Самаэль

— Спасибо за покупки. Приятного дня вам, — и улыбка адресованная босу становится шире, — и вашей сестре…

— Это, моя жена, — говорю не задумываясь. Почему каждая представительница прекрасного пола, при виде конкурентки, пытается превознести себя и обязательно втоптать в грязь другую. Неужели на рынке такая большая конкуренция среди невест? Забираю пакет и выхожу, а Ева не отстает и идет за мной.

— Не поторопились? — спрашиваю его. Я понимаю, что это он сказал просто так, чтобы поставить на место работниц магазина. Но, можно было назвать просто девушкой…

— Сказал, да и сказал, — пожимаю плечами, — иногда первые слова, которые приходят в голову, хоть и бывают спонтанными, но в дальнейшем являются истинно правильными и неоспоримыми… Дальше куда, за шампунями и гелями? И, да, на будущее, если я рядом, не смей меня обижать и доставать деньги, запомни плачу — я.

— Но, это вроде как для меня, я и так вас нагрузила своими проблемами, и живу у вас, как-то неудобно, — мне и правда неудобно, стеснительно даже как-то…

-Неудобно трахаться на площади, — лицо у Евы приобретает удивленное выражение, — советчиков много. Считай, что это я так за тобой ухаживаю, ну пытаюсь показать симпатию…, - тут мы зашли в магазин косметики. Ева прошла по рядам и выбрала ровно то, что ей необходимо и то, чем явно пользуется давно, потому что не читала, что написано на всех этих баночках и тюбиках. Да, и выбрала она не так уж и много. Мне не хотелось сравнивать, но мысль сама всплыла в голове, что у Лики было больше. Расплатился на кассе и вышли опять в общий зал.

— Куда теперь? — спрашиваю у него. Может есть определенный маршрут.

— Пошли купим вещи, чтобы вечером было во что переодеться и пойти на работу, — стали на эскалатор и поехали на второй этаж. — Если такими темпами бы будем бегать по магазинам, то вложимся в час времени. Ты прямо бьешь все рекорды…

— Я не люблю магазины, покупки и всю эту ерунду. У меня есть все, что мне нужно, а бегать за новинками и трендами — это не мое…, - отвечаю, как есть. Я, вообще не люблю строить из себя кого-то, кем не являюсь. Я считаю, что если мужчина полюбит меня, то со всеми странностями, недостатками, а главное рассмотрит все достоинства.

— Ты, прямо мечта, а не девушка, — смотрю на нее и не могу поверить, что мне досталась такая открытая, чистая и непорочная душа. Всех порву, но ее не дам в обиду. Должно быть в мире что-то святое, что трогать нельзя, а она, такая — святая, в моем понимании мира.

Пробежали по остальным магазинам и справились очень быстро.

— Ты голодна? — спрашиваю Еву.

— Нет, может я дома что-то приготовлю, — как там говорят, оговорка по-Фрейду, и давно это я его квартиру считаю домом? Внутри меня что-то напряглось в ожидании, пытаюсь прочувствовать свои ощущения… Да нет, не коробит, нравиться мне это. Нет ни внутреннего протеста, ни желания исправить фразу. Как так и правильно, так и должно быть… Не быстро ли я сдалась? Только присущая мне осторожность и недоверие, точит маленьким червячком.

— Ну, раз дома, то давай, — смотрю и не могу налюбоваться. Даже мой демон притих и ни звука…, - так что-то может надо из продуктов?

— Я помню, что было в холодильнике. Давайте зайдем в супермаркет и быстренько пробежимся по рядам. Вы все едите?

— Да. Я ем все. Может в честь совместной ночевки, ты будешь обращаться ко мне на «ты»?

— Нее…, пока не могу. Это должно само как-то, — жестикулирую руками, пытаясь описать процесс перехода этого самого «вы» в «ты». — Я так сразу, не могу. И, вообще, мне нужно понять, что произошло, что вы поменяли точку зрения. Помниться мне, что еще в первый день моего приема на работу, вы говорили, что я — мечта педофила, а вы любите другой формат… Что изменилось, где та черта, которая разделила на до… и после…

— Я не умею красиво излагать свои мысли, скажу, как чувствую…, - мы идем между рядами с продуктами, середина дня, покупателей практически нет, поэтому разговор приобретает какую-то непринужденность и легкость, что ли. Такое чувство, что мы — обычная семья, которая приехала в магазин и решает, что купить на ужин — мясо или рыбу. — С самого первого дня у меня такое чувство, что все, о чем ты думаешь или подумаешь, я уже знаю, раньше энергия людей меня утомляла, а твоей энергией мне хочется подзарядиться, а еще обнять и…, ну это позже. А еще, ты очень красивая, талантливая и все вокруг, даже танцоры, а у них характер не сахар, поверь, скрепя сердцем, приняли тебя. — Останавливаюсь, смотрю ей в глаза, а рукой завожу прядь волос за ухо. Кожа нежная, волосы шелковые…, провожу большим пальцем по нижней губе, а она берет и облизывает ее язычком… Внутри все замерло и легкий трепет внутри. Наклоняюсь и едва касаюсь ее губ своими. Сладкая…, - Пойдем? — хрипло спрашиваю я.

— Пойдем, — внутри меня происходит взрыв, сердце в груди колотится как бешеное, руки стали ватными… Разворачиваемся и идем к кассам.

Глава 21

Вернулись домой. Босс, ну не могу я даже в мыслях называть его Самаэлем, выделил мне полку в шкафу, куда я и выложила свои вещи.

А завершением ужасного утра и обеденных откровений, стало приготовление совместного обеда-ужина.

На удивление, мы нашли общий язык на бытовом уровне. Совместное приготовление еды нисколько не напрягло. Он не лез руководить, а просто помогал там, где я его просила. Ничего сложного я не готовила, а обычную, домашнюю еду. Обмазала курицу специями, и пока я над ней колдовала, босс — чистил картошку! Повернулась и обомлела… Слов нет.

— Вы умеете чистить картошку?

— В армии и не такому научат, — удивлению Евы нет предела. Такое чувство, что я сделал что-то невероятное, как минимум представил ее обозрению танк невидимку, а как максимум, генератор на эффекте Сёрла. И да, последовал следующий вопрос, вытекающий из моего ответа…

— Вы служили в армии?

— Да, я служил в армии, а еще пару лет работал наемником, — решил говорить правду, так всегда легче. И если разочаруется во мне, то лучше сейчас, чем тогда, когда влипну окончательно.

— Вы убивали…, - не хочу показаться бестактной, я прекрасно понимаю, что на войне либо ты, либо тебя. Просто, когда ты обычный солдат и тебя призвали в армию, как гражданина и военнообязанного своей стране воина — это одно, а когда ты сам ищешь законный способ убивать — это другое.

— Приходилось, — смотрю на Еву и пытаюсь понять, как ко всему этому она относится, но в данный момент, она впитывает, как губка, то, что я говорю, чтоб потом сделать вывод, а не ставит на мне клеймо детоубийцы, насильника и мародера, не услышав моей правды. — Разное было, но воевали мы не против женщин и детей, а против озлобленных моджахедов. Там я понял, что первой жертвой войны становится правда, ведь у каждой стороны воюющих, она своя. И главное, что война — это не убийство, а самоубийство. Я не испытывал там никах чувств, только саморазрушение. — Ева молчала, обдумывая мои слова, и я молчал, возвращаться в те воспоминания не было желания. Там только жара, грязь, злость и смерть. — Я не принц Ева, и если ты не будешь стоить розовых замков, рисовать радугу, и прогонишь пони, то все возможно…

— Я не люблю розовый цвет, а пони меня в детстве укусил, — мне захотелось подойти к нему и чисто по-человечески обнять и показать, что я принимаю его таким, какой он есть. Собственно, это и делаю. Он сидит на стуле, и подойдя в нему я кажусь чуть выше, обнимаю его так, что его лоб упирается мне в ключицу и провожу рукой по голове, как мама ребенку в детстве. — Все мы разные, непростые, но такие, какие есть и другого не дано. Каждый прожил свою жизнь до… так, как прожил, а вот что будет с жизнью после…, решать уже нам двоим.

— Ты очень мудрая, не смотря на твой возраст, — я обнимаю ее в ответ и провожу руками по спине. Невероятные ощущения… У меня такое чувство, что до этого момента я не знал женщину, что это первый раз в жизни, когда появилось реальное желание кем-то обладать, присвоить, спрятать и никому не отдавать. А секс, в этом случае, наивысшая награда, а не удовлетворение потребности…