Самаэль

— Что случилось? — я вижу, что Саша хмур. Он, конечно, не человек-праздник, но я как губка, впитываю его эмоции. Я понимаю, что что-то произошло за эти двадцать минут, которые я его не видела.

— Завтра я лечу в Москву. Вечером будет бой.

— А я?

— А ты будешь ждать меня здесь, дома.

— Да я себя так изведу, что сердце разорвется! Я хочу с тобой, можно, — подхожу к нему, обнимаю за талию. Сама не понимаю, как неконтролируемые слезы подобрались и срываются с моих ресниц.

— Мышка моя, ну ты чего? Не плачь, прошу. Ты пойми, если ты будешь там, ты становишься отличным рычагом давления на меня. — Пытаюсь успокоить ее, а сам, прямо чувствую ее горечь, боль, тревогу. Я хочу забрать все это у нее, вселить надежду в благополучный исход. — Ев, все будет хорошо. Тренер говорит, что я в форме, услышать от него фразу, что я дерусь как девчонка, много стоит….

— Хм… — хмыклула от легкого смешка. Да, забавно… Надо брать себя в руки, он должен сосредоточится на главном, а не меня успокаивать. Я — опора, поддержка и стимул. Вытерла сопли, намотала слюни на кулак и в бой. — Я буду ждать тебя дома. Может это странно звучит, но я буду молится за тебя, за нас…

— Да…, жил в темноте, а вышел к свету. — Пытаюсь прочувствовать внутренние ощущения. Пусто… Ничего… Эй, Демон, ты где? И как тебе слова про Бога? Молчит, сучонок…

Дальше собирались в тишине. Каждый думал о своем.

Тренировка на износ, спарринг-партнеры шарахаются от меня в клетке.

— Стоп, — не выдержал Семеныч, — Самаэль, угомонись. Я понимаю, что ты на взводе, взвинчен, но ребят-то калечить не надо. Вон, даже Егорка стонет, — а Егорка, что б было понятно, почти точная копия Донована, ну не на лицо, а по весу, спортивной подготовке… Я теряюсь в догадках, где мог Семеныч нарыть такого кадра? — Давай, на сегодня заканчивать. Пойдем поговорим….

Заходим к Семенычу в кабинет. Он, проходит и садится в кресло за своим рабочим столом, а я, плюхаюсь на диван.

— Самаэль, ты уже не мальчик семнадцати лет, когда я имел право читать тебе нотации и мог на тебя повлиять. Честно…, я рад за тебя, рад что ты нашел смысл жизни — любовь, но сейчас, ты должен включить в себе профессионала, отбросить все, что в голове, душе, на сердце. Ты знаешь, что это все сыграет против тебя. Эмоции — худший враг. А еще, они — худший советчик. Ты должен помнить — только холодный расчет, только равномерные удары сердца… — На какое-то время Семеныч задумался, ушел в себя. — Я помню, как встретил тебя, тогда на улице… Тебе лет тринадцать было?

Я лишь кивнул, в знак согласия.

— Ты был бледен, на скуле синяк, на виске свежая царапина, костяшки на руках сбиты. Ты был плохо развит физически, но в тебе чувствовалась внутренняя сила, мощь… Такое чувство, что в твоем тельце жил Титан, а в твоих глазах я увидел необъятное желание жить, и доказать всему миру, как они ошиблись на твой счет. Я подошел к тебе не потому, что пожалел…, - а сам как бы перенесся в этот момент, миг нашего знакомства, — нет…, а потому, что подумал, что если б у меня был сын, то он был бы таким… Ты знаешь, что детей мне Бог не дал, но я, хоть никогда тебе об этом и не говорил, но всегда считал тебя своим сыном.

Я глянул в глаза Семеныча и увидел блеск, от застывших слез. Я знаю, они не сорвутся и не покатятся… Но все это признание дорогого стоит, оно разливается теплом по телу, и разносится с кровью в каждую клеточку…

— Спасибо, тебе, — говорю от чистого сердца Семенычу, — ты тоже всегда был и будешь для меня близким человеком, которого я могу назвать словом «друг», а слово «отец» для меня, вообще, всегда было табу, но я был бы горд, иметь такого отца.

Мы обнялись и на этом мои тренировки окончены. Завтра важный день. Распрощался с парнями. Все эти дни, да и раньше, я всегда чувствовать их плечо, поддержку. Мы были хорошей командой, поэтому я и побеждал. Они все знают, что по первому их зову, я брошу все и приду на помощь. К н и г о е д . н е т

Выхожу на улицу. Семь вечера. Да, это я сегодня рано освободился. Обычно часов в десять. Сажусь в машину.

— Поехали, — слышу команду с пассажирского сидения.

— Поехали, — отвечаю я гостю.

И опять тот же лес, та же поляна.

— Расклад такой, — говорит Тень, — ты должен победить.

— Ну, я тоже на это надеюсь…

— Нет, ты не понял… Как только Донован падает, это отмашка для начала операции.

— И что ты предложил вышестоящему кукловоду?

— Да, есть у меня кукла в рукаве… Но не суть. Так вот, чем раньше он упадет, тем быстрее все закончится для тебя. Да, ты только не кипятись…, сейчас Самарский забирает из клуба твою жену, кстати, — с улыбкой на лице сообщает Тень, — с меня подарок, хочешь парное место на кладбище, хороший участок с видом на реку. Закаты, рассветы, вы двое на веки — романтика, а? — Да, черный юмор — это по-нашему, ну, учитывая, специфику его работы, все в тему.

— Я пока повременю…, - усмехаясь отвечаю ему.

— Ну и зря, очень выгодное вложение. Ладно…, проехали. Так вот, одно из условий, чтоб она была в зале, а вызвался ее привезти Самарский.

— Вот, сука.

— Ну, зря ты так на тестя… Я думаю, что не так уж он и плох, раз сам искал выходы на Тень.

— Даже так?

— Угу…, так что в клетке не парься и не верти головой, в поисках своей Джульетты…

— Евы.

— Ну, Евы, так Евы. — Помолчав немного Тень продолжает подначивать в своей манере. — А если все-таки проиграешь и попадешь ко мне в морг, в качестве бонуса могу предложить тебе красиво оформить швы после вскрытия, хочешь крестиком, хочешь, даже шов невидимку могу забабахать.

— Ты профессионал своего дела, уважаю, — говорю улыбаясь.

— Да, я такой. А еще выбиваю десять из десяти и с дальности в два с половиной километра попадаю в цель.

— Ага, еще и крестиком вышиваешь…

— Точно, одни плюсы. Ладно, давай… разбегаться. Но, прислушайся к совету друга, в воскресенье меня не будет на работе, так что мой морг будет закрыт. А в другой, не советую…

— У тебя не морг, а врата ада.

— Ты не поверишь, но уже как пару дней я почти уверовал в Бога.

— В смысле?

— Да так…, потом как-нибудь расскажу, — развернулся и пошел в глубь леса.

Вернулся на трассу и поехал в клуб. Хотя я уже знал, что Евы там нет.

Глава 33

Я была в клубе в семь часов вечера. Все как обычно, рутинно, по распорядку. Когда работа налажена, схема работы выстроена, остается только поддерживать все на уровне. Саша хороший управленец. У него все по полочкам, четко и в срок. Поставщики работают как роботы, администраторы самостоятельны, но без лишнего… Даже уборщица и та делает уборку строго по графику, в одно и то же время. Нет экспромтов, сюрпризов и форс-мажоров.

В девять часов открывается дверь кабинета Саши и на пороге стоит отец.

— Выйди, — говорит он моему охраннику Андрею.

Андрей поворачивает голову в мою сторону и вскидывает вопросительно брови.

— Все нормально, выйди пожалуйста, господин Самарский ненадолго, — на эти мои слова, отец хмыкает, а Андрей выходит в коридор. — Я внимательно тебя слушаю.

— Ты должна поехать со мной в Москву.

— Но, Са… Самаэль сказал, что я буду ждать его дома.

— Планы поменялись. Тем более Самаэль не знает о том, что ты поедешь со мной, это стало одним из условий…

— И ты принимаешь участие в его уничтожение, и как безвольный и бесхребетный планктон выполняешь приказы? А в чем твоя свобода? Мне кажется, даже у нашей уборщицы выбор и то больше, может сначала помыть мой кабинет, а потом Самаэля. А ты? Все четко, по струночке? Вот сейчас мне действительно стало интересно, за что ты всю жизнь боролся, какие цели достигал, что в конечном итоге? — С каждым предложением я завожусь все больше и больше. — Я не могу понять, неужели разбитая семья, стала никчемной жертвой. Что у тебя осталось-то к твоим сорока шести годам по итогу? Деньги?

— Ты права и не права одновременно, — отец тяжело вздыхает. — Я не знаю, как это все объяснить… Да и смысла нет, ты не поймешь, а я не знаю, как сложить этот винегрет в голове в те предложения, которые хоть как-то разъяснят ситуацию. Но, ты не права в том, что я смирился и принимаю приказы как нечто неоспоримое и слепо выполняю. У меня есть план, в котором ты не пострадаешь…