Желание генерала – закон

Следующее заклинание у меня не получилось. За порядком действий следила внимательно, старалась все сделать правильно, но руки подвели — дрожь так до конца и не прошла, пальцы не слушаются. Сказывается еще и напряжение от мысли, что из-за проваленного заклинания снова предстоит поцелуй.

Ну вот, собственно, и все. Донервничалась.

Соул вздыхает, и увлекает меня к широкому валуну поблизости. Я уже успела подумать всякое страшное. Генерал сам садится на валун, меня усаживает себе не колени и…

Контрольный поцелуй в лоб. Быстро и сухо.

— Сосредоточься Эль. Мы не играем. Повторяю заклинание еще раз.

Урок продлился еще довольно долго. За это время меня поцеловали в висок, щеку, нос, макушку, из чего можно сделать вывод, что магия мне тяжело дается. Получалось через раз.

Последнее заклинание совсем не удалось — о себе дало знать постоянное перенапряжение. Перегорела.

В этот раз Соул предпочел поцелуй в губы. Долгий, не напористый, завоевательский, а неспешно-ленивый с осторожными поглаживаниями по волосам, спине и тому, что ниже. Поцелуй долгий, жутко меня смущающий.

— Пора идти, — с сожалением произнес генерал, отрываясь от моих губ. — В целом, неплохо.

— Что неплохо? — спрашиваю я, зажмуриваясь. Кровь стучит в ушах, сердце бешено колотится. Тело как-то совсем неправильно реагирует на генеральские поцелуи. Внизу живота томительно тянет.

— Твое освоение магических заклинаний. У тебя хороший потенциал.

Ощущаю прикосновение мужских губ к своей щеке. Легкие быстрые поцелуи покрывают все мое лицо, и я зажмуриваюсь еще крепче, забывая, как дышать. Эти поцелуи уже вне обучения, но у генерала свои правила и условия.

— Эль. Эль Соул, открой глаза. Тебе настолько страшно?

Мне невыносимо, и глаза открыть нет сил. Я не хочу ничего и никого видеть. Я хочу быть Эль Дио.

— Ты привыкнешь, — словно подслушав мои мысли, произносит генерал.

Взмываю вверх, и потому тут же распахиваю глаза. Мы идем по холму вниз, в лагерь. Точнее Соул идет, а меня несет, но в этот раз не как мешок с картошкой, не на плече, а на руках.

Обратное путешествие, как я заметила, проходит куда как медленнее, мы часто делаем остановки, в некоторых местах остаемся подолгу. Ползем, одним словом, с долгими перерывами на тренировки, перекусы, обеды, ужины и прочее.

Как-то поинтересовалась у супруга, почему так, а он на меня посмотрел в ответ насмешливо.

— Ты торопишься в столицу, Эль? Соскучилась по императору?

— Нет! — возмущенно отвечаю я.

— Этот поход дался непросто армии, много потерь. Необходимо дать возможность людям немного прийти в себя, а не гнать по делам.

— Ясно, — отвечаю я, насупившись. Нельзя было сразу нормально ответить?

— К тому же я и сам не тороплюсь в столицу. Уже заранее раздражает мысль о том, что кто-то будет пытаться отбить у меня жену, — с усмешкой добавляет генерал.

Угу, еще пусть скажет, что влюбился и ни за что императору в обиду не даст. Но, если без шуток, как бы не затягивалось возвращение, но столица постепенно становится все ближе, надо принимать какое-то решение.

Я не думаю, что мне дадут долго ходить невинной, но пока есть условный “выбор”. Кого из своих врагов я меньше ненавижу? По всему пока выходит, что Соула. Мы временные, но все же союзники. Подозреваю, что пока он ведет себя так, как ведет, потому что я ему нужна для достижения его целей. Будь иначе, он бы не церемонился, так что это все видимость и условность.

Незадолго до приезда в столицу придется отдаться. Очередная пусть и маленькая, особо ничего не значащая, но все же победа генерала.

После принятия решения, кажется, буду время понеслось неумолимо быстро. Вот уже и последняя остановка в крупном городе. После него, как сказал Соул, мы уже нигде надолго не остановимся, ни к чему обременять жителей деревень или подолгу стоять в открытом поле. Чем ближе столица, тем больше вопросов будет вызывать медленное продвижение войска.

В городе же воинам есть где разгуляться, но командование расслабиться не дает, воины соблюдают порядок, отдыхают культурно, и еще успевают поработать.

— Ваше высокопревосходительство, ваш приказ исполнен, глава повстанцев поймана. Как нам удалось выяснить, она организовала в городе, помимо всего прочего еще и преступную группировку, промышлявшую воровством и разбоями домов состоятельных подданных империи, — зайдя в столовую дома мэра (весь дом мэр на время приезда генерала передал в пользование ему и его подчиненным, благо, дом у мэра в городе не один) доложил старший офицер. Я сразу навострила уши. Неужели в империи еще пытаются сопротивляться? И что значит: “поймана”? Это женщина?

— Поймана? — тоже заинтересовался Соул. — Я полагал, это будет мужчина.

Старший офицер улыбнулся.

— Мы все так полагали, но это именно женщина. Молодая… очень злая. Ненавидит верховную власть. Ее допрос уже ведется, но она пока отказывается говорить. Возможно придется применить пытки, если так пойдет дальше, но…

— Что вас смущает? — равнодушно интересуется генерал.

— Она довольно… симпатичная. Рыжая. Солдаты наперебой рвутся ее “пытать”, будь немного жаль. После пыток, могут и в рабыни уже не взять.

Генерал, кажется, заинтересовался.

— Приведут ее сюда.

Сидящее за столом командование оживилось. Да что там, там, даже фаворитки возбужденно зашушукались, намечается что-то интересное, но…

— Пусть дамы покинут столовую, — приказывает Соул.

Возмущенные и разочарованные вздохи. Я тоже поднимаюсь. Мне страшно представить, что тут будут делать военачальники всем составом с бедняжкой, и как именно допрашивать.

— Эль, ты останься, — настиг меня голос генерала.

Вздрогнула. А мне зачем?

Опускаюсь обратно на свое место. Надеюсь, ничего особо страшного увидеть не придется.

Довольные мужчины ждут, и вот, приводят ее.

Ярко-рыжая, кареглазая, лицо немного грубовато, похоже чем-то на мужское. Раскосые глаза очень выразительные, злые-злые, даже бешеные. Одета пестро, яркий балахон, хорошо скрывающий фигуру. Взрослая. Думаю, старше меня на несколько лет.

Она неистово вырывается из рук держащих ее военных, а удерживают ее сразу двое, заломив руки, но девушке это не мешает, хотя она еще и в цепях, кажется, она не чувствует боли, а уж как изощренно ругается!

Пытаюсь запомнить для себя совершенно новые словечки на общеимперском и невольно завидую. Гордая, дикая. Я не могу выражать так свой протест и откровенно нарываться. Я должна быть осторожной и стараться выжить.

Девушку роняют на колени и держат, она кричит так, что уши закладывает, словно ее уже начали пытать, хотя ничего не происходит, ей ничего не делают.

Сидящие за столом военные сквозь весь этот крик, живо обсуждают внешность девушки, кажется, она многим понравилась. Просят Соула разрешить снять с нее балахон, но генерал отрицательно качает головой.

Через пару минут крик прекратился. Рыжая выдохлась, похоже.

— Вы все сдохнете, проклятые имперцы, как я вас ненавижу! Особенно военных! — хрипло произносит девушка, ни на кого не глядя.

— Чем же мы вам так не угодили? — с интересом спрашивает Соул и приказывает охраняющим пленницу воинам. — Снимите с нее цепи, это лишнее.

Рыжая вскидывает на Соула удивленный взгляд и… замирает. Смотрит на него во все глаза. Долго. Оценивающе. В ее глазах появляется восторг, восхищение, желание.

Э-э, я что-то не поняла. Что, так быстро кончилась огромная лютая ненависть к военным? Как-то уж очень быстро рыжая предала свои убеждения.

— Слишком много себе позволяете, — приосанившись, отвечает девушка, потирая запястья после снятия кандалов. Отвечает вроде бы язвительно, но взгляд на Соула при этом бросает кокетливый, с вызовом.

— А вы себе не много ли разрешили? Погромы, грабежи, призывы к свержению власти? Присаживайтесь за столом, обсудим этот вопрос, — в очередной раз удивляет рыжую Соул.

Девушка, недоверчиво поглядывая на генерала, встает, подходит к столу и садится рядом с ним. Вплотную. Генерал сидит во главе стола, я по левую руку, а она вот так вот втиснулась между генералом и Оугустом.