Страница 4 из 18
– Доказал? Доволен теперь?
А он ей отвечает:
– Ничего мне не надо. Мне бы видеть только тебя, разговаривать бы только с тобой.
А она ему только волосы погладила, а они уж все седые. Вот так вот.
– Глупый ты, – говорит.
А он-то всю жизнь доказывал ей, что это не так, а теперь взял да сразу с этим и согласился. Сели они на лавочку, и он ей говорит:
– Все бы премии отдал, только бы эти внуки моими были.
А она вообще двух слов связать не может. Слёзы ручьём.
Он после этого, конечно, и умирать совсем передумал. Так вот каждый день на лавке этой и сидят. Говорят всё между собой, как будто и не расставались никогда. А чего говорить-то! Раньше говорить надо было.
Железная логика
– Ты меня любишь?
– Люблю.
– Сильно?
– Сильно.
– Тогда давай поженимся.
– Ну, я в общем-то не против…
– Что же нам мешает?
– Мне ничего не мешает.
– Тогда пойдём и поженимся.
– Пойдём… А где мы будем жить?
– Ну… На первое время комнату снимем.
– Да, пожалуй. А на какие финансы мы её снимем?
– Перейдём на вечернее и начнём работать.
– Это хорошо. А кто будет готовить?
– Моя мама хорошо готовит, и твоя бабушка будет приходить.
– Так. А для чего нам, собственно, жениться?
– Ребёнка заведём, воспитывать будем.
– А он кричать будет, с ним сидеть надо, кормить. В кино не сходить, а в театр и подавно.
– Ну, тогда не будем ребёнка заводить. Будем в кино ходить, в театры и собаку заведём.
– С собакой в театр не пустят.
– Тогда не будем заводить собаку, а будем просто ходить в кино и театры.
– Но ведь мы и сейчас ходим в кино и театры.
– Ходим.
– Ну?
– А тогда будем всё время вместе.
– А ты хочешь, чтобы мы были всё время вместе?
– Ну, всё время, пожалуй, надоест… Если мы будем работать, то получится, что не всё время.
– Значит, нам нужно работать, чтобы не быть всё время вместе, ведь так?
– Ну, тогда не будем работать…
– Тогда жить вместе будет не на что.
– Ну, тогда не будем жить вместе…
– Тогда и комнату не надо будет снимать.
– А не будет своей комнаты, тогда моя мама будет у меня дома готовить.
– А моя бабушка – у меня дома.
– Но тогда и жениться незачем.
– А я что говорил!
– Вообще-то, конечно, какое имеет значение, женаты мы или нет. Главное, что мы любим друг друга. Ведь ты меня любишь?
– Люблю.
– Сильно?
– Сильно.
– Тогда давай поженимся…
«Порнуха»
Борис Иванович приехал в Москву к Капитоновым в самый праздник. Когда-то Капитоновы жили в Великих Луках, были соседями Бориса Ивановича. Володя окончил институт, женился на Гале и переехал сначала в Московскую область, а потом в Москву.
Жили они в приличной трёхкомнатной квартире. И Борис Иванович, когда приезжал в Москву, останавливался у них. Борису Ивановичу недавно исполнилось пятьдесят пять лет, да и Володя с Галей были уже не первой молодости – сыну, Юрке, стукнуло двадцать.
Володя с Галей всегда были гостеприимны, не походили на тех москвичей, которые давали провинциалам телефон на отдыхе, а потом прятались в Москве от наехавших гостей. Нет, они встречали Бориса Ивановича радушно. А летом сами приезжали в Великие Луки, и здесь уж Борис Иванович поселял их в лесу, на заводской турбазе, и устраивал им разные шашлыки и рыбалки.
Итак, приехал Борис Иванович 7 ноября и попал прямо с поезда на бал. Капитоновы ждали гостей. Галя хлопотала над закусками. Володя, обливаясь слезами, натирал хрен, а сынишка их, Юрка, оседлал телефон и ездил на нём уже часа полтора, время от времени приговаривая: «Иди ты! Не может быть! Ну, гад!»
После первых охов и ахов, после «Как вы там?», «А как вы здесь?» стало ясно, что заниматься гостем некогда, надо готовить закуски. Борис Иванович сказал, чтобы не обращали на него внимания, но Галя дала по затылку Юрке, оторвала его от телефона и приказала:
– Ну-ка, включи дяде Боре видешник. Поставь ему чего-нибудь повеселее.
Юрка нехотя пошёл в соседнюю комнату, дядя Боря последовал за ним. Борис Иванович знал, что существует видео, и в Великих Луках тоже есть видеотека, но никогда этот видешник не смотрел и потому, с удовольствием потирая руки, уселся в кресло напротив телевизора.
Юрка выбрал кассету, вставил её в магнитофон и включил телевизор, и потом, сказав загадочно: «Вот теперь повеселитесь», удалился.
Дядя Боря уставился в экран. Играла веселая музыка. Пара бракосочеталась где-то на Западе. Перевода не было, артисты говорили на неизвестном Борису Ивановичу языке. Молодая пара вышла из ратуши. Невеста в фате и белом платье, жених в смокинге, с бабочкой. Друзья, родственники.
Пара поехала на автомобиле, за ними ехали друзья. Молодые приехали в роскошный замок, прошли в комнату, сели на диван, а напротив них уселся с двумя девушками друг. Парень стал целовать девушек, а жених обнимался с невестой, попивая шампанское. Вдруг жених бросил невесту и тоже стал целовать девушек, а друг подскочил к невесте и принялся её обнимать.
Борис Иванович удивился такому началу, но, поскольку ни слова не было понятно, подумал, что так и должно быть.
Но дальше пошло уже что-то невообразимое, такое, о чём Борис Иванович у себя, в Великих Луках, и не мечтал. Эти две девицы стали раздевать жениха, по ходу целуя его в разные места. А другой задрал у невесты платье и стал нагло сожительствовать на глазах у обалдевшего Бориса Ивановича.
Лоб дяди Бори покрылся испариной. Он не понимал, что происходит. И от стыда отвернулся от экрана. Но сидеть так, с повернутой влево головой, в глубоком кресле, было неудобно, поэтому он встал. Во рту у него пересохло от волнения. Он походил по комнате и снова украдкой глянул на экран, но там разгорелось целое Мамаево побоище. Дружок остервенело сожительствовал с невестой, а девицы вытворяли с женихом такое, что у дяди Бори потемнело в глазах. Он не знал, что делать. Выключить видешник он не мог, не знал, как это делается. Выдернуть штепсель? Вдруг нельзя, вдруг заклинит обесточенный магнитофон? Выйти из комнаты Борис Иванович тоже стеснялся. Подумают, что тёмный провинциал. Стыдно. Может, у них сейчас это принято – гостей угощать этой порнографией. Борис Иванович вдруг вспомнил это слово – «порнуха». Вот это, видно, она и есть. А с экрана неслись непонятная речь и звуки, не оставляющие никакого сомнения в том, что там происходит.
Борис Иванович собрал всю волю и взял с полки книгу. В книге описывалась жизнь Ивана Грозного, и Борис Иванович попытался вчитаться в эту позорную страницу русской истории. Речь шла о том, что Иван Грозный любил топтать конем мирных жителей. «Небось не до порнухи было», – подумал Борис Иванович и попытался опять вчитаться в слова. Буквы прыгали перед ним, сливаясь в размытое пятно, а в пятне появилась картинка, как этот дружок из фильма нагло задирает юбку у невесты.
Борис Иванович отогнал дурные мысли и взял другую книгу. Пролистал несколько страниц, остановился на репродукции «Старая Москва. Трубная площадь», и прямо на Трубной площади дореволюционной Москвы, рядом с теперешней аптекой, две девицы, раздев жениха, вытворяли с ним такое, что Борис Иванович захлопнул книгу и положил её на место.
Послышались шаги из соседней комнаты. Борис Иванович кинулся в кресло. На экране все пятеро действующих лиц плавали в бассейне, время от времени сожительствуя друг с другом прямо в воде, а на берегу появился негр с таким телосложением, какого Борис Иванович не видел даже в бане.
В комнату вошла Галя и спросила:
– Не скучно?
Борис Иванович поперхнулся и невольно ответил:
– Нет, даже весело.
Галя взглянула на экран и закричала:
– Юрка, ты чего, негодяй, поставил!
– А чего? – сказал Юрка, входя в комнату.
– Ты же, гад, порнуху поставил!
– Ну и чего? – сказал Юрка.