Ходок-4 Война

Глава 32. События закручиваются. Часть 2

Получив безграничную власть, тяжело остаться человеком, а между тем Творец создал нас по образу и подобию своему. Какое бы могущество ты не заимел, сколько бы денег не заработал — не теряй себя, бережно храни то доброе, что есть в твоей душе.

Слай Книга бытия

— «Может, я и зря думал, что от избытка дряни Мстислав умом повредился…»- размышлял Кощей, глядя как сначала Дорофеев, а за ним какого-то ляда и Старицкий, скрылись в недрах земли.

За интересовавшими его инфами Маринин следил при помощи своих миньонов. Кипы костяных скорпиончиков кишели у ног боярина, цепочкой устремляясь в нужном направлении. Из-за парившей над поверхностью тёмной взвеси пауков было совсем не видно. Вот так, по рядам, они и передавали информацию хозяину. Картинка разворачивавшегося за пару кварталов действа предстала перед взором, словно Константин лицезрел происходившие события воочию.

Выждав ещё немного, закованный в костяные латы двух с половиной метровый рыцарь зашагал к провалу. Князь выбрал Кощея порученцем не просто так. Глава рода Марининых меньше всех поддался влиянию проклятия и полностью сохранил разум, но одновременно с этим стал наиболее зависим.

Фамильная техника повелителя костей в новых условиях раскрылась с удивительной стороны. Она позволила сберечь целость костных тканей, не дала мерзости пропитать их. Вот и вышло, что Константин фактически остался собою прежним. Только теперь он всегда пребывал в боевой ипостаси. На ее поддержание требовалась прорва энергии, которой и так не хватало, чтобы бороться с заразой. Кости костями, но человеческое тело — это не только скелет.

Ушлый Мстислав подкармливал Кощея, взамен тот выполнял особые поручения. Об их уговоре не знал никто. Оба держали такое положение вещей в секрете.

Вслед за членистоногим воинством, Маринин подошёл к гигантской воронке и, как и люди до него, полез вниз. Впереди и позади хозяина нескончаемой волной семенили лапками, с ладонь размеров, скорпионы.

Наконец, Кощей и его рать убрались под землю. Казалось, многострадальная каверна хоть немного отдохнёт. Уж слишком многолюдно стало у пусть и большой, но обычной, ямы.

Однако на этом столпотворение не закончилось. Над провалом, будто из ниоткуда, соткался невесомый туман. Клубы пара уплотнились, и на краю разлома возник среднего роста, в вычурных доспехах и звездчатым рогом на лбу, мужчина. В ладонях азиат сжимал копию статуэтки, вручённой выбранному в качестве приманки человеку.

— «Вышло даже лучше, чем я ожидал! Больше жертв — мощней эффект! Возможно силы двух пятирогих хватит для моего воплощения и притворяться послушным уже не придётся…»- довольно улыбнулся Касуми, предчувствуя миг собственного триумфа.

Расставившему капкан ловцу оставалось лишь подсечь наживку. Потекли минуты, которые, впрочем, не сложились в часы. Почти сразу идол в руках самурая окутался алым светом. Очи фигурки хищно заблестели. Затем миниатюрный истукан начал неудержимо расти. Японец тоже не примёрз к полу. Он активно совершал пассы кистями, применяя магию. Волшебный туман расползся белёсым морем, покрыв территорию возле храма.

Башенки с ведущими на них осаду людьми, редкие вкрапления свободностоявших инфов и даже верхушки вырытых ям заполонил серо-белый пар, который перебил даже струившуюся над землей мерзость.

Захваченные враждебным туманом практики дико орали и царапали щеки ногтями. Плоть слазила с их обезумевших от боли лиц. Сверкая обнажившимися костяками, безвольные бедолаги собирались возле нового повелителя.

Касуми же словно обезумел. Он достал громадный чёрный веер и, как полоумный, отплясывал подле продолжавшего увеличиваться идола. Отдача от его ритуального нихон-буе*, несомненно, присутствовала. Пар набрал вес и многотонной глыбой продавил поверхность.

— «Эмма, Эмма, Эмма!» — как заведённый, повторял однообразное песнопение самозванный иэмото*, а темп его движений все нарастал, покаместь статуя не вымахала с многоэтажку.

Исполин раскрыл горевшие алым буркала и топнул ногой. От чего по укрытой чёрной взвесью брусчатке пронеслось настоящее цунами: осколки облицовочных камней подлетали на несколько метров вверх и вдребезги расколашмачивали бредущих к месту событий скелетов. Рот гигантского идола распахнулся, а приливная волна накопившейся повсюду дряни потекла внутрь великана.

Преддверие площади мигом очистилось: только на дальних подступах потоки заразы ещё наличествовали. И все же идол насытился. Ему не удалось изничтожить иномировую субстанцию под корень. Бывший болван смачно отрыгнул, а башка ожившей скульптуры отвалилась и грянулась оземь, породив немалое землетрясение. Подумалось, что обожравшейся статуе пришёл конец, но нет, обезглавленный идол ухватил японца за шкирку и сунул его себе вовнутрь.

В следствие новой начинки истукан постепенно преобразился. Исчез пухлый, красноглазый и краснорожий толстяк с витиеватой короной на макушке и в ярко-вышитом халате. Титан приобрел черты Касуми, а изрытое, будто кротами, поле не выдержало и провалилось. Повсюду возникли разломы: каньон ширился дальше и дальше, как от плавунов курганы уходили под землю. Чудилось, что и так полуразрушенному городу пришёл-таки конец, но у Велграда имелся защитник.

В воздухе раздалось яростное шипение: по небу с трепещущими за спиной крыльями летел громадный человек — змей. Конечно, не давали ему свергнутся вниз не жалкие закрылки, в небесах аспида-перевертыша поддерживала магия. Вне себя от злости, Мстислав приземлился подле изменившегося Тадао, теперь их габариты сравнялись.

— Ты что наделал, негодяй?! — яростно возопил князь, ответом ему послужил едкий смешок и напыщенный глас.

— Я, воплощённый аватар бога Эмма, вызываю тебя на поединок! — зловеще рассмеялся Тадао, — Прими в себя силу, от которой бежишь, и сразимся за власть над городом и не только!