Пораженец

Разъехаться-то разъехались, но тревогу забили — погибает человек, целыми днями валяется на кровати, накрывшись полушубком, за собой не следит, даже посуду не моет. Красин организовал ему побег и выдернул в Москву, думая, что этим вернет в рабочее состояние.

И вот теперь дело дошло до меня, поскольку попытка Леонида была принята за снисходительную жалость. О чем мне и заявил давно небритый человек с равнодушными глазами.

— Да какая жалость, о чем вы! Людей катастрофически не хватает, каждый опытный товарищ на счету, нельзя сейчас кукситься! Рассказывайте, в чем причина. Если не мне, то кому же еще?

Он вздохнул, посмотрел в окно, поправил шарф, навернутый вокруг простуженного горла и начал говорить.

— Вот что я успел сделать, товарищ Сосед? Да ничего. Образование не получил, семью не создал, дом не построил… Даже профессии нет. А даже и с ней — у меня четыре судимости и побег из ссылки, никто на работу не возьмет. Я — никто и ничто.

— Совершенно излишнее самоуничижение.

— Я уже ничего не успею! Мне тридцать шесть лет, понимаете?

Я засмеялся:

— Сколько-сколько?

Он насупился и повторил:

— Тридцать шесть.

— Вы знаете, я в революцию пришел в тридцать восемь, — так-то в сорок девять, но не говорить же, что я скостил себе одиннадцать лет. — На два года старше вас сегодняшнего. И шестнадцать лет работаю. И считаю, что должен еще многое успеть. Как минимум, увидеть новую, социалистическую Россию.

Он очень серьезно посмотрел мне в глаза. Похоже, я сумел его немного встряхнуть.

— И я знаю, какую работу вам поручить. Вы поедете в Швецию.

— Но я не знаю языка! — отгородился он от меня ладонями. — Я только немного читаю по немецки!

— Выучить! Поначалу он вам и не потребуется, вы будете комендантом фаланстера, там живут только наши эмигранты. Ваша задача — привести все в порядок. Дежурства, чистота, занятия спортом, работа мастерских. Никакой политики, чистая администрация. Беретесь?

Несколько секунд он думал, а потом кинулся как в воду:

— Да, товарищ Сосед.

— Ну вот и отлично, товарищ Коба.