Самаэль

— Блин, а не думать еще, ты не можешь? А то, твое внутреннее бурчание, прожигает мне мозг.

— Ясно. Молчать и не думать.

Глава 11

Пройдя по слабо освещенным коридорам, Самаэль привел меня на кухню ресторана. Зажег свет над вытяжкой и начал копошиться в холодильнике. Учитывая, что я не ела с обеда, а это почти пятнадцать часов, жрать хотелось страсть как.

— Что любишь? Из еды, в смысле? — спрашивает этот невыносимый мужчина, повернув ко мне лицо.

— Да, все ем… и побольше. Уж больно жрать хочется, — и строю милую мордашку.

— Тццсс…, что за манеры, миледи, — смотрю на него во все глаза. Ба, да мы еще и шутить умеем? — и достает большую тарелку с мясной нарезкой, какой-то салат, большой стейк и соления. Полез в хлебницу и достал нарезанный белый хлеб, — подойдет? Такое ешь?

— Уууу… ем, ем…, еще как ем, — достаю ложку из рядом стоящего шкафчика и вперед, работать челюстями. А он пошел к микроволновке и поставил туда стейк разогреться. Через полторы минуты сигнал оповестил, что еда разогрета и босс вернулся за стол, нарезал отбивную и пододвинул ко мне.

— Что? — смотрю на ее удивленный взгляд и не пойму, что не так.

— Да, не… все норм, — тянусь опять к ящику с приборами, беру еще ложку и пару вилок для него. Подвигаю тарелку с салатом к нему и даю приборы.

— Ты, типа не жадная, — ухмыляюсь. Надо же, решила и меня накормить…

— Типа… нет, все равно еда-то ваша… Чего мне ее жалеть, — говорю набив рот. Да, не красиво, но уж очень голодна.

— В детстве у меня разное было…, и такой, вроде как обычной еды, на первый взгляд, могло и не быть…, - что-то меня потянуло на лирику. Никогда и ни с кем не делился своими переживаниями по поводу детства.

— А, вы не замечали, что все наши проблемы родом из детства? Вот я, лично, не очень доверяю и уважаю мужчин… Вы, например, я так думаю, попали под какое-то влияние взрослых, которые что-то вам вбивали методично в голову, пытаясь разрушить или наоборот, что-то взрастить в вас…, - наверное еда на меня плохо действует. Желудок наполняется, а мозг отключается. Вот зачем, спрашивается, мне нужны эти задушевные беседы с ним?

— Ну, ты в чем-то права…, — вот, психолог хренов, а не Ева. Даже мысленно улыбнулся, что в реале я и забыл, когда делал. — И как, такую умную и проницательную, тебя отпустили из дома? Что тебе не сиделось в твоем Челябинске?

— Некому меня останавливать…, - кусок отбивной стал комом в горле при воспоминании о матери. — Мама умерла в прошлом году, и там больше никто и ничто не меня не удерживало.

— Прости…, - да, язык мой враг. Вот чего я лезу к ней в душу? Умом понимаю — не лезь, а сволочная натура требует еще подробностей. — А отец?

— Где-то, — пожимаю плечами. Что я должна еще сказать, что не знаю даже жив ли он…, - я не видела его больше пятнадцати лет. Что произошло, я не знаю. В один, не прекрасный день, мама собрала за час наши вещи, и мы укатили в никуда… А он остался здесь в Сочи.

— Ясно. А ты его помнишь или фамилию?

— Я все помню, но не хочу вспоминать, — что-то я уже объелась с этими разговорами закидывала в себя еду, как дрова в топку.

— Ты меня боишься?

— Бывает…, - отвечаю я, откинувшись на спинку стула. Какой-то у нас получается странный разговор. Может это по причине отсутствия людей вокруг или слабое освещение, но в данную секунду, я не считаю его монстром или демоном. Напротив меня сидит человек, и имя ему — не Самаэль. — Я считаю, что в вашей жизни, в определенный период, что-то произошло и вы взрастили в себе эту сильную личность.

— А, на самом деле, я мягкий и пушистый?

— Нет, вы человек со стержнем, своими тараканами и явным нежеланием впускать кого-либо в свой мирок. — Задумываюсь на секунду, спрашивать или нет? Но природная любознательность делает свое, — а ваши родители? Живы?

— Да, мать…, мой единственный близкий человек. Но в данное время, она за границей. Пытаюсь дать ей то, чего она была лишена в молодости. Она родила меня рано, в семнадцать и толком не знала маленьких человеческих радостей, — почему-то сейчас, я не думаю, что Ева лезет не в свое дело. Мне легко с ней делиться, но самое сокровенное, все равно оставлю при себе. — Ты наелась?

— Хуже, — тяжело вздыхаю и потираю свой живот. — Я — объелась. Теперь бы домой и продолжить прерванное дело, — он смотрит на меня удивленно, — ну, в смысле, сон.

— Пошли, я тебя отвезу.

Поднимаюсь и начинаю убирать со стола. Собрала столовые приборы и пошла к раковине мыть.

— Оставь, скоро придут работники и уберут, — говорю Еве.

— Нет. Так неправильно. Да и что тут мыть. Две ложки, вилки и тарелку. Это вообще не проблема… Я быстро. Посидите. — Быстро мою посуду, ставлю тарелки в сушилку. Заворачиваю обратно в пищевую пленку остатки еды и ставлю в холодильник. Беру тряпку и вытираю стол от крошек.

Сижу и слежу за ее действиями. Вроде ничего необычного она не делает, но я понимаю, что любая другая моя временная подружка этого б не делала. Каждая я б строила из себя леди, и, во-первых, не ела б при мне, как мужик после смены, в смысле все подряд, а грызла б свои листочки, а во-вторых, не стала б убирать за собой. Простые действия, но подкупают. Веет от нее, какой-то домашней теплотой, заботой… Рядом с ней легко представить большой дом, зеленую лужайку, детей, совместные завтраки… Мои мечты прерывает Ева.

— Я все, готова. Поехали?

— Поехали…

— Я очень близко живу, и могла б пройти сама, но…, - пожимаю плечом, — стремно, как-то… Не хочется вас задерживать, может у вас там… это, дела…, кто-то ждет…

— Не говори ерунды, я же сам предложил. Раз сказал, что довезу, значит довезу. Даже если ехать за угол.

— Ну, — рассмеялась я, — не так близко. Квартал надо проехать. Он встал и пошел на выход. Я выключила свет и пошла за ним. Опять тусклый коридор и мы вышли на улицу через черный выход. Там стояла припаркованная, нет не большая, а огромная машина, по-моему, американская. — Вот это, крутяк… Что это?

— Где? — поворачиваю голову, не пойму, что привело Еву в такой восторг, а когда увидел, как во все глаза смотрит на мою машину, понят, что так ее впечатлило. Ну, да, большая, а мне нравиться. — Это «пятый» Cadillac Escalade. Нравиться?

— А кому-то это, — и провожу рукой по кузову, — может не понравится? И вам под стать. Я уверена, что любая другая была б на вас, как пиджак школьника, на качке.

— Да, у тебя с аналогиями, все в порядке. Садись уже.

Открываю дверь, а там еще лучше, чем снаружи. Коричневый кожаный салон, панель приборов, как у космической ракеты… Села, поджала руки, ноги, чтоб не дай бог, что не испортить…

— Расслабься, что ты так напряглась, как будто в машине первый раз едешь.

— В такой — да. Да, блин, тут и чхнуть страшно, может я все-таки пешком? — и тянусь к ручке, чтоб открыть дверь.

— Сидеть!

О, вот и босс вернулся.

— Адрес говори и не морочь мне голову. Это — просто машина.

— Ага, блин, да если я наставлю тут жирных отпечатков, то разорюсь на автомойке…

— Во-первых, ты мыла руки, а во-вторых — адрес.

Называю адрес. Машина заревела, как только босс нажал на кнопку и по отпечатку пальца она завелась. Сижу молча, чтоб не нервировать. Уже через две минуты мы были возле моего дома.

— Я думал, ты снимаешь квартиру на окраине, а ты еще отлично устроилась? — а может у нее есть хахаль, который оплачивает жилье, за интим услуги?

— А кто сказал, что я бедный и нищий студент. Мне очень помогли мамины сбережения, я не транжира, всегда сама работаю, и сдаю еще квартиру в Челябинске. Так, что я завидная невеста… Мечта некоторых придурков — сирота с миллионом на счету.

— У тебя на счету миллион, хоть долларов? — чудная она. Одно радует, что папика нет. Моя чуйка, меня не подвела, когда я был уверен, что Ева из другого теста. Да еще и эта нелюбовь к мужикам… В чем причина? Может кто обидел? Или из-за отца?

— Ага, тугриков…, - надо прощаться, а то подсела на уши, а оно ему надо, чужие проблемы? — Ладно. До завтра, точнее уже до сегодня… В семь — буду как штык. Спокойного утра.