Пораженец

Глава 12

Осень-зима 1912

Уже которую версту за окнами вагона тянулись сплошные поля кукурузы, обломанной и пожелтевшей, с редкими полосками хмеля. Благодатная Румыния после осенней Москвы дарила последнее тепло и солнце, а Митя ехал на войну.

Получилось все довольно внезапно.

Телеграмма Морозова о том, что выкуп лаборатории пластических масс перенесен на весну, застала Митю в Сокольниках. Он закончил отчет о поездке в Никольское и спустился вниз, в гостинную, где отец уже час сидел с Болдыревым, прибывшим в Москву проездом на Балканы.

— Никто не представляет масштаба, — с горечью рассказывал генерал, — считают, что максимум будет несколько очагов, подобных мукденскому.

— Генералы всегда готовятся к прошедшей войне, да.

— Вы не представляете, до какой степени! — воскликнул в сердцах Болдырев. — Они даже намерены отказаться от дальнейших закупок коксовой смолы!

— Простите? — переспросил Михаил Дмитриевич.

Митя навострил уши, услышав знакомый термин.

— Она идет на производство взрывчатых веществ. А комитет считает, что накопленные запасы избыточны! Избыточны, понимаете? А там запаса чуть больше, чем потребовалось в Маньчжурии!

— И что, никаких способов повлиять на решение?

Болдырев вскочил и крутанулся на каблуках, звякнули награды.

— Я уже счет потерял, сколько рапортов и докладных подал! — зло выплюнул Лавр Максимович, стукнул кулаком по оконной раме и уже спокойнее продолжил. — Весной закупку прекратят. Экономия, мать ее.

— Не переживайте так, ну возобновят потом.

— Да промышленники вообще свернут производство! Им невыгодно!

— Краски, — неожиданно для себя самого влез Митя. — Красная, синяя и розовая.

— Что? — обернулись к нему старшие.

— Морозов. Коксовая смола нужна для красителей. И для бакелита тоже. Савве Тимофеевичу это может быть интересно.

По взмаху отца все трое уселись в широкие кожаные кресла.

— Так, Лавр Максимович. Если Митя прав, то есть шанс сохранить производство. Когда будет объявлено о прекращении закупок, Морозов сможет выкупить объемы по минимальной цене. Кто знает о решении?

— Пока никто, это в рамках комитета. Промышленникам не сообщают, чтобы они не успели стакнуться.

— Тогда держите в курсе.

Болдырев кивнул, помедлил и с досадой хлопнул себя по колену.

— Черт-те что! Социалисты больше радеют о военном производстве в империи, чем собственные генералы.

— Так за чем дело стало? Давайте к нам, в трудовики, — широко улыбнулся отец.

Болдырев с усмешкой отмахнулся:

— Нет, шалишь, пока нет.

Но Мите показалось, что на самом деле генерал серьезен и прозвучавшее “пока” совсем не оговорка.

— Кстати, а ты чем сейчас занят, молодец? — вдруг обратился к нему Лавр Максимович.

— До апреля ничем, — поведал свое огорчение Митя.

— Хм, — оглядел его Лавр Максимович.

Переглянулся с отцом и, прищурившись, вроде бы в шутку предложил:

— А давайте я его заберу с собой, вольнопером?

Поезд замедлил ход, заскрипел колесами по рельсам, окутался паром и, лязгнув наконец буферами, встал напротив вокзала с вывеской “Фокшаны”.

— Ну что, Дмитрий Михайлович, не екает русское сердце?

Митя удивленно обернулся к вышедшему из купе полковнику Лебедеву.

— Плохо, господин вольноопределяющийся, военную историю знаете, плохо! Ну, вспоминайте, селение Фокшаны, а чуть в стороне река Рымник.

Митя хлопнул себя по лбу:

— Ну конечно, граф Суворов-Рымникский!

На перроне и вокруг вокзала, за границами первого и второго класса, кипела жизнь. В двери вагонов пробивались женщины с младенцами на руках, ногами проталкивая вперед прочую поклажу. Выжженные солнцем до черноты крестьяне, придавленные к земле кулями и мешками. Цыгане в вышитых жилетах и невоообразимых штанах из бархата… Крики, гвалт, смесь болгарских, румынских, венгерских слов… Невероятно важный начальник станции у колокола… Местный бомонд чинно фланировал по перрону… Да, встреча международного экспресса в провинции — значимое светское мероприятие… Офицеры гарнизона в голубоватой форме и каскетках подчеркнуто официально козыряли своим русским союзникам…

— Ну что же, пойдемте заниматься дальше, — вернул Митю из созерцания Лебедев.

Проторенная Медведником тропинка пригодилась еще раз, уже набивший руку Пал Палыч готовил второго кандидата к экзамену на офицерское звание. Занимались они всю дорогу и даже в Бухаресте, где группу офицеров Главного штаба задергали местные коллеги. За два дня остановки румыны устроили, кажется, три или четыре банкета, вино, будто мало его выпили за столом, слали и слали в вагон корзинами. В глазах мелькали аксельбанты, яркое шитье, золотые и серебряные нашивки вместо звездочек у лейтенантов и майоров, так что когда пришла телеграмма о дальнейшем маршруте, все вздохнули с облегчением.

Шестая балканская “держава”, Румыния участвовала в войне исключительно в качестве моральной поддержки, но пыжилась куда больше остальных, затмевая блеском загула военные успехи союзников. Митя вспомнил богато разодетую даму на вокзале, вокруг которой вились офицеры. Это оказалась любовница одного из королевских министров, получал он весьма скромное содержание, но имел доступ к государственному бюджету. И туалет дамы, ее роскошная парижская шляпа, кольца, бриллиантовые серьги и пять оборотов жемчуга вокруг точеной шеи со всей несомненностью это подтверждали.

Болгарскую границу пересекли на дунайском пароме из Журжево в Русе, где группу ожидал другой вагон, на этот раз до Софии. Собирались-то ехать напрямую, через Тырново на Стару Загору, но в горах у Айханли что-то случилось с полупостроенными путями и пришлось делать крюк через столицу. Время коротали в разговорах.

— Коалиционная война нескольких союзников без предварительного договора! Даже без попытки предусмотреть и прописать результаты хоть минимально точно! Это настоящее безумие! — в очередной раз кипятился Лебедев.

— Да, икнется болгарам после окончания, — меланхолично поддержал его Болдырев.