Страница 42 из 63
Будь его воля, одним только взглядом бы шею свернул мне.
Но вместо этого он стаскивает меня со стула на пол. На колени, удерживая мою голову за волосы на уровне ширинки.
— Или подписывай чертовы бумаги, или я буду ебать твой грязный рот, пока ты не сделаешь это!
От одной только мысли, что он воплотит свою угрозу в действие по спине пробегает холодок и я нервно сглатываю, но, несмотря на страх, все равно заставляю себя отрицательно покачать головой. Я знаю, что пожалею, но что-то мне подсказывает, что нужно бороться до последнего. В этом наследстве — мое проклятье. Моя погибель. И мое спасение.
Айюб издает мерзкий смешок, вырывая меня из ступора, а уже через мгновение перед моим лицом качается широкий член, по которому он медленно водит своей рукой. Поглаживает. Делая на моих глазах его еще больше и тверже.
Мне прилетает легкий шлепок по щеке и я наконец отвожу взгляд в сторону, зачем я вообще смотрела как он себе дрочит?
— Зубы спрячь, — жесткий приказ требующий полного подчинения, а, не получив моей реакции, Айюб грубо надавливает пальцами мне на подбородок, раскрывая рот шире… — Теперь каждый прожитый день станет для тебя адом.
И он не соврал.
Ублюдок создал для меня ад на земле. Айюб запер меня в каком-то подвале, не теряя надежды поиметь с меня выгоду. И чем больше я сопротивлялась, тем суровее он создавал мне условия. Изредка кормя меня водой, хлебом и своим членом…
Тошнота и ненависть уже неделю стоят в моем горле, а может и две, и три, пока я гнию в этом гребаном подвале. Время теряет свой ход. Вот только душу по-прежнему раздирает агония предательства. Лютая. Дикая. Потому что перед глазами до сих пор стоят кадры, на которых Марат со своей невестой обнимается в аэропорту, на которых она целует его.
Как он мог так поступить со мной? Зачем подставил под удар? Ублюдок! Какой же он все-таки ублюдок!
Все они ублюдки, надо было видеть лицо Айюба, когда он приходил ко мне и каждый раз тыкал меня носом прямо в доказательства предательства Хаджиева.
Я ведь и удивляться не должна. Это же Хаджиев.
Но я ненавидела его, ее, их всех! Это стало моей головной болью. Кажется я была готова проклясть весь чертов мир. А стоило мне подумать о Тимке, вообще готова была сдохнуть.
Я с таким трудом обрела его и вновь так нелепо потеряла. Моя возможность попробовать жить заново закончилась так же быстро, как и началась.
Но почему? Я ведь так хотела этого, несмотря на все дерьмо вокруг себя, дерьмо длинною в целую жизнь. Сколько бы раз не тонула, вопреки всему я держалась на плаву, но судьба вновь и вновь доказывала мне, что я не заслуживаю этого. Не заслуживаю «долго и счастливо».
Стоп! Хватит! Нет больше Хаджиева! Я не хочу о нем думать, даже о «хороших» днях с эти человеком, по крайней мере, пытаюсь не думать, но все же позволяю своей воспаленной фантазии вновь и вновь разбирать себя на мельчайшие детальки из прошлого. Уничтожать. Безжалостно и мучительно медленно. И так по кругу. День за днем.
Я схожу с ума.
И все-таки не понимаю зачем… Зачем он позволил поверить в его человечность и потом снова бросил меня лицом в грязь. С жестокостью растоптал зарождающееся во мне то самое теплое чувство. Посмеялся над моим глупым желанием. Желанием — хотеть его вопреки всему.
Почему? Почему он такой, черт его подери?!
Эгоистичный подонок. Он совершенно не подумал о том, каково в это время будет мне. Время, когда он будет трахаться в золотых песках, а я гнить в чертовом подвале. Гнить и сосать член его врага.
Из мыслей меня вырывает глухой звук открывающегося замка, а потом я слышу тяжелые приближающиеся шаги и мне становится страшно.
Ведь каждый вошедший сюда не желанный для меня гость.
Но кого это волнует?
Глава 37. Перемены
Шаги стихают, когда мой «посетитель» садится в кожаное кресло. Не вижу его, но слышу неприятный скрип. И мне не нужно поворачиваться, чтобы понять кто это. Потому что я улавливаю в воздухе необычный тяжелый мужской парфюм. Айюб. И окончательно убеждаюсь в этом, когда кожа на лопатках начинает неприятно покалывать. Физически ощущаю на себе его липкий взгляд. Он смотрит на меня. Как всегда прожигает до костей.
Внезапно раздается щелчок зажигалки, и через мгновение до меня доносится запах сигарет.
— Мне долго ждать? — его низкий рокот разбивает тишину.
Делаю глубокий вздох и с трудом заставляю себя присесть на кровати. Но не встаю, потому что просто напросто не могу. У меня нет сил на это.
Выругавшись, Айюб тушит не докуренную сигарету об стол и еще с минуту изучает меня пристальным взглядом, прежде чем подняться и за два шага приблизиться ко мне.
Невольно у меня перехватывает дыхание, потому что я уже ожидаю как звякнет пряжка ремня и зашуршат его штаны, но вместо этого мужские мозолистые пальцы обхватывают за подбородок и, приподняв мою голову, Айюб начинает медленно поворачивать ее из стороны в сторону. Будто этот ублюдок видит меня впервые. Не знаю, сколько он отсутствовал, но сейчас, когда я смотрю в его черные глаза, кажется, что только вчера он толкал свой член мне прямо в глотку.
— Когда у тебя были месячные?
Сглатываю, пытаясь смочить пересохшее горло, потому что его вопрос застает меня врасплох.
Какое ему вообще дело? Больной отморозок. Но вместо того, чтобы плюнуть в его самодовольное лицо, изо рта вылетает совсем другое.
— Сколько времени я здесь нахожусь? — мой голос звучит глухо, будто вся жизнь из меня выветрилась.
Как дым в форточку.
— Больше месяца, — коротко сообщает он, продолжая буравить меня своими пылающими опалами.
Беззвучно усмехаюсь, но все же задумываюсь.
Действительно, когда они были? Господи боже… Скорее всего у меня задержка из-за голодовки и гребаного стресса.
— Ты плохо выглядишь, — его грубое замечание возвращает меня в холодную реальность. — Сегодня тебя осмотрит врач, — щурясь, строго сообщает Айюб.
Он издевается? Думает, я поверю, что его волнует мое состояние?
Пусть катится к черту.
Высокомерный подонок.
С каждой секундой во мне все-таки начинает просыпаться раздражение. Прячу горькую усмешку.
Хоть что-то я еще чувствую.
— Сделай то, зачем пришел и оставь меня в покое, — сипло произношу я.
Сжав подбородок сильнее, он заставляет меня встретиться с его хищными глазами, в которых читается лишь одно: я его собственность. И почему-то этот взгляд мне напоминает о нем… А это причиняет мне больше боли, чем грубые мужские пальцы, удерживающие меня на месте.
— Я не прикоснусь к тебе, пока твое здоровье не придет в норму. Ты живой мне нужна, — Айюб создает небольшую паузу, но затем продолжает. — Ты сама все усложняешь, Таня, — он ощутимо проводит по моим губам большим пальцем. — Поиграла в сильную и независимую и хватит. Все равно сделаешь по-моему, выбора у тебя нет, малышка. Так что планы изменились и сегодня мои люди перевезут тебя ко мне в дом.
Пусть делает, что хочет. Бороться? А за что? Может, так я быстрее наскучу этому зверю.
— Зачем? — делаю вид, что мне интересно.
— Затем, что ты теперь моя жена.
Становится немного интересней. Отчего губы растягивает однобокая улыбка. Хаджиев передал эстафету? Мда. Обидно? Противно? Нет. Мне уже все равно. Внутри обжигающая пустота.
— Насосала на повышение? — горько усмехаюсь сама над собой, но, видимо, произношу это вслух.
— Марат мертв.
Сердце, которое казалось мне атрофировалось после всего, что я пережила, предательски екает. Оно живое и в доказательство прямо сейчас делает кульбит, подпрыгивая к самому горлу.
— Вот как… — едва шевелю вмиг потяжелевшим языком, а в следующее мгновение желудок выворачивает наизнанку и меня тошнит прямо под ноги. Откашливаюсь, выпрямляясь и прижимая тыльную сторону ладони к подрагивающим губам. Но разговор продолжать больше нет ни сил, ни желания.