Страница 23 из 76
Было заметно, что Овер выдохнул с облегчением и незаметно расправил плечи. И до меня только сейчас дошло, что за обиду лиеры могут назначить любое наказание и даже если опротестовать его в суде, в девяти случаях из десяти судья подтверждал наказание назначенное лиером. Маша могла потребовать и более серьезное наказание, чем порка. А если еще взять в расчет, что мы нарушили какой-нибудь их важный обычай… Например, Ивер рассказывал, что есть народности, у которых девушку мужчина не видит до ее замужества и она везде ходит в покрывале… Вот что мне стоило подумать об этом когда я первый раз узнал, что она закрывается в портомойне? Может у них не принято показывать обнаженное тело?
— Чего замер то? — Легонько толкнул меня локтем Ивер, — пошли, потренируемся, пока еще не сильно темно.
Настолько я выучил дядю, это он так извинился за то, что плохо про меня подумал. Причем это очень чувственное извинение. Я оценил. И, конечно же, пошел тренироваться.
Овера отправили домой, Отец вместе с Гергом пошли в таверну выпить по кружке эля, а Маша постояла немного поглядывая на меня и ушла вместе с мамой.
— Помнишь ты неделю отрабатывал взмах крыла ворона? — сходу спросил Ивер, едва я взял в руку свой «меч», — сейчас я тебе покажу для чего это движение.
Ивер взял свою палку и сначала показал движение, что отрабатывали: взмах палкой снизу вверх, перед собой, слева направо, а после повторил его, ну уже с боевым приемом. Его «меч» со свистом стартовал от левого колена и на середине пути дядя шагнул вперед, перенеся вес с одной ноги на другую и чуть меняя направление кончика меча, за счет чего «клинок» устремился вперед и острием верх. Будь перед ним противник, его животу очень бы досталось… ну примерно с локоть каленой стали.
— Это удар гадюки, — пояснил дядя, — его ты сейчас и будешь отрабатывать. Очень эффективен, для удара, если противник провел верхнюю атаку, а ты ее не парировал, а уклонился. Благородные очень не любят этот удар, его сложно отразить, потому как взмах крыла ворона обычно используется для другой атаки, рубящей и ее проще избежать тренированному воину. Вот сейчас мы будем доводить этот удар до совершенства, а после потренируем его в разных комбинациях.
Тренировались в темноте, при свете двух факелов, пока не пришла мама и отругала нас, что мы своими криками и стуком мешаем спать гостям, только после этого я, совершенно счастливый, пошел спать.
Утром после того, как мы с братом покормили животину и натаскали дров с водой на кухню, я было подсел к маме, что бы она накормила, но она отмахнулась,
— В зал иди, там тебя кормить будут.
Недоумевая, кто там будет меня кормить, если мама и Лаура тут, на кухне, я вышел в зал и кроме двух крестьян, что ночевали у нас, обнаружил только Машу, сидящую с тремя тарелками и парой кружек, скучающе посматривающую в окно. Естественно решил подойти к ней, а не крестьянам, там поесть шансов было меньше.
— Садись, это твой миска, — ткнув рукой напротив, произнесла Маша, едва я приблизился, — а это нас вместе.
С этими словами она пододвинула третью тарелку с кусочками хлеба, на которых друг на дружке лежали ветчина, лук, белая субстанция, покрывавшая это все и нарезанный чуть ли не в пыль — укроп. На тарелке, что стояла у меня, было тоже что-то необычное.
— Это
— Выглядит необычно, — как можно вежливее ответил я, не зная, можно ли пробовать такую необычную еду и как сказать, если не понравиться? Должен буду я это съесть, или достаточно просто попробовать?
— Ты пробовать, я так родителям когда маленький быть утрешний еда делать.
Еще и маленькой… ох, ну ладно, надо проявить вежливость, все же явно она так хочет помириться со мной, или может извиниться, что не разобралась в ситуации… М-м! Как это вкусно!
— Нравиться, да? — не скрывая удовольствия, наблюдала девочка за мной все время, пока я опустошал тарелку, — я любить готовить еда, создавать новое.
Да, признаюсь честно, это самый вкусный завтрак, с тех пор как от нас уехала сестра. Мама готовить начала после смерти бабушки, три года назад, до этого занималась хозяйством. Лаура готовить почти не умеет, но она делает изумительное тесто, хлеб и пироги из такого получаются вкуснее всех, что я пробовал.
Маша явно хотела сделать мне приятное, узнав, что я не подглядывал за ней, а хотел вывести Овера и приготовленный завтрак собственноручно дворянкой для простолюдина — это признаться очень лестный способ сделать приятное. Обидно, что таким не похвастаешь перед друзьями — просто засмеют, обозвав вруном.
— Ты будет свободный сейчас? Мы сможем говорить и учить далеко? А, нет, э-э…. дальше?
— Да, я с удовольствием продолжу с тобой заниматься. Но, смотрю, ты уже и так хорошо говоришь, много новых слов выучила.
— Лаура и твоя мама учить. И Ивер. Он тоже хорошо учит. Много знает. Много примеров.
— Ивер — это да, очень много знает. Больше чем кто-либо в деревне. Он дружинник, много лет служил лиеру, первых домов. Тот был дипломатом, часто ездил по всему миру.
— Он был ранен?
— Да, почти два года назад, против Правителя был поднят бунт, на самом деле, там замешаны Мороги, там были их наемники, но с десяток лордов поддержали их и бунт был от их имени. Земли лорда Ивера были на пути мятежников и они первыми приняли на себя удар. Ивер не хочет рассказывать об этом, они тогда проиграли… именно в той битве его ранили, и пока он добрался до нас, рана воспалилась. Чтобы сохранить ему жизнь, пришлось лишить его руки.
— Он брат твоего отца?