В сети

Айсун, чувствуя, как сердце тревожно бьётся, нажала на него.

Несколько долгих секунд показывало знак загрузки, после же, смутные звуки далекой музыки, хрипловато-пьяные и неясные голоса Вовы и Димы. Их смех и оскорбления, которые вчера она не слышала.

Чавканье, влажные звуки, она на коленях. Её мутные глаза, которые она иногда поднимала и смотрела в камеру. Вчера она даже не понимала, что её снимают.

Она закрыла видео, ощущая, что ещё мгновение и её вырвет. Несколько секунд невидяще смотрела, а после, в каком-то мазохизме, принялась листать, читать сообщения.

Они все сливалась в одно. Смех, голосовые, обсуждения, будто она этого не увидит. Несколько насмешливых карикатур и коллажей.

Замерла с пальцем на экране, увидев, что Яна что-то написала в общем чате. Закрыла на несколько секунд глаза и глубоко вдохнула, желая успокоиться. В груди зарождалась надежда на то, что Яна будет яростно, как настоящая подруга, за неё заступаться.

«Бляяя, – прислала Яна со смеющимся смайликом, – не знала, что она такая шлюха. Мерзость».

Айсун задохнулась вдохом. Ей показалось, что что-то треснула. Что это было последней каплей. Перед глазами поплыло от навернувшихся слез, она громко всхлипнула и в ярости бросила телефон в стену.

***

Айсун удалила все свои профили в соцсетях. Раньше под фотографиями были комментарии полные восхищения. Теперь же вновь и вновь указывали ссылку на то злополучное видео.

В личные сообщения писали насколько она отвратительная, мерзкая. Или же, наоборот, делали предложения. И формулировка была такой, будто ей сделали одолжение.

Казалось, что каждый в этом мире посчитал необходимым ей что-то сказать.

Айсун заперлась в своей квартире, надеялась укрыться в раковине. Лишь бы дальше от мира. Надеялась, что сможет заснуть и не проснуться. Заснуть, а когда проснется, все будет, как раньше.

Она не считала дней.

Не могла понять, сколько времени прошло, полностью оторвавшись от общества.

Больше не заходила в общий чат. Лишь единожды зашла в чат университета. И даже там уже знали о её позоре. Вновь и вновь бросали видео.

Когда прошла неделя или же две, Айсун решила позвонить Яне. Та не писала, не звонила. И девушка тешила себя надеждой, что то сообщение было истолковано неверно. Что у неё все ещё есть подруга, которая ей как сестра.

Её пальцы отчего-то дрожали. Экран телефона был разбит ещё с того дня, когда она впервые узнала о своем падении.

Гудки были длинными и они, будто гипноз, заставляли вспоминать вновь и вновь все больше с той ночи. От этого все тело дрожало. Из глубин памяти всплыл момент, когда она цеплялась за Диму и Вову, те вели её в туалет.

Она бросила взгляд на Яну. А та смотрела в ответ. Просто смотрела и ничего не делала.

– Да? – ответила Яна.

На фоне была музыка, шум, смех, чьи-то голоса. А голос подруги казался таким родным, что на секунду Айсун захотелось разреветься, броситься в объятия Яны. Хотелось, чтобы та гладила по голове и говорила, что все будет хорошо и она будет рядом.

– Яна, – выдохнула Айсун, её голос был хрипловатым, будто она болела.

– О, привет, давно тебя не слышала, – небрежно сказала Яна, словно ничего не случилось, – тебе что-то нужно?

– Можешь приехать? – не думая, спросила Айсун, странно, но она слышала эхо своего голоса. Нахмурилась, услышав слишком громкое, какое-то задушенное хихиканье. Яна на кого-то зашикала. – Ты мне нужна, – практически взмолилась Айсун.

– Ммм, – безразлично протянула Яна, – зачем?

Айсун нахмурилась, растерявшись. Повисло молчание, по ту сторону телефонной связи вновь было слышно хихиканье. Ей казалось, что кто-то повторяет насмешливым эхом «ты мне нужна».

– Где ты? – спросила Айсун.

– Мы группой решили выйти и отдохнуть, извини, ты не приглашена.

– Ага, – громко, будто у Яны забрали телефон, ответил другой голос, – здесь нет никого, кому нужны твои услуги. Пойди и спроси на трассе. Может там кто-то не откажется.

Телефонная связь прервалась. Айсун же замерла, смотрела пустым взглядом в стену.

Словно весь мир разрушился под неё ногами и не осталось ничего.

Девушка думала, что хуже быть не может. Но её добровольное затворничество прервал отец. Позвонил и заявил, что она уже месяц не появляется в университете. А у него нет желания выслушивать угрозы из деканата. Заявил, что сама накосячила, так пусть сама и разбирается.

Айсун удивленно выдохнула, осознав, что прошел уже месяц. Ей казалось, что всего несколько дней. Задумалась о том, чтобы забрать документы из университета. Слишком большой страх появляться в его стенах. Но отец бы ей этого не простил.

Было странным уже то, что он все ещё не заблокировал её карты. Если же она бросит университет, то останется даже без средств к существованию.

У неё была распланированная, начерченная и определенная жизнь. Яркое будущее. Получит образование, а после сможет заниматься, чем захочет. Захочет – отец откроет, специально для неё, парочку салонов красоты.

Но больше Айсун склонялась к тому, чтобы выйти замуж за кого-то обеспеченного и совместить родительский бизнес с бизнесом этого человека. И наслаждаться роскошной, беззаботной жизнью.

Для неё это было реально. Её бы не посмели выгнать. Она ведь не Золушка. За ней деньги. А таких людей не смеют трогать.

Для неё это будущее было таким очевидным, будто стоит лишь руку протянуть к нему и оно окажется у неё на ладони. Но теперь оно трещало, разваливалось. Чтобы выйти за кого-то, из, возможно, партнеров по бизнесу отца, у неё должна быть репутация. Хотя бы не должно быть скандального видео в интернете.

Айсун откинулась на подуши и закрыла лицо руками, громко простонав. Надавила пальцами на веки, от чего перед глазами засверкали белые пятна и круги.

Опять простонала и запрокинула голову назад. Смотрела на блики солнца на белом потолку. В голове была пустота, а тело казалось легким. Пыталась убедить себя, что все не так плохо.

Старательно убеждала себя, что все хорошо, что ей на самом деле все равно. О ней могут говорить, что угодно. Она выше этого. Довольно усмехнулась и спрыгнула с кровати, решив, что она – Айсун. Она принцесса, девочка, рожденная с золотой ложкой во рту.

Она должна быть гордой и уверенной.

Распахнула шкаф и принялась тщательно выбирать, что надеть на учебу. Она хотела приготовить все заранее, хотела выглядеть настолько идеально, чтобы её провожали только восхищенными взглядами.

За этим привычным занятием мысли отступили. Ей казалось, что погрузившись в то, что доставляет ей удовольствие, её жизнь вернулась на круги своя.

Легла спать она в каком-то радостном предвкушении. Представляла себя героиней сериала, возможно, корейского. Там ведь часто поднималась тема буллинга.

Айсун провела довольно много часов ночами смотря серию за серией. А возле неё росла куча помятых и грязных салфеток, которыми она вытирала слезы.

Она отчего-то любила такие сериалы. Сочувствовала героям, глядя на то, как над ними издеваются и одновременно восхищалась, завороженно наблюдая, когда они отстаивали себя.

Она представила себя такой героиней. Блаженно прикрыла глаза, растянувшись по мягкой перине. Засыпала с красочными мыслями, как она прекрасно-опасная идет по коридорам университета.

И как только кто-то смеет ей что-то сказать, поворачивается к этому человеку с опасной ухмылкой. Представляла, как таскает за волосы обидчиков. Как от неё испуганно шарахаются.

Сон сплёлся с явью и она видела себя в центре внимания. Была яркой и пугающей. Такой, как она всегда мечтала.

Вдохновлённая этими фантазиями и урывками сна, Айсун собиралась утром в университет, полная уверенности. Если её руки немного дрожали, она делала вид, что не замечает этого. Включила музыку и кружилась под неё. Горланила её слова. Разглядывала в зеркале свое обнажённое отражение. Откинула волосы назад и погладила бока руками.

Натянула чулки, их резинка щелкнула по коже. Черное платье.