Правда или забвение

Женщина кивнула, вытирая слезу, которая успела пробежать по щеке.

– Надеюсь, что ты хотя бы все вспомнишь и сможешь объяснить мне свои поступки.

Эрна не понимала, что под этими словами имела в виду мама, но и расспрашивать ее сейчас не хотела. Им обоим было больно и не по себе. Маме – от того, что дочь потеряла память и не может выяснить отношения, Эрне – от прошлого.

Раздался стук в дверь. В палату зашла молодая медсестра, высокая и худощавая, отчего белый костюм сидел на ней бесформенно. Девушка приветливо улыбнулась, оставляя дверь за собой открытой.

– Доброе утро. Меня зовут Агна. Я медсестра.

– Здравствуйте! Это вы разговаривали со мной по телефону? Я мама Эрны, Юлия Шварц.

– Нет, скорее всего, вы разговаривали с моей коллегой.

Медсестра устремила свой взгляд на пациентку:

– Я пришла снять повязки и провести вас на магнитно-резонансную томографию. – Агна подошла к кровати. – Как вы себя чувствуете? Голова не болит?

– Нет, все хорошо, – ответила Эрна, поднимая глаза на медсестру.

Девушка стояла так близко к пациентке, что та смогла уловить еле слышный запах порошка, который исходил от ее одежды. Агна осторожно сняла повязку с головы и рук Эрны и осмотрела раны.

– Отлично. Уверена, со временем не останется и следа.

Медсестра скомкала повязки и выбросила в мусорное ведро, которое стояло недалеко от кровати.

– Что ж, можете собираться на МРТ.

Агна отошла в сторону.

– А я могу пройти с вами? – спросила Юлия, которая все это время сидела на краю постели и не сводила глаз с медсестры.

– Мама! – возмутилась Эрна. – Тебе там точно делать нечего.

– Я думаю, ваша мама никак нам не помешает, – любезничала медсестра. – Наоборот, во время исследования многим требуется поддержка близкого человека.

«Вот именно, близкого!» – подумала в сердцах пациентка.

– Я иду с вами, – не отступала Юлия. – Я хочу знать, что с моей дочерью все хорошо.

Эрна бросила возмущенный взгляд на женщину: «И когда это у нее проснулся материнский инстинкт?»

– Ладно, – сдалась она. – С тобой все равно нет смысла спорить. – Эрна обратилась к медсестре: – Мне нужно что-то с собой взять?

– Ничего не нужно. Я попрошу вас только не забыть снять все металлическое. Агна повернулась к Юлии: – И если вы пойдете вместе с нами, то к вам это тоже относится.

– Да-да, конечно, – Юлия оглядела себя.

Эрна поднялась с кровати и осмотрела комнату. Она хотела переодеться, но взглядом не нашла ни одной своей вещи. Только девушка сделала пару шагов к шкафу, который стоял по правую сторону от ее кровати, как мама остановила ее, легко схватив за руку.

– Подожди!

Юлия подошла к креслу, взяла пакет и достала оттуда футболку, спортивные штаны черного цвета с розово-белыми полосками по бокам и белые кроссовки, на которых еще висели бирки.

– Мне как раз медсестра сказала, чтобы я захватила для тебя чистой одежды. – Женщина повернулась к Эрне и положила вещи на кровать. – У меня нет ключей от твоего дома. Так что вещи я купила новые. Надеюсь, с размером не ошиблась.

– Вы тогда переодевайтесь, а я подожду вас в коридоре, – ответила медсестра и вышла из палаты, закрывая за собой дверь.

– Спасибо, – сухо произнесла Эрна.

– Пожалуй, я тоже подожду в коридоре. Переодевайся, милая.

И Юлия вышла. Эрна фыркнула, раздраженно посмотрев маме в спину, но принесенные ею вещи все-таки надела, предварительно оторвав зубами бирки.

И кто ее вообще завал? Не была заботливой, когда Эрна действительно в этом нуждалась, а теперь строит из себя мамашу.

Девушка небрежно бросила больничную одежду и вышла в коридор, широкий и достаточно светлый. Прямо напротив ее палаты размещалась дежурная точка. Из-за высокой деревянной стойки выглядывал только чей-то пучок черных волос. Медсестра Агна и Юлия стояли недалеко от дежурного пункта и оживленно о чем-то разговаривали. Эрна огляделась: белые стены и потолок выглядели свежо, как будто совсем недавно красили. На полу лежал линолеум светло-серого цвета. Девушка закрыла за собой дверь, нечаянно громко хлопнув, чем привлекла внимание всех, кто находится в коридоре. Юлия и Агна перестали разговаривать. Они одновременно посмотрели на пациентку и подошли к ней.

– Готовы? – спросила Агна, смотря прямо в глаза Эрны.

– Как видите, – ответила девушка, вглядываясь в лицо медсестры.

«А у Агны милое личико».

Большие серые глаза, густые длинные ресницы, неестественно устремленные вверх. Чем она их так закручивает?

– Пройдемте за мной, – обратилась Агна к женщинам. – Нам нужно поспешить, после вас будут еще пациенты, – сказала медсестра, развернувшись к Эрне спиной, и зашагала вправо по коридору.

Агна шла впереди. Она прижимала какую-то белую бумажную папку к груди и при каждом шаге широко размахивала рукой. Ее худощавые бедра качались то вправо, то влево. Казалось, что медсестра идет по подиуму, а не по больничным коридорам. Эрна поймала себя на мысли, что пристально смотрит на ее походку. Девушка перевела взгляд на коридор, затем на маму, которая шла рядом с ней и ни на шаг не отставала. Юлия, как обычно, смотрела куда-то вперед. Она гордо держала осанку, в отличие от дочери, привыкшей сутулиться, и почти не глядела по сторонам.

Дойдя до конца коридора, женщины повернули влево и спустились по лестнице на два этажа ниже. Агна остановилась возле пластиковой двери, сняла со своего кармана бейдж и прислонила его к маленькому прямоугольному устройству. Красная лампочка на нем загорелась зеленым цветом, издав характерный короткий писк. Агна толкнула дверь и придержала ее, подождав, пока Эрна и Юлия пройдут.

Этот этаж отличался от того, на котором находилась палата Эрны. Здесь был приглушенный искусственный свет, отдающий синевой. Из разных углов коридора доносились звуки медицинских приборов.

– Вторая дверь налево, – раздался голос медсестры.

Агна легкой походкой обогнала пациентку с гостьей и жестом пригласила в кабинет.

В самом центре просторной комнаты стоял огромный круглый прибор с дырой в середине. Платформа, на которую должен ложиться пациент, была уже приготовлена – устелена одноразовой тканевой пеленкой. Агна попросила пока что оставаться на месте, а сама скрылась за одной из дверей. Эрна увидела медсестру в окне, располагавшемся по правой стороне, оно выходило прямо на громоздкую машину. Агна положила на стол папку, сказала что-то парню, сидевшему на стуле и глядевшему в телефон, тот, не поднимая взгляда, пошевелил губами, и Агна, ничего не ответив, вышла из коморки.

– Что ж, пройдемте, – все тем же любезным голосом проговорила медсестра. – Все металлическое сняли?

– Угу.

– И вы тоже? – посмотрела на Юлию Агна.

– Да-да. У меня нет ничего металлического, – ответила женщина.

– Отлично. Тогда, Эрна, я попрошу вас лечь сюда.

Девушка указала на платформу. Пациентка сначала села, сняла кроссовки, затем легла, чувствуя под собой твердую поверхность.

– Чуть выше.

Эрна подвинулась.

– Еще чуть-чуть.

Еще раз подвинулась.

– Отлично! Теперь не бойтесь. Я зафиксирую вашу голову.

Что-то белое пролетело мимо глаз пациентки. Ей показалось это похожим на шлем с отверстием для глаз и рта.

– Так, – вздохнула Агна, как будто готовясь произнести скучную и до боли заезженную речь. – Процедура длится около сорока минут. Все это время я буду рядом, вон в том окошке. Смотрите, это кнопка, которой вы сможете воспользоваться, если внутри аппарата почувствуете себя плохо. Нажимайте на нее вот здесь сверху, и мы сразу же приостановим процедуру. Хорошо?

– Поняла.

Агна всунула в правую руку Эрны какой-то продолговатый предмет.

– В аппарате нельзя двигаться, иначе мы не сможем сделать снимки. Будет громко, но вы не пугайтесь. Рядом с вами будет ваша мама. Я также буду подходить к вам каждые пять-восемь минут.

– Угу.

И чего бояться? Это ведь не комната страха с пауками. Да и клаустрофобией Эрна вроде не страдала.