Ходок-4 Война

Не успел мужчина ничего сообразить, а питомец отреагировать, как вокруг самозванного лекаря развернулось ярко — зелёное свечение. Руки юноши увил плющ, а над головой распахнулось призрачное разлапистое деревце.

— «Не может быть!»- про себя воскликнула Мирослава, узрев настоящее чудо.

Девушка помнила, как в детстве в град приезжал знаменитый целитель — Живан Чудотворец. Он прибыл тогда в качестве ревизора. Опальный род Вяземских проверяли каждые десять — пятнадцать лет согласно эдикту Императора. Присылали обычно не светлых, а именно «жизнюков». Виссарион демонстрировал даже впавшим в немилость правителям свою деликатность и лишний раз без причины не накалял обстановку, тем самым избегая немалого количества бунтов.

Конечно же, заботливый папенька упросил доктора обследовать единственную наследницу на предмет скрытых хворей. Эскулап не отказал и подошёл к делу со всей тщательностью. Ничего серьезного у десятилетней Миры не обнаружилось. Но девочка навсегда запомнила ласковые касания покрытых прозрачными виноградными лозами ладоней, и убаюкивающее влияние магического растения над макушкой лекаря.

— «Таково проявление сути жизни. Лишь медик — практик стадии Совершенного Тела получает подобное древо от своего покровителя — богини Живы. У адептов других сил и небожителей внешний вид сосредоточения их магии другой», — пояснил когда-то отец любопытному чаду, увидев вопрос в детских глазенках.

Позже, изучая ступени возвышения в богатом семейном архиве, княжна нашла подтверждение словам родителя.

И вот сейчас Мирослава воочию наблюдала невероятный факт — практик средней инфосферы демонстрировал способность доступную только тремя уровнями выше. Более того, Жива не могла быть его покровительницей. Чтобы заполучить суть жизни, идущим по этому пути было запрещено убивать и причинять боль. Мирослава же лично видела, как Золотой изничтожал монстров в чужом мире пачками, нарушая тем самым заветы одной из самых добрых богинь пантеона Верховной.

Изумление девушки прервал громкий вопль. А ведь ранее Эфим лишь сипел. На столь резкие звуки бедолага был не способен. Но не теперь. До того мирно лежавшего мужчину пронзили насквозь колючие ветви. Они даже приподняли его над ложем. Призывателя корежило, изо рта валил серый пар, а тело сотрясали конвульсии.

Зато плоть исцелялась: кожа приобретала нежно-розовый оттенок, а худоба уходила. Через пару минут буйство энергий улеглось, а волшебное дерево изобилия над темечком Золотого исчезло. Бывший болезный же вернул себе прежний облик: пусть и слегка потрёпанный, но полностью выздоровевший Эфим валялся в ворохе листьев в перемешку с обрывами тряпок и тихо скулил. Лицо же его благодетеля почему-то недовольно кривилось. Словно бы совершивший чудесное исцеление человек отнюдь на радовался «подвигу».

Однако на этом неожиданности пошедшего в разнос дня не закончились. Снаружи послышалась серия взрывов, а через провал входа в хибару влетел весь дымившийся и в подпалинах Скалозуб.

— Сматываться нужно! Япошки ублюдочные подкараулили меня возле схрона с припасами. Засаду устроили. Еле убежал. Через пару минут негодяи будут здесь, то их следящие сферы лопались и подавали сигналы, — сообщил рыжий, заметив вопрошающие взгляды товарищей.