Терновая Лилия

Я выждала, пока девочки не скроются за дверями, и только потом вышла. Повертелась немного, давая хозяйке оценить вид.

— Ну как? — немного нервно поинтересовалась я. Может, переборщила? Не слишком ли броско? Хотя, вроде бы тут любят все яркое…

Судя по восторженно расширившимся глазам Клеменс, все было прекрасно.

— А это удобно? Не расстегнется? — она ткнула пальцем в ряд пуговиц на моей жилетке. К счастью, второй комплект я не успела перекроить — вишневая юбка и синяя жилетка еще дожидались меня в разобранном виде. И таки дождались. Пять дней я практически не выходила из комнаты, только один раз сбегала к сапожнику и кузнецу, а потом еще раз — забрала заказ. Ну и поесть спускалась. Благородство Клеменс не знает границ — боюсь, что я никогда не смогу толком отплатить ей за ее доброту. Все это время она кормила меня и давала крышу над головой, даже не намекая на оплату. В том числе поэтому — ну и потому что вдвоём не так страшно — я сшила похожий костюм и ей. Он дожидался хозяйку в ее комнате.

Я хихикнула.

— Они декоративные. Для красоты, — для наглядности я подергала себя за пуговицу. Ткань натянулась, но швы держались крепко. — Самое главное — тут!

Повернувшись спиной, я продемонстрировала отсутствие бесившей меня все это время шнуровки. Клеменс благоговейно пробежала кончиком пальца по стыку и отдернула его, нащупав легкие бугорки под тканью.

— Что это? — пробормотала она растерянно. — Магия?

— Нет, крючки! — торжествующе заявила я, снова поворачиваясь к ней лицом. — Пойдёмте, я вам помогу застегнуться и объясню, как они работают. Сами увидите, это куда быстрее и проще шнуровки!

Подхватив ее под руку, я увлекла женщину вверх по лестнице. Мы обе раскраснелись и сияли, предвкушая всеобщее внимание, ведь ничто так не радует и не украшает, как долгожданная обновка.

Которую, к тому же, удобно носить и надевать.

Как я намучилась, пока объяснила кузнецу, что именно от него хочу — не передать словами. Огромный мужчина с бородой и руками, похожими на лопаты, долго расспрашивал меня, зачем делать крючки такими мелкими да еще и в двух разных формах.

В итоге я плюнула и пошла к ювелиру.

Седой до прозрачности старик с цепким ясным взором понял меня чуть ли не с полуслова. Поцокав языком и посетовав на загруженность, хотя, кроме нас, в лавке не было с утра ни единого человека, он хитро покосился на меня и заломил за срочность и сложность пять су.

— Бесплатно, — твёрдо отрезала я. — И договор о разделе будущего дохода пополам.

Дедок поморщился и попытался выторговать семьдесят процентов себе под предлогом, что материал и работа-то — его. Недаром его бакенбарды так походили на пейсы — я сразу заподозрила неладное. Но его хваткость мне пригодится, чтобы продвигать товар в будущем. Не сама же я буду этим заниматься. И, памятуя о гильдии и десяти ливрах, я уперлась намертво, настаивая на разделении пятьдесят на пятьдесят и ни процентом меньше.

И, возможно, у меня еще найдутся какие-нибудь интересные идеи, которыми я могла бы с ним поделиться, но, понятно дело, что не за просто так…

Старый, опытный ювелир вздохнул и сдался. Первую партию из ста крючков в комплекте с креплением для другой стороны я получила на руки уже через двое суток. Дед утирал воображаемый пот и лоснился от самодовольства. В подсобке уже остывали еще несколько сотен, но уже из чистого серебра, в то время как мои были из бронзы. Дешевле была бы только медь, но она быстро окисляется и позеленила бы ткань.

Договор мы подписали тут же, в качестве свидетелей выступили хозяева соседних лавок, кожевенной и мебельной. К счастью, торговцы умели писать и читать, да и я тоже. Так что внимательно изучив документ, я размашисто и неразборчиво подписалась. Вышло само собой, только вот как я ни вглядывалась в каракули, имя Лили там не угадывалось ни с какой стороны. Рука вывела подпись сама, я даже не задумывалась, куда ее вести, так что вполне вероятно, что это мое настоящее имя, но очень уж витиевато написанное. Первая буква похожа на Л, это да. Но дальше, кажется, «О». Или «А»? Но точно не «И».

Мысленно пожав плечами, я решила не задумываться над тем, чего изменить не в состоянии. Память возвращаться отказывалась наотрез, даже обрывками не мелькая во сне. Зато знания оставались при мне, как и рефлексы тела, и это не могло не радовать.

Охая и ахая, Клеменс придирчиво оглядела себя в зеркало, выгибаясь в немыслимых позах, чтобы рассмотреть спину. Ей никак не верилось, что можно всего лишь зацепить эти мелкие крючочки друг за друга — и жакет сомкнётся, будто сшитый.

— Оно точно не развалится? — в который раз с опаской поинтересовалась она, а я снова хихикнула и покачала головой.

— Не переживайте, пришито надежно, и их много, так что даже если отвалится один — остальные-то никуда не денутся, — успокоила ее я.

Полюбовавшись на себя еще немного, Клеменс сама ухватила меня под локоть и потащила на центральную площадь.

Ей не терпелось покрасоваться, как, впрочем, и мне.

Надо сказать, что декоративными пуговицами и крючками я не ограничилась.

Пришлось пустить в ход вторую жилетку, потому что ткани того же цвета в доме больше не нашлось. Из нее я пошила рукава. Ну, не совсем рукава — от пройм отходили полосы ткани, сцепленные в нескольких местах и украшенные крошечными бантиками в тон юбке. В прорехи между полосами пышными буфами торчали рукава нижней рубашки. У локтя полосы заканчивались, и начинались воланы манжет, на которые ушла почти целая нижняя юбка из тонких и качественных кружев.

На спине, чтобы подчеркнуть отсутствие шнуровки и наверняка привлечь к этой области внимание, у самого основания жакета — назовём своими словами: над попой — я навертела гигантский цветок из обрезков материала. Он игриво колыхал лепестками при каждом движении. Не знаю, как модистки, а внимание мужчин мне точно обеспечено. Так что за локоть Клеменс я держалась очень крепко и в подворотни не заворачивала. Только широкими улицами, только в скоплениях народа.

А самое главное — каблуки.

Новую обувь выдумывать я не стала. Пока что. Просто не хватило денег. Зато в скромную пристойную модель с привычными шнурками высотой до щиколотки и на кожаной подошве, за которую я отдала последние десять денье, сапожник внёс некоторую коррективу.

Если сабо из цельного дерева и деревянные же подошвы едва слышно глухо бухали по камням мостовой, то кожаные ступали практически бесшумно. Мне не подходило ни одно, ни другое. Мне нужно было привлечь внимание к нарядам, но не идти же, покрикивая: «Новая модель — красиво, практично!»

Поэтому в кожаный каблук сапожник вбил несколько коротких крохотных гвоздиков. Теперь при каждом шаге раздавался звон, будто я ударяла миниатюрными молоточками по наковальне.

Головы прохожих невольно поворачивались в нашу сторону, ища источник звука. Клеменс сияла, как золотой ливр, одаривая всех проходящих мимо царственной загадочной полуулыбкой.

Главный рынок устраивался не на самой Фальгаррской площади, — ясно, что подобным низким мероприятием близкое к королевскому дворцу место не осквернят — но неподалёку. Два параллельно расположенных широких бульвара на выходные становились местом торжищ. Прилавки располагали прямо между вековыми деревьями, уверенно пробивавшимися сквозь брусчатку. Пахло свежей выпечкой, выделанной кожей и человеческим потом. Нас с Клеменс спасали пионы, воткнутые в прически: они хоть немного приглушали вонь, позволяя наслаждаться солнечным днем и поглядывать по сторонам с любопытством, а не зажав нос.

С моей стороны интерес был чисто теоретическим. Оставшиеся считанные денье я даже с собой не взяла, дабы и соблазна потратить не возникало, потому что мотки тончайших кружев и тонкая вязь серебряных украшений сбили бы с пути истинного и святую. Здесь уже были представлены не только мелкие торговцы, приехавшие из отдаленных областей сбыть излишки продукции, но и многие крупные лавки считали не зазорным поставить свой прилавок и порекламировать таким образом товары, а заодно избавиться от залежалой некондиции.