Ибупрофен

Теперь же, когда замели, он неожиданно испытал облегчение. Как будто на новый уровень перешел.

Разумеется, он не поверил, что «на первый раз» его простят. Эти не уймутся, пока душу не вытрясут. Ладно еще, если ограничатся резиновым шлангом.

Хотя почему бы не ограничиться? Козыри-то все на руках.

Если только из любви к насилию поиздеваются. Достанут трансформатор, паяльник, введут под кожу молоко…

Игорь с поразительной для себя отстраненностью прокручивал в голове картины пыток. То ли острая головная боль блокировала страх, то ли он перегорел от долгих переживаний.

В кабинете, куда ввели Игоря, мешок сняли. Перед глазами предстала самая заурядная обстановка: стол, офисные стулья, компьютер, шкаф с документами, шкаф для одежды, электрочайник, кулер, календарь с президентом. По интерьеру и не скажешь, кто здесь обретается: служебная крыса или редактор детского журнала. В таких кабинетах можно уморить без пыток – одной лишь скукой.

Третий сотрудник сразу вышел, так что рассмотреть его опять не получилось. Коваленко, фальшиво насвистывая, повесил плащ, включил компьютер и подвинул к Игорю стул, а сам занял кресло за столом. Сернов встал позади Игоря и осклабился:

– Трепещешь, анархист?

Вид Сернова идеально дополнял его манеры. С зачесанными кое-как набок сальными волосами, криво бритый, с герпесом на губе, он напоминал мужланов, которые в метро устраиваются на двух сиденьях. Галантный и голубоглазый Коваленко, в безупречно сидящем костюме и надушенный брутальным парфюмом, выгодно выделялся на фоне напарника. Роли такие, ничего не попишешь.

– Налейте мне воды, – попросил Игорь. – Таблетку запить.

– Цианистый калий? – пошутил Коваленко. Сернов гоготнул.

– Ибупрофен. Голова раскалывается.

– Толя, принеси ему.

Сернов потопал к кулеру и принес воды на донышке пластикового стаканчика. Игорь вытащил из кармана пачку ибупрофена и проглотил две таблетки. Сернова это рассмешило.

– Гляди, Эдгардович, пацан думает, что мы его мордовать собрались. Анальгетиками закидывается!

– Игорь, у меня есть кеторолак. Тоже от боли, но эффективнее. Хотите?

– Нет, спасибо.

И в этом заключаются их методы? Угостить наркотой под видом лекарства, а затем отправить на экспертизу? Так примитивно.

– А я выпью, – Коваленко поднялся из-за стола и двинулся к кулеру. – Мигрень под вечер расшалилась.

Он принял таблетку и вернулся на место.

– Какой ибупрофен предпочитаете, Игорь? Клубничный или яблочный?

– Без ароматизаторов.

– Одобряю. Этим фармакологам только бы денег содрать.

Коваленко поправил и без того подчеркнуто правильно сидящий галстук.

– Итак, Терехин Игорь Александрович, – глаза федерала забегали по монитору. – Две тысячи одиннадцатого года рождения, возраст – двадцать три года. Не женаты, работаете охранником в медицинском центре «Витрум»…

– Может быть, не будем читать биографию? Я же все о себе знаю.

Коваленко щелкнул мышкой и откинулся в кресле.

– Ваша правда. Мы лишь время теряем. Толя, что у нас там?

– В общем, так, дружок, – Сернов похлопал по спинке стула, на котором сидел Игорь, от чего тот вздрогнул. – Завтра тебя придут убивать. Но ты не переживай, потому что мы тебя спасем. Наш оперативник внедрился в банду неонацистов и докладывает нам о каждом их шаге. По плану в ночь на воскресенье, около часа, пять вооруженных фашиков тайно приедут на дачу со злыми намерениями, оставят велосипеды в лесу, выбьют замок и бесшумно замочат сонных анархистов. Затем так же бесшумно свалят. Ваши трупы обнаружат не сразу. Если повезет, через день. Скорее всего, через два-три. А то и через неделю. Печальная картина, да?

– Почему бы тогда вам не поехать вместо меня и не накрыть их? – поинтересовался Игорь.

– С утра возле дачи будет тереться их наблюдатель, – объяснил Коваленко. – Если он что-то заподозрит, план свернут.

– То есть я у вас в качестве приманки?

– Кончай валять дурака! – рявкнул над ухом Сернов. – Эдгардович, мудила нарывается. Разреши ему прописать для профилактики?

Коваленко поморщился и помотал головой. Он всем видом демонстрировал, что, несмотря на сговорчивость и ласку, терпение его на исходе.

– Игорь, давайте определимся. Вас пытаются убить за политические убеждения, а мы обеспечиваем вам защиту. Нравится или нет, вы не в том положении, чтобы диктовать условия.

Федерал включил видео и развернул монитор к Игорю. На нем Игорь с надвинутым на лоб капюшоном расплачивался в хозмаге за аммиачную селитру и алюминиевую пудру. Суетился, как подросток, покупающий кондомы. Забыл сдачу на кассе, вернулся.

Звук отсутствовал, зато тайм-код фиксировал дату и время с точностью до секунды.

Черт возьми, как его вычислили, как? Он ведь пользовался наличкой! Следили?

– Конечно, вы можете придумать, что покупали удобрения и средство для покраски металлических поверхностей, – произнес Коваленко. – Но по невероятному совпадению из тех же ингредиентов террористы готовят взрывчатку.

– Эдгардович, у него на даче и детонаторы нашли. И бутылки с «Молотовым».

– Да-да, припоминаю. Кажется, только не с «Молотовым», а с напалмом. Жуткая вещь.

– Точно, с напалмом!

Игорь с трудом сдержался, чтобы не заорать на федералов и потребовать их умолкнуть. Они, очевидно, получали удовольствие от игры.

– Мне надо позвонить, – медленно и четко, дабы не сбиться на крик, проговорил Игорь. – Матери или отцу.

– Что вы им скажете? Папа, мама, я участвую в спецоперации на даче, не беспокойтесь за меня – так, что ли?

– Я скажу, что у меня все хорошо и не надо за меня волноваться.

Коваленко помотал головой.

– Исключено. Наша общая задача – минимизировать риск.

– Обычный звонок. Без конкретики.

– Игорь, кончайте клоунаду. Известно, что вы живете один и с родителями почти не общаетесь. Не прячьтесь за их спинами. Когда вы закупались материалами для бомбы, вы вряд ли ставили в известность мать или отца.

Игорь на секунду опустил голову и сцепил руки на затылке.

– Позвонить вам все же придется, – продолжил Коваленко. – Вы должны связаться с вашими товарищами и убедиться, что они завтра приедут. Безусловно, сделать это осторожно, не упоминая операцию.

– Никто не приедет.

– Если вы не выйдете с ними на связь, то не приедут. Неонацисты заподозрят подвох и все отменят.

– Мне все равно. Звонить я не стану.

– Когда вы лет так на шестнадцать присядете, все равно уже не будет. В колонии пожалеете о своем выборе. Особенно в колонии строгого режима.

– Никого я втягивать не стану!

Он решил для себя, что уж в этом вопросе и миллиметра не уступит. И так он сидит тут и обсуждает совместную операцию с Центром «Э», в результате которой федералов наградят премиями и медалями, а его самого – сто пудов – сольют. Заложить друзей? А какое дно ему предложат пробить в следующий раз? Подбросить наркотики? Стучать в колонии?

– У меня уже руки чешутся, – отозвался Сернов.

– Так почешите, я тут при чем?

Через плечо как будто ток пропустили.

Игорь испугался, что пальцы, засаженные под ключицу, проткнут его насквозь, а кость вырвут с мясом. Второй рукой Сернов надавил на голову, как на арбуз, который проверяют на спелость. Игорь изо всех сил сжал зубы, лишь бы не застонать. На миг ему показалось, что шея не сдюжит и переломится.

Когда Сернов ослабил хватку, Игорь посмотрел на Коваленко. Его взгляд выражал скучающее равнодушие.

– Звонить я не буду!

Во второй раз Сернов подключил ноготь, который впился в основание шеи и, раздирая кожу, пополз к сонной артерии. Чтобы пересилить страх и боль, Игорь, как его учили, сосредоточился на них.

Ему точно лезвие вонзили в шею и теперь вели вверх с мясницким садизмом. Тупое и ржавое лезвие. Он во власти упырей, которых ничто не сдерживает. Если будет их воля, он в минуту кровью истечет. Они брезгливо отвернутся, вызовут младший состав, потребуют избавиться от хлама и вымыть пол…