Последняя тайна Египта

Работы начались 1 ноября. Не прошло и недели, как рабочие обнаружили каменную лестницу, ведущую в подземелье. Картер немедленно телеграфировал об этом в Лондон. Лорд Карнарвон, бросив все дела, срочно выехал в Луксор, куда прибыл 26 ноября. К его приезду рабочие расчистили лестницу и массивную каменную дверь, находящуюся у ее подножия. Дверь была слишком тяжела, чтобы сдвинуть ее с места без специальных приспособлений. Тогда в ней пробили небольшое отверстие. Картер зажег свечу, просунул ее внутрь, заглянул и ахнул. Внутри гробницы все сияло золотом.

Египетские фараоны считали, что боги даровали им бессмертие, поэтому там, в загробном мире, им понадобятся те же вещи, которыми они привыкли пользоваться на земле. Каждый старался заполнить и обставить гробницу как можно роскошнее. Вся утварь, все предметы были золотыми, чтобы ослепить обитателей подземной страны своим богатством и величием. Это ни для кого не было секретом, так что впоследствии все фараоновы гробницы подверглись разграблению. И лишь гробница Тутанхамона оказалась первой и до сих пор единственной, сохранившейся в своем первозданном виде.

Петров скрупулезно изучил все имеющиеся о ней сведения, чтобы воссоздать ее в миниатюре как можно точнее. Подлинная гробница, как и все остальные в Долине царей, была вырублена в скале, значительно ниже уровня земной поверхности. Более трех тысяч лет, до тех пор пока в нее не проник Картер, она была герметически закупорена, благодаря чему барельефы и фрески полностью сохранились. Из-за углекислого газа, выдыхаемого посетителями, краски впоследствии начали портиться, и доступ туда был закрыт, но Петрову было достаточно имевшихся в его распоряжении снимков.

Он сохранил пропорции погребального зала, отказавшись от выстроенной позже галереи для обозрения. Почти все пространство зала занимало внушительное сооружение, обшитое золотыми листами с искусной чеканкой (Петров пустил в ход золотистую фольгу, процарапанную иголкой). Он целый месяц провозился с саркофагом, поскольку внутри основного нужно было поместить еще три гроба, один другого меньше, как у матрешек. Если оригинал последнего, сделанный из чистого золота, весил сто десять килограммов, то копия была размером в полтора дюйма, но тоже золотая, а на лице крохотной мумии блестела золотая маска.

Отчим безропотно дал денег на эту последнюю прихоть юноши. Потому что случилось чудо.

По мере того как сооружение копии гробницы Тутанхамона шло к завершению, родители не могли не заметить перемен, происходивших с сыном. Он перестал питаться в подвале и все чаще выходил к завтраку и ужину за общим столом, где позволял себе общение со сводными сестрами. Если раньше они побаивались Сергея из-за его уродливой внешности, то страх этот начал постепенно улетучиваться. Не только в результате привычки. Дело в том, что ожоги и рубцы на лице молодого человека как-то незаметно затянулись, а кожа его постепенно делалась все более гладкой и эластичной. Когда он отрастил волосы, закрывающие уши, и вставил глазной протез, его наружность еще больше изменилась к лучшему.

Как ни пытались родители списать все эти изменения на свойства молодого здорового организма, они не могли отделаться от впечатления, что являются свидетелями некого сверхъестественного, необъяснимого процесса. Врачи только разводили руками и спрашивали, не прибег ли Петров к услугам талантливого косметолога. Можно было сколько угодно отрицать это, однако никто ему не верил. Перемены с его внешностью были поистине чудесными.

В двадцатилетнем возрасте, когда Петров готовился к поступлению в Университет Южного Иллинойса, последствия пожара почти исчезли с его лица. Он был убежден, что перемены начались одновременно с работой над копией гробницы Тутанхамона. Он часами смотрел на золотую маску юного фараона, мечтая о том, чтобы его лицо стало таким же гладким. Петров даже мысленно обращался к Тутанхамону, прося того о помощи. И это сработало! Непонятно как, неизвестно почему, но сработало! Результаты, что называется, были налицо.

Через несколько лет он мог заметить последствия страшных ожогов, лишь присмотревшись к своему лицу или откинув волосы с изъеденных пламенем ушей. Чтобы никакой женщине не пришло в голову это сделать, Петров сократил свои контакты с ними до минимума. У него случались сексуальные связи, но он никогда не оставлял любовниц у себя и не оставался ночевать у них сам. Разыгрывал холодность и неприступность, не подпуская женщин слишком близко. Кстати говоря, это почему-то действовало на них притягательно. Влекло ли их к нему любопытство или же стремление победить, неизвестно, но Петрова это не так уж интересовало.

Его главной страстью оставался Древний Египет и все, что с ним было связано. Он не стал кабинетным ученым, а проводил все время в походах и на раскопках. Сначала это были чужие экспедиции, в которых Петров был лишь рядовым участником. Со временем, когда он приобрел необходимый опыт и авторитет, начались самостоятельные исследования. Находки и маленькие открытия приносили все больше денег. Как ни жаль было расставаться Петрову с некоторыми раритетами, он продавал их, когда предлагали хорошие деньги. Они позволяли ему заниматься любимым делом и ни в чем себя не ограничивать.

К тому же Петров был уверен, что однажды это окупится сторицей. У него в руках имелся волшебный ключ к двери, которая должна была привести его к еще одной нетронутой гробнице, возможно, не менее великолепной, чем та, которая принадлежала Тутанхамону. Ради этого было не жаль мелких золотых побрякушек. В своей стратегии Петров был подобен шахматисту, жертвующему пешки для достижения цели. А какая у всех цель? Победа, только победа! Над обстоятельствами, над природой, над собой, над другими людьми, но всегда одна она.

И Петров приближался к ней, главной победе в своей жизни.

До сих пор поиски велись в окрестностях Гизы, теперь же стало ясно, что искать нужно значительно дальше. По прошествии лет Петров понял, где кроется тайна, которая могла стать сенсацией двадцать первого века.

Все началось с дневника британского дипломата, приобретенного в антикварном магазине. Собственно говоря, Петров купил не саму тетрадь, а старинный письменный стол, в секретере которого она позже и обнаружилась. Он тогда обставлял свой офис в Каире, решив оборудовать его в колониальном стиле, том самом стиле, который царил в городе, когда была открыта усыпальница Тутанхамона. Автора дневника звали Герберт М. – фамилия его была, предположительно, Моланд, однако установить это точно не было возможности, так что фактическая личность его оставалась загадкой. Записи были сделаны в 1919 году. Сверяя их с подтвержденными историческими событиями, Петров легко убедился в их достоверности.

В январе М. записал, что новым представителем Великобритании в Египте назначен лорд Мильн, сменивший верховного комиссара Вингейта, который был отозван в Лондон после вручения ему письменного требования о предоставлении Египту независимости. Насколько понял М., Министерство иностранных дел не устроила слишком жесткая позиция Вингейта – британцы надеялись умерить недовольство египтян мягким обхождением и заманчивыми обещаниями на будущее. Как стало ясно очень скоро, трюк не сработал, но пока лорд Мильн осваивался в Каире, его соотечественники не замечали туч, сгущающихся над их головами. В частности, Герберт М., состоявший на какой-то незначительной должности, проводил больше времени на раскопках пирамиды.

К сожалению, прямых указаний на место в дневнике не было. Дело в том, что тетрадь была третьей по счету, как явствовало из цифры на титульном листе. Автор вел записи для себя и не счел нужным делать какие-то пояснения и уточнения. Более того, по-видимому, он даже не хотел, чтобы некоторые подробности стали известны кому-либо. Ведь даже свою фамилию – предположительно Моланд – Герберт М. предпочел не называть, и это понятно, поскольку, являясь дипломатом, он был обязан заниматься не охотой за сокровищами фараонов, а своими прямыми обязанностями. Отсюда и некая таинственность. Что касается всего остального, то М. был предельно точен и достоверен. Об этом свидетельствовала каждая запись в дневнике.