Превенция

Я долго сидел неподвижно, переваривая всю услышанную за последний час информацию, пока голодный Серёга расправлялся с отваренными сосисками, закусывая их помидором.

– Накатим? – спросил он.

– Допустим всё так, – начал я, игнорируя его предложение, – но есть что-нибудь, что подтвердит всё сказанное?

– Ну, могу показать тебе то, что окончательно убедило меня в своё время – одну из сущностей. Только это… отказ от ответственности беру, и… как его… ты несёшь.

– Под мою ответственность покажешь?

– Во! Да. Так, слушай сюда, они боятся вида любого ножа, так что из рук его не выпускай, пока не убежит.

– Кто не убежит?

– Ну, баба такая, сейчас увидишь, гляди – не влюбись.

– Ты серьёзно?! – вскрикнул я. – Тут сейчас кто-то появится?

– Да, – отвечал Серёга, поднимаясь из-за стола, – нож возьми.

Пока я тянулся через весь стол за ножом, мой друг демонстративно подошёл к окну, три раза постучал по подоконнику, затем повернулся к стеклу спиной, проговорил небольшую, совершенно обыкновенную, но совсем неподходящую к ситуации фразу, которую я, понятное дело, из соображений безопасности не могу тут привести; затем он щёлкнул пальцами и заулыбался, глядя на меня, я же уставился на него. Так продолжалось около пяти секунд, пока где-то в глубине квартиры не раздался человеческий стон. В ужасе я повернул голову на дверной проём, не в силах что-либо сказать.

– Ножик повыше держи, – сказал Серёга, похлопав меня по плечу и указав другой рукой на дверь. – Хорошо, что у тебя двери не заперты, а то пришлось бы нам к ней самим идти… а там такая мадмуазель, закачаешься.

– Так? Правильно? – еле-еле выдавливая из себя слова, спрашивал я, трясущимися руками поднимая нож над столом.

Стон перерос в жуткий смех, а затем в сдавленный крик. В дальней комнате послышался тяжёлый топот, переходящий в уверенные медленные шаги, потом в обычную ходьбу, а затем и в бег. Панический ужас сковал моё тело, лицо сдавила маска удушающего страха – я даже не мог раскрыть рта; а руки настолько крепко вцепились в ручку ножа, что вены на них раздулись и стали похожи на мерзких синих червяков.

Не прошло и минуты, как в дверном проёме показалась ужасного вида фигура девушки с полностью белой головой без каких-либо признаков лица. Её тонкие руки с длинными пальцами прорастали из бледного тела, что держалось на двух мохнатых козьих ногах с бурыми копытами. Я кричал, размахивая ножом в воздухе. Фигура отстранилась назад от проёма и с диким воплем скрылась в коридоре.

– Всё, всё, ушла она, ты победил, – успокоил меня Серёга, – хватит махать.

– Куда она пошла?! – кричал я, не опуская ножа.

– Понятия не имею, – он пожал плечами, вновь усаживаясь за стол, – полагаю, что туда, откуда пришла. Отвечаю заранее – не знаю, откуда; ровно и то, как она кричит, если рта не наблюдается; а также понятия не имею, что будет, если она до тебя доберётся.

– Она в квартире?!

– Нет, говорю же, ушла, – сказал Серёга, улыбнувшись. – Испугался?

Точно не вспомню наш дальнейший разговор, но знаю точно, что был он весьма напряжённый и клишированный: я, как и подобает обычному человеку, никак не мог поверить в только что увиденное, и пытался отыскать рациональную причину произошедшего, а мой друг успокаивал меня, не прекращая улыбаться. По всей видимости, для него эти мероприятия были в порядке вещей. Одно могу сказать наверняка: после этого случая я действительно перешёл черту страха, и моё мироощущение будто бы взорвалось, уничтожив весь скепсис и окутав душу жгучим адским пламенем прозрения. Я столкнулся с тем, что заставило меня уверовать во всё, во что верить до последнего не хотелось. Самый большой страх – испугаться и перейти черту – воплотился в образе существа, что было изгнано моими же руками.

Спустя несколько часов, Серёга наконец-то убедил меня, что только мы – волонтёры – способны разобраться с природой этих нелюдей, чтобы в конечном итоге навсегда избавить человечество от тех ужасных проблем, которые оно может создать самому себе абсолютно случайным образом. С тех пор я не боюсь испугаться, да и вообще больше не боюсь за себя. Теперь мой единственный страх заключается в том, что испугаться, пережив основание страха в полной мере, и перейти черту может кто-то другой. И если этот кто-то совершенно случайно нарушил законы нормальности и создал прокажённый предмет или вызвал ужасное существо, что стонет в запертой комнате, то моя первостепенная задача обезопасить от этого ужаса не только посторонних людей, но и непосредственного создателя; помочь ему встать на истинный путь и защитить бедолагу от чёрных волонтёров.

Да и стать частью общества превенции было для меня настоящей честью, но я готов поклясться, что пошёл на это из исключительно благородных побуждений, без какого бы то ни было коварного расчёта или злого умысла; мне не нужны были ни деньги, ни статус.

Спасение человечества стало целью моей жизни; вдруг именно мне и положено спасти изобретателя, что в конечном итоге подарит людям долгожданное бессмертие, позволив познать смысл самой жизни? А может я и есть этот изобретатель?

Так я стал волонтёром.

Глава 5. Прогулка

На обратном пути из Семёновки почти всю дорогу мы молчали, утомлённые насыщенным днём, лишь перекинулись парой фраз относительно желания Серёги помочь Смольникову с публикацией его рассказов. Я удивлённо вопрошал, с чем связано подобное благородство.

– Я просто сердобольный человек с массой свободного времени, – оправдывал свой поступок мой друг, – к тому же волонтёр – какой-никакой, но альтруист. Да и жалко мне его, Витёк, он, считай, по щелчку пальцев карьеры лишился. Вот так выпустишь роман, а тебя эти душегубы завернут, назовут прокажённым и сошлют за тридевять земель в эту… Семёновку.

– А как думаешь, – спросил я спустя пару минут молчания, – почему они просто не убили его, а начали проворачивать эти схемы с венами, а потом вообще в покое оставили? Он же целый дом культуры в своей деревне мог положить… одним только словом.

– В них столько нелогичности, что существ не напасёшься, – пожал он плечами, – у нашего скуластого убийцы можешь узнать, если желание будет.

Серёга подвёз меня к арке, мы распрощались и договорились встретиться завтра после обеда. Он уехал в сторону окружной, а я устало поплёлся к своему подъезду.

Двор, залитый жёлтым светом уличных фонарей, встретил меня той самой тишиной, поистине знакомой только нам – обитателям панельных джунглей. Во многих окнах горел свет, чаще это был бледно-оранжевый, но из некоторых бился загадочный красно-пурпурный. В своё время по двору ходили байки, что этот свет горит в самых разных домах по всему городу, но что является его источником – неизвестно. Некоторые утверждали, что нельзя ни в коем случае соваться в это дело, в противном случае такой свет загорится и в твоей квартире. Но, как оказалось, источником была так называемая фитолампа для стоящей на окне рассады. Таким образом, хозяевами квартиры были не неведомые существа со страшным пурпурным свечением из глаз, а простые дачники или цветоводы-любители.

«Попадись нам с Серёгой такая загадка в детстве, – думалось мне, – мы бы такое расследование провели…»

Квартира встретила меня приятной свежестью. Я не стал закрывать окно, уж очень приятна была мне такая атмосфера. Остаток вечера заняла расстановка проверенной кипы книг по полкам.

С домашними делами было покончено. Длительные поездки высосали из меня все силы, а плотный ужин подарил тягучую сонливость, но трудный день и не собирался заканчиваться. Мимолётное чувство страха щёлкнуло меня. В тишине комнаты раздался звонок мобильника – звонил Серёга. Несмотря на дружелюбный характер задорного заводилы, этому человеку не были свойственны розыгрыши и беспричинные звонки, поэтому внезапный ночной звонок не на шутку меня напугал.

В такие моменты мне, как и многим из нас, свойственно прокручивать в голове страшные варианты развития событий, даже если на то нет никаких видимых причин. В этот раз я вспомнил одну нашу беседу: когда-то, обсуждая всякого рода бессмыслицы, мы с Серёгой пришли к выводу, что самое страшное, что может услышать человек в трубке своего телефона, находясь при этом один в квартире тёмной ночью, это всем известное пугающее «беги оттуда!»