Страница 27 из 117
Глава 7, в которой арбузы
Да, Дафна Дубыня чего-то учудила со своими дриадами, и в конце концов в саду появились и охотница Суль, и ректор Гармаш, и даже Чернецова я увидел за деревьями.
Дубыня объяснила всё недопониманием, связанным с осенним обострением у дриад. Типа, листопад и близость зимы так влияют на чувственных лесных жительниц… В общем, несколько дриад действительно посетили сад Баттонскилла, и по привычке накрыли его своей магией.
Уж не знаю, поверил ли ректор Дафне…
А Тегрий в свою очередь пытался успокоить Дворфича, сказав, что для этого и искал нас в саду.
Ректор навряд ли воспринял всерьёз нашего бывшего куратора, и влепил-таки нам проступок на минус две сотни опыта.
Это был единственный раз, когда ни я, ни моя группа не расстроились по этому поводу. Ведь это значило, что дело сдвинулось с мёртвой точки.
Тегрий всё-таки помог нам, организовав на следующий день липовую тренировку и проводив в свой псевдо-данж за аудиторией. Правда, для пущей правдоподобности Блонди, Лекарь и Биби остались с Тегрием, изображая активность в данже.
Когда мы с Бобром исчезали в тайном лазе, мне показалось, что где-то в коридоре мелькнул силуэт Чернецова. Оставалось надеяться, что модератор уступит нам в такой мелочи, и не станет выдавать.
А вот гномы удивились, когда мы появились из тайного прохода. Едва я выпрямился, как мне в грудь упёрлась кирка.
— Стоять, крошка известняковая, — холодно сказал коренастый гном с чёрной бородой.
Я попятился, но меня в пятую точку боднул вылезающий Бобр.
— Ядрён батон, Герыч!
— Так ещё и не один?! — гном напыжился, хмуря брови.
— Мы к Молчарю, — уверенно ответил я, — Поговорить.
— Гномы сами решают, с кем им говорить, а с кем нет…
— А может, гномы сначала долги научатся отдавать? — нагло ответил я, и чернобородый аж хватанул воздуха от возмущения.
Даже Бобр позади чуть не присвистнул. Обычно это он или Лекарь заводили такие провокационные разговоры.
— А с чего бы это мы должны кому-то?! — взорвался гном.
На крики прибежали ещё обитатели пещеры, и вскоре я, к своей радости, увидел в толпе и Молчаря.
С серой бородой, в очках-гоглах он пучил глаза, пытаясь нас разглядеть, а потом чертыхнулся и поднял очки на лоб. В одной его руке покачивался кузнецкий молот, и, кажется, на нём ещё дымилась какая-то мелкая окалина.
— Щебняк, пусти молодёжь, — недовольно пробурчал Молчарь, а потом кивнул нам следовать за ним, — Давно я вас ждал.
— Молчарь, доколе так будет? — чернобородый потряс киркой, заворчали и другие гномы.
— Да, одни проблемы от чужой крови!
— И так сколько наших жён погибло!
— Пусть убираются вон!
Молчарь повернулся, а потом бахнул молотом себе же в подставленную ладонь.
— От чужой крови, говорите?! — рявкнул он, оглядывая всех злым взглядом.
Гномы даже замолчали, словно крик хлестнул их.
— Нет, братья, — Молчарь покачал головой, — Тяжело признаться, но… Да, щебень-гребень, у нас проблемы только от нашей крови!
— Да что ты такое говоришь-то?
— Я говорю?! — Молчарь ткнул молотом в сторону Щебняка, — А Тегрий-полукровка? А братья Дворфичи?
Он обвёл всех молотом, потом показал им в мою сторону.
— Вот Чеканова кровь, которую все так не любят… Он пошёл туда сражаться за наших жён. Это Чеканов отпрыск полез в Белого Гнома разбираться за нас.
Гномы молчали, шмыгая носами.
— А напомнить, из-за кого жёны наши прокляты?
— Ну, Молчарь, ты уж хватил это… — возмутился Щебняк.
— Нет, брат, — вздохнул Молчарь, — Я просто устал от того, во что превратились гномы. И если мы вместо благодарности только глубже закапываемся… то и место нам там, в Звёздном Городе.
Гном указал молотом под ноги, а потом зашагал. Перед нами с Бобром тоже расступились, позволяя пройти, и мы быстро последовали за Молчарём.
Хмурые взгляды я ощущал спиной прекрасно, как и недовольные шепотки.
— Ну-с? — Молчарь, как ни в чём не бывало, подхватил с наковальни остывшую заготовку и кинул в очаг, — Что хотели?
Прямой вопрос немного застал меня врасплох. Я так долго пытался попасть к гномам, что теперь не знал, с чего начать.
— Ты чего-то нам не рад, — буркнул Бобр, а потом указал на вмятину в своём нагруднике, — Починить бы.
— Починим.
В общем, потихоньку разговор завязался. Гномов можно было понять — вся эта операция Дворфича с Тегрием прошлась кровавой жатвой по мохнатым женщинам.
Возможно, гномы потеряли многих близких, и я даже не решался спросить, не было ли там и жены самого Молчаря.
Для начала я намекнул о просьбе Тегрия…
— Да в тупиковую жилу все его желания! — Молчарь гневно потряс кулаком, едва услышал о нём, — А кольцо у него не треснет, прощения он хочет?
Я переглянулся с Бобром и сказал:
— Что-то с ректором Гармашем вы всё равно общаетесь, его указания выполняете.
— А с чего это ты взял-то? — тут же молот упёрся мне в грудь.
Мы так и сверлили друг друга взглядами, а потом гном выругался, и чуть не сплюнул.
— И что? Ну, выполняем, и что?! — он рявкал так, что в очаге ходили волны, и уголь то темнел, то краснел, — Запомни, Чеканова кровь! Мы, гномы, выполняем указания Дворфича… но делаем это нехотя! Ясно?
И он кивнул своим словам, набычившись, а потом его лицо вытянулось, брови приподнялись.
— Ух, щебень-гребень, — Молчарь впервые улыбнулся, — Я что сказал-то сейчас?
Мы с Бобром снова переглянулись. Как мне нравилась такая манера переговоров — когда выразительно молчишь, а твой оппонент за тебя всё обговорит, и взвесит все «за и против».
— А ведь в голове это звучало лучше, — Молчарь поскрёб бороду, — Мы слушаемся нехотя… Ой, да в тупиковую жилу и Дворфича вашего. И Гимли, и Балина, этого Оркобоя. Всех туда, в жилу!
Гном раздражённо застонал, потом размахнулся и запустил молот куда-то в сторону. Он еще долго гремел по железным решёткам.