Страница 4 из 14
Ничего, бывает. У кого-то уши в трубочку сворачиваются, а у меня вот язык… Мелочи жизни.
Подойдя к консоли – этакому комоду на высоких ножках, он поставил поднос и затем уже присел на корточки рядом со мной. Стал разглядывать с каким-то странным интересом, будто впервые увидел кошку.
– Я определённо заметил белое свечение, – проронил он негромко.
– Да, сэр, – раздалось за его спиной. – Может, это блик от окна?
– В пасмурную погоду? – уточнил Люпин.
– Прошу меня простить, сэр, не подумал.
Хозяин отвечать на это не стал, а лишь поторопил:
– Ну, где там Берта?
– Иду, мистер Люпин! – послышался громкий возглас за дверью.
В следующий момент в холл выбежала служанка с ведром, которое опасно покачивалось в её руке. И потому, когда она остановилась за спиной у господина, то не рассчитала и выплеснула на нас с Люпином довольно внушительный объём холодной воды.
– Мяфк! – взвизгнула я, подскакивая на лапы.
– Ой, п-п-ростите… – служанка от страха начала заикаться. – Мм-м-мистер Лю-лю-пин.
Невозмутимый же господин, стоя передо мной на корточках, опустив взгляд на намоченный рукав, бок и колено, недовольно поморщился, явно стараясь совладать со своими эмоциями.
– Берта, – попросил он очень и очень тихо. – Будь добра, поставь ведро и иди на кухню, помогать своей маме.
– Х-х-хорошо! – Глаза девушки увлажнились, когда она кинулась обратно в помещение прислуги.
А я даже заметить не успела, когда животные инстинкты взяли надо мной верх.
Транскрибирую.
Я. Начала. Себя. Облизывать!
Когда я это осознала, то застыла с высунутым языком и перевела пристыженный взгляд на Люпина. И вообще, формально получается, я же голая? Или всё-таки моя шерсть сойдёт за одежду по человеческим меркам?
Фыркнула бредовости собственной мысли. Что, кстати, было неправильно понято.
– Сэр, это создание больное. Вам бы лучше…
– Я сам решу, что для меня лучше, – оборвал его Люпин. Но, сделав над собой усилие, уже мягче добавил: – Спасибо, Майлз. Я тебя не задерживаю.
Да уж, тонкий намёк: «пошёл вон» или что-то в этом роде.
К слову, дворецкий, или кто он там, ничуть не оскорбился. С достоинством кивнул и отправился вслед за внучкой.
– Что же мне с тобой делать? – спросил у меня этот командир, когда дверь за его слугой негромко хлопнула.
– Мяу. – Я вообще-то имела в виду «не знаю». Но за неимением альтернативы, думаю, и так сойдёт.
Несколько секунд на раздумье, и хозяин обернулся к ведру, подхватив его с грацией аристократа, никак не меньше. И стал медленно, аккуратно, разводить воду в тазу.
– Для начала тебя всё же стоит искупать, затем подлечить и покормить. А уже после разберёмся, что же такое я видел там, на улице мясников.
Я открыла было рот, чтобы добавить пункт про мой возврат в другой мир, но вместо слов, или же надоевшего «мяу», опять свернула язык трубочкой.
Да уж. Замечательное умение.
Хотя, в принципе, ход мыслей этого мужчины мне нравился, особенно насчёт подлечить и покормить. Оставалось только узнать, как он планировал делать первое.
В голове, как по команде, возник образ его сияющих пальцев, и я сильно перепугалась. Далее действовала инстинктивно. Когда он потянул ко мне свои загребущие лапы, то я увернулась и кинулась наутёк.
Неудачно. Заскользила по мокрому паркету. Люпин тоже, когда попытался меня перехватить. В общем, растянулся на полу в луже, и поймал меня за лапы, задние. А сам при этом вынужденно улёгся на локти и ойкнул, наверняка от боли в суставах.
– Ур-р-р-м! – взвыла я от досады или же от обиды за такое обращение. Ведь он потянул меня назад.
Приятного в этом было мало.
– Нет, нет и нет, – Люпин, как ни в чём не бывало, решил заняться моим воспитанием. – В дом я тебя пущу, только когда хорошенько отмою уличную грязь. Выбирай. Или я тебя прогоняю, или веди себя смирно!
Перспектива – врагу не пожелаешь. Но сил на сопротивление у меня было мало. Точнее, их не было вовсе… Я вздохнула почти по-человечески, чем заслужила пристальный странный взгляд.
Хозяин моргнул несколько раз и даже головой мотнул, прежде чем опять собраться в этакую гармошку и сесть на колени. Меня он не отпускал. Ухватил за живот, в котором моментально почувствовалась какая-то тяжесть, далее приподнял мою тушку над полом и посадил в таз с тёплой водой.
Что я могу сказать по этому поводу?
Первые ощущения однозначно странными не назовёшь, ведь это определение было бы оскорбительным по отношению ко всей той гамме чувств, которые испытало на себе моё кошачье тело! Самое основное – шерсть потяжелела килограмм на «дцать» и неприятно липла к коже. А голову штурмовало нестерпимое желание выбраться обратно на пол и облизать себя от макушки до самого хвоста!
– Мм-яфк, – жалобно просипела я, еле-еле приоткрыв рот, когда почувствовала ещё и руки этого чистюли. Он водил ладонью по моим проплешинам, там, где не было шерсти.
В следующее мгновение слабое свечение его пальцев заставило испугаться, и я выпустила когти, защищаясь. Куснула.
– Ай! – возмутился Люпин, но не отпустил, а наоборот, приказал: – Терпи. Я отчётливо ощущаю в твоих кишках какой-то посторонний магический предмет. Сейчас, вот-вот, почти достал.
Погодите? Но что он сказал? Кишки? Посторонний предмет?!
Не успела я толком испугаться и снова выпустить когти или же, как вариант, хлопнуться в обморок, когда услышала:
– Всё!
В его ладони, как по мановению волшебной палочки, материализовалась опаловая брошка из белого золота с крупным овальным камнем, посверкивающим синим, лиловым, розовым и даже оранжевым.
Э…
Моё сознание экстренно решило закончить сеанс или, если быть точнее, я его потеряла где-то между мыслями: «Какого чёрта она делала во мне?» и «Когда я успела её проглотить?».
Глава 4. Лекарь
Впервые за столь долгое время в ректоре Тейзинской академии Тайн всколыхнулось лёгкое чувство страха и жалость к живому существу, к этому плешивому созданию, потерявшему сознание в его руках.
Всегда собранный, строгий, но, безусловно, справедливый, он старался служить миру эталоном безупречного поведения, и потому не позволял себе лишних эмоций.
Тем более, что неуёмный магический дар требовал от Люпина высочайшего самоконтроля. И он его демонстрировал всем и каждому. По крайней мере, так считал сам магиус. Как же реально обстояли дела, знал во всех подробностях только его личный лекарь, сеанс у которого ректор сейчас пропускал из-за утреннего инцидента.
«Боги праведные! Я впервые в жизни опаздываю на такой невозможно большой срок!» – мысленно сокрушался Люпин.
Когда он закончил с лечением кошки, то оставил её на кушетке в малой гостиной и наказал слугам покормить животное, как проснётся. Дворецкий и кухарка, напуганные поведением господина, только отрешённо кивнули, ничего не сказав ван Роузу-младшему насчёт того, что он пребывал сейчас в мокрой рубашке и брюках, без пиджака, без носок. И даже тапочки где-то оставил.
Быстро обувшись в грязные сапоги на босу ногу, ректор выскочил на улицу, намереваясь исправить свою оплошность. Перво-наперво извиниться перед Бифтеном фон Раером, почтенным лекарем, профессором академии наук Тейзина, доктором-протектосом, или иначе защитником разума.
В этот раз ректору Люпину шлось по улице на удивление легко, не нужно было скрываться от солнцепёка. Прошедший дождик оставил после себя лёгкую удушливую сырость, всё ещё стоящую в воздухе. Первые несмелые световые лучики стали пробиваться сквозь вновь побелевшие облака. Защебетали птицы, застрекотали сверчки.
В этот раз ван Роуз-младший вопреки своему обыкновению направился сразу к кабинету лекаря, минуя комнату с секретаршей, занятой поливкой цветов.
Постучал.
– Войдите, – услышал ректор заветные слова.
– Это я, – отозвался он, прежде чем войти.
Привычный ко всему, спокойный и уравновешенный мистер Бифтен сидел сейчас за столом, хмурился и потягивал дым из курительной трубки. Как только он поднял свои глаза в очках-полудольках на вошедшего, трубка вывалилась у него из рук.