В сети

Дима неожиданно схватил её за волосы на затылке и прижал ближе к себе. Она практически вжалась носом в его пах. Девушка поперхнулась, крепко зажмурившись. Не могла дышать, подступала тошнота.

Дима отстранился, а Айсун едва не упала лицом на плитку. Уперлась ладонями в пол и закашлялась. Её вырвало на пол, во рту стало кисло-горько. Отвратительно. Парни отшатнулись.

– Блять, это мерзко, – сказал кто-то. Айсун подняла взгляд, пытаясь сосредоточить его на ком-то. Увидела на лице Вовы отвращение и её опять вырвало на пол.

– Пошли, – потащив друга за локоть, сказал Дима.

За ними закрылась дверь кабинки. А Айсун рвало опять.

Она откинулась назад, прижалась спиной к перегородке между кабинками. Глубоко дышала.

Раздраженно вытерла лицо, после вытерла ладони об платье. Ей казалось, что все лицо липкое и мерзкое. Будто оно все ещё в слюне и сперме.

Растаивала ноги, чтобы случайно не задеть лужу рвоты.

Лишь подумала, что нужно встать и что-то делать и ужаснулась. Она вовсе не могла владеть собственным телом.

Не понимала, как двигаться, нормально дышать и что нужно делать. И не понимала сколько времени прошло.

Прижалась затылком к перегородке, закрыв глаза. Ей казалось, что она совсем в другом мире. Одна-одинешенька на какой-то незнакомой, покинутой всеми планете.

– Боженьки! – резко и пронзительно воскликнули.

Айсун медленно, лениво, будто у неё не было сил на это, открыла глаза и повернула голову. В дверном проеме кабинки стояла женщина среднего возраста. Она была в форме уборщицы. Отшатнулась, с удивлением и ужасом глядя на девушку. Пробегала взглядом по ней, по её тел, по луже на полу.

– Милочка, ты в порядке? Скорая? Полиция?

– Что? – настолько неразборчиво спросила Айсун, что женщина поморщилась. Девушка оперлась рукой на сидение унитаза, силясь подняться. Но опять плюхнулась на задницу. – Все нормально. Позовите Яну.

– Дорогая, чего нанюхалась? – устало спросила женщина, тяжело вздохнув. – Мне то откуда знать, кто такая Яна?

Айсун почему-то разозлилась. Не понимала, как эта женщина может не знать, кто такая Яна. Ей казалось, что та просто не хочет ей помогать.

Уборщица оглянулась назад и шагнула в кабинку, закрыв за собой дверь. Присела на корточки перед Айсун.

– Давай, девочка. Скажи, где эта Яна. Может столик? Где твоя сумка? Я её принесу и ты сможешь кому-то позвонить.

– Столик? – непонимающе переспросила Айсун, глядя невидящим взглядом на лицо женщины. Она даже не могла разглядеть её черты. Они как-то сливались, искажались.

Смотрела невыносимо долго, где-то с минуту. Молчала, пытаясь понять, что от неё хотят.

– Двенадцатый столик, – буркнула и опять откинулась назад, громко ударившись затылком об перегородку.

Женщина устало вздохнула, поднялась, кряхтя. Пробурчала что-то про молодёжь, про наркотики и что ей все это убирать. И не ради этого она получила высшее образование.

Она вышла из кабинки, закрыв за собой дверь, чтобы Айсун больше никто не видел. Девушке же казалось, что она находится в каком-то полусне. Будто ей просто все это снится.

Чудилось, что уборщицы нет то целые столетия, то пару секунд. Дверца вновь скрипнула и Айсун медленно и лениво повернула голову. Та неловко склонилась в бок. Будто перерезали жилы и сухожилья.

Женщина держала в руках клатч Айсун и девушка потянула к нему руку. Схватила и все содержимое выпало на пол. Айсун принялась слепо шарить по полу руками, низко склоняясь.

Уборщица вновь закрыла дверь и устало простонала, присев на корточки. Схватила телефон Айсун и попыталась разблокировать его.

– Разряжен, – повернув экран к Айсун, будто та могла сейчас это подтвердить, сказала, – потрясающая у тебя подруга. Я ей сказала, что тебе помощь нужна. Она заявила, что ей домой нужно и умчалась по своим делишкам. Давай я такси тебе вызову. Адрес скажи.

– Адрес? – непонимающе просила. Уборщица опять тяжело и устало вздохнула, кивнула.

Чтобы узнать у Айсун адрес ей понадобилось минут пять. Потом она приобняла девушку и повела к черному выходу. Бурчала себе что-то под нос и едва не тащила Айсун на себе.

Черный выход вел в зловонный, полный мусора переулок. Воняло мочой и рвотой. Стены были чем-то заляпаны. Но когда женщина отпустила Айсун, чтобы позвонить, девушке было все равно. Знала, что если не обопрётся на что-то – упадет. Даже когда оперлась на грязную стену, начала медленно сползать вниз.

Её спасительница подлетела и удержала в стоящем положении.

– Такси отказались. Настолько пьяных не везут, – сказала женщина, будто Айсун понимала о чем она, – я позвонила знакомой. Она тебя доведет до кроватки. Все таки мир не без добрых людей.

– Спасибо, – невнятно буркнула в ответ. Всучила в руки женщины кошелек, невнятно сказав, что это благодарность. Уборщица вскрикнула и принялась пихать его обратно девушке в руки. В кошельке было едва ли не её три зарплаты. Айсун же закрыла глаза, казалось, уснув или войдя в странное состояние оторванности от реальности.

Не поняла, как её усадили в машину. Все было будто сквозь воду или же вату. Положение её тела в пространстве менялось, но она не осознавала этого. Её тело было послушным, под чужими прикосновениями, как тесто. Единственное яркое понимание, которое у неё было пришло к ней, когда легла в свою кровать. Узнала запах своего кондиционера для белья и тут же погрузилась в глубокий сон, большее похожий на потерю сознания.

Глава 2

Айсун проснулась от приступа тошноты. Громко простонала. Перед глазами все плыло. Ей казалось, что она находится в лодке, дрейфующей по волнам.

Перевернулась и упала с кровати на четвереньки. Колени тут же обожгло болью, а к горлу подошел кислый комок. Девушка плотно сжала губы и поднялась. Опираясь на стены и покачиваясь, она пошла в ванную.

Вновь упала на колени, на этот раз перед унитазом. Удар об плитку был намного болезненней. Таким, что вспоминалось детство, когда она бегала под ярким солнцем и оббивала коленки.

Держалась за унитаз одной рукой, другой сгребла волосы в кулак, чтобы не испачкать их.

Едва не засмеялась от иронии. Ей вспомнилось, как она маленькой девочкой разбила колени, упав с велосипеда. Теперь же она оббивает колени от того, что ей плохо после очередной алкогольной вечеринки.

У Айсун было такое раньше. Будто тоска по чему-то далёкому, давно прошедшему или не случившемуся. Пыталась заглушить мысли шумом, алкоголем и вечеринками. Не желала оставаться наедине с самой собой.

Поднялась и навалилась на раковину. Держалась за неё, глубоко дыша. Включила воду и несколько секунд смотрела на то, как она утекает в канализацию. Подставила руки под холодную воду и умылась. Прополоскала рот, но от этого тошнота лишь вернулась.

Скривила губы в усмешке, глядя на свое отображение.

Косметика размазалась, под глазами были черные потеки туши. Лицу опухло, волосы растрепались. Губы казались какими-то болезненными. Она была бледна, белки глаз же налились кровью, капилляры лопнули.

Айсун обняла себя за плечи, сутулясь. Казалась себе какой-то жалкой, уродливой.

Это было ещё одной причиной, почему она не желала оставаться наедине с собой. Не спрятаться от себя. Не укрыться. Может видеть за маской макияжа и филлеров себя совсем маленькой. Себя ребенком.

Всеми силами старалась заглушить мысли, что та маленькая девочка, которой она была, будет разочарована ней.

«Ну, один в один проститутка после рабочей смены!», – иронично подумала Айсун.

Вернулась в комнату и плюхнулась на широкую кровать, растянулась. Но тошнота начала возвращаться и она неловко поерзала. Оперлась спиной на подушки, чтобы находиться в положении полусидя. Несколько раз тяжело сглотнула, пытаясь проглотить неприятный комок в горле.

Её сумочка была возле кровати и Айсун достала с неё телефон. Несколько раз нажала на кнопку блокировки, но экран оставался черным. Страдальчески вздохнула и закрыла глаза, пытаясь найти в своей памяти то, как она в пьяном или наркотическом угаре, его топила, роняла или ещё что-то. Но вспомнила лишь скучную истину – разрядился.