лоран, прости. Я нарушила обещание.
— Дурочка, тебе не за что извиняться.
Обняв её дрожащее тело, я продолжил.
— Ты сделала всё о чём я просил. Это я.
Сглотнув комок, подступивший к горлу, я выдохнул, на мгновение посмотрев на неё. Один хрусталик упал мне на нос.
— Лоран. Не плачь. Тебе не идёт.
Её слабый голос, тяжёлое дыхание, бледная кожа, холодное тело. Я часто держал её в своих объятьях, так что могу сказать с уверенность. Она кажется легче, чем только день назад. Такое чувство, что душа уже начала покидать её.
Вновь взглянув с щемящей болью в сердце на неё, я продолжил.
— Это, я виноват. Я не защитил тебя. Прости меня, Хильда.
Я не знаю зачем прошу прощения. Ведь, чтобы она не сказала, чтобы не сделала, это не изменит того, что я не смог её защитить. Она полностью доверила мне свою жизнь, она поверила в меня, а я не оправдал её ожидания. Я опять не смог защитить.
— Лоран.
Её рука коснулась моей щеки. Наши взгляды встретились. Мои голубые глаза и её чёрные.
— Я вижу окно. Оно открылось само.
Её ротик приоткрылся, когда взгляд скакнул в бок, но затем снова вернулся ко мне.
— Характеристики падают. Видимо, отсчёт. Понимаешь. Минуты три, нет уже две. Максимум.
“Две”
Услышав это, я прижал её тело к себе с новой силой, а нос будто бы желая почувствовать её тепло, уткнулся в шею. Она в ответ обняла мою спину. Я чувствую ей это далось с большим трудом.
— Лоран… Прошу убей меня.
Я лишь отрицательно покачал головой, не отстраняясь от шеи. Я понял сразу, как узнал, что она использовала исцеление. Я знал, что она попросит это.
— Прости, что прошу о таком, но я не хочу обратиться. Я хочу умереть человеком.
“Нет, я не смогу. Я думал, что, потеряв стольких дорогих людей, в следующий раз будет легче, но нет. Каждый раз больно, как в первый.
Да и о чём она просит. Как я могу. Кого угодно, но не её”
— Нет, Хильда, я не с…
— Лоран!
Я аж вздрогнул от её громкого крика. Я давно уже не слышал этого голоса. Такой он у неё был, полный гордости и власти, когда мы только направлялись в лагерь с моего родного города.
Помню это наше первое путешествие. Помню её нахальное поведение, скрывавшее её страх остаться одной, челюсть до сих пор помнит её тот удар, когда я неожиданно потребовал отправится в следующий город на ночь глядя.
— Пожалуйста. Только не им. Я не хочу стать подобным монстром. Не хочу, милый.
Горделивый голос сменился мольбой, как и взгляд. В нём столько боли и надежды.
— Хорошо.
Смотря в её глаза, я не смог отказаться.
Неуверенным движением вытащив пистолет, я направил его ей в лоб.
— Да, так, милый. Вот так.
Она улыбнулась. Свет в её глазах начал тускнеть. Видно, что ей остались считанные секунд.
— Спасибо.
Прикрыв глаза в улыбке, она пустила последнюю капельку слёз. Её рука рухнула на снег, дав команду пальцу нажать на курок. Звук выстрела заставил моё тело вздрогнуть.
— ------------------------------------------------------------------
— Агхаахаааа.
“Всё же красный цвет — это цвет дьявола”
Разбитая лампа, висящая на потолке, покачивается из стороны в сторону, издавая пронзительный, но тихий скрип, бьющий по барабанным перепонкам.
Лишь этот звук, сопровождающий капаньем жидкости со стен на пол, говорит о том, что произошло в номере подземного этажа.
Конечно, если не считать трупы дюжины мразей, распластавшихся по полу.
— Я.
Сглотнув слюну, пропитанную металлом, я позволил глазам упасть на замороженную руку. Не чувствую ладонь, заточённую в толстом слое льда, что уже начал подтаивать. Другая рука уже почти не сжимает рукоятку пистолета.
“Хильда… Правильно ли я поступил?”
Задав вопрос потолку, я вдохнул зудящий запах пороха. С лица стекает кровь жертв, прямо к губам, что дрожат, сдерживая ненужные сейчас слёзы.
“Пятнадцать человек. Пятнадцать смельчаков. Я убил их”
Наступив на белую мантию фанатиков, что уже успела пропитаться кровью, я закрыл за собой дверь.
Свет от лампы болезненно ослепил глаза, принуждая прищуриться. Рука сама поднялась для защиты от фальшивого солнца.
Окровавленная рука. Рука человека, убившего сейчас не только какую-та дюжину мразей, стоявших за смертью женщины, любимой им, но этим он убил и беззащитных детей с их матерями, инвалидов не способных сражаться и обычных работяг работающих на полях целый день, чтобы получить жалкую булку хлеба.
“Простите меня”
Сердце сдавило так больно, от осознания, что я натворил, поддавшись ярости. Живот скрутило, а к горлу подступила желчь, но она на этом не остановилась, поднявшись ещё выше.
Привкус крови сменился горькой кислотой, а нос зачесался.
— Гаха-гахахаа-гахбаха.
Выблевав желудочный сок прямо возле двери, за которой лежат мои грехи, я покачиваясь направился к ещё большему греху.
— Простите.
Завидев старика, едва шагающего в сторону запасного выхода из лагеря, туда куда обычно в этом время идут на вторую смену рабочие, я не смог сдержать извинения.
Но они были слишком тихими, чтобы глухой старик, чьё лицо уже покрылось морщинами, а волосы и вовсе поседели, смог услышать меня.
— Простите.
Девушка, совсем молодая. Не дашь ей и шестнадцати, с руками рабочего, держа мотыгу пошла в туже сторону. Я больше не смог смотреть на её полные надежды глаза, хотя она сама облачена в грязный комбинезон.
Она тоже не услышала или же услышала, но не стала оборачиваться. Слишком девушкам в это время опасно тут, особенно с её внешностью.
Дыхание сбилось, каждый вдох даётся всё сложнее.
— Простите.