Страница 16 из 23
Девочки с двенадцати до пятнадцати лет любят неосознанно ходить по лезвию ножа. Не отдавая себе отчета в том, что объект их игривости уже прекрасно знает, что хочет получить. Поэтому, когда мы видим ту самую картину маслом и сценарий, когда наша малолетняя дочурка запирается в ванной, и фотографируется голой по пояс, а то и ниже, мы попадает в фазу «мотыльков на свет». На всяких сайтах они указывают то самое минимальное возраст-ное ограничение, и заинтересованных в их теле находится больше, чем развитых мозгов в их возрасте. Тогда наши мотыльки и начинают отсылать фотографии потенциальным воздыхателям, дальше еще и еще, и когда настойчивый мужчина становиться по-настоящему настойчивым, прибегает к шантажу и угрозам, наша малышка соглашается на первую встречу, после которой редко возвращается домой, и остается той самой нимфеткой навсегда.
Как малолетние прелестницы портят свой бутон будущей зрелости? На это без слез смотреть просто нельзя. Горят огнем неизвестного их уму желания, и, когда на горизонте оказывается тот самый рыцарь, дракон, мужчина детской фантазии, то все обрывается в пропасть. Грубые мужчины, стиснув зубы, стараются не захлебнуться слюной желания, и бешеного удоволь-ствия доставляемым тем самым адреналином, который сковывает все их сознания. Хочется рычать, и чувствовать маленькие руки, расплывающиеся губы в боли и страданиях, той са-мой маленькой партнерши, но, когда ты понимаешь, что натворил, то нередко страх затума-нивает все сознания, и ты идешь на самое страшное – отнимаешь жизнь нимфетки.
А вот те, кто уже хорошо осведомлен о последствиях, где-то тайком прочитали самые низы таких вещей, как «минет» и «французский поцелуй», те прекрасно чувствуют себя малень-кими королевами, в руках которых на цепи сидит личный дракон, умеющий не только полу-чать, но и доставлять еще не совсем понятное удовольствие. Тело принимает, но разум еще не способен расшифровать все блаженство, которое чувствует распустившийся раньше, чем у остальных цветок зрелости. Когда девочки лет в четырнадцать умеют быть теми самыми страстными наездницами, то становиться неловко на их фоне, но и объектами осуждений они становятся только у старшего поколения и ханжей. Велика вероятность, что сексуальная революция однажды произойдет среди подрастающего поколения, ибо женский организм формируется с каждым годом все раньше, и осуждать, ругать их за то самое любознательное желание – неправильно.
Есть еще один тип подростков. Они до последнего отрицают, что знают о «сексе», о том, как появляются дети и судорожно просят прощения за то, что спросил про контрацепцию. В свои шестнадцать эти девочки продолжают придерживаться строгих моралей, и лишаются невинности только после свадьбы. Иной раз разочаровываются постельными отношениями, и в конечном итоге пускаются во все тяжкие. Это всего лишь рассуждения.
Эля открыла глаза и застонала. Все тело сотрясалось на кочке, и подпрыгивало. Холодный пол грузовика, и какие-то рядом валяющиеся мокрые тряпки заставляли дрожать и мочиться от страха. Она не понимала, где она? Почему ее куда-то везут в этом темном грузовике? Что с ней хотят сделать? Сильно болела голова, и затекли запястья. Они были крепко прижаты друг к другу и перевязанные грубой веревкой, а рот слюнявил какую-то старую тряпку. Что старую - это Эля поняла сразу по запаху. Такой запах бывает только у старых, сырых вещей. В кабине водителя играла какая-то попсовая песня, и он постукивал пальцами по баранке пытаясь слиться с глупым мотивом и ритмом. Девчонка хотела было встать, но грузовик вдруг снова налетел на кочку, и сверху на нее посыпались какая-то мишура, а после что-то круглое скатилось вниз, и ударило ее по затылку. Эля снова отключилась и пришла в себя только спустя три часа, когда была погружена обнаженная в полутеплую воду. Грубый мужчина отвесил ей пощечину, а после потрепал за щеки, сжав скулы. Сделал он это настолько грязно, что девчонка всем своим нутром ощутила моральное унижение.
Эля осмотрелась. Зажжённые вокруг свечи навеяли ей мысли о церкви, но присмотревшись, она увидела, что пламя свечей отражается в восьми больших зеркалах, как и она сама. Бардо-вые занавески образуют некий шатер для нее, чтобы никто не увидел, что она тут. Ее руки все еще связанны, как и ноги. Теплая вода касается грязной кожи, и растворяет в своей мыльной воде грязь. В зеркале она рассматривала свое отражение. Русые волосы взъерошено ложатся на обнаженные плечи, и спадают на грудь, спину. Ее голубые глаза наполненные слезами заставляют проявиться сочувствие и сопереживание, а обнаженное тело покрывается мурашками от гуляющего в помещении ветра. Вода постепенно остывает. С волос девушки стекает грязь.
Занавесы раскрылись, и в импровизированный шатер вошла девушка. Длинноволосая, рыжая девушка лет двадцати прошла внутрь, и задёрнула за собой шторы. Высокого роста, изящного телосложения с аппетитными выпуклостями, но с какой-то злостью во взгляде. Ее зеленые глаза щурились, словно она плохо видела, но щуриться помогало ей видеть лучше. Одетая в коричневую рубашку длинною до ягодиц, и обтягивающие лосины. На длинных, изящных ногах расползался цветочный орнамент переплетенных между собою роз, а ее аккуратные ступки обуты в лодочки с небольшим, квадратным каблучком. Стук от них мягкий, и в чем-то даже приятный для уха. На остром, прямом носике виднелась светлая, объемная родинка. Уголки губ приподняты в насмешливой эмоции, и всем своим нутром она показывала превосходство над девчонкой. Она подставила стул к ванной, и опустила руку в воду, коснувшись ляжки Эли. Девчонка вздрогнула.
-Ты лакомый кусочек.-улыбнулась девушка проведя язычком по своим ровным зубам.-действительно, лакомый. Словно яблоко раздора во всем мире, и все крутиться вокруг тебя, девочка. Практически Елена, из-за которой началась война. Какого это быть виновницей всего торжества?
-Я не понимаю.-прошептала Эля.-что происходит? Почему я здесь? Я хочу домой. Хочу к па-пе, пожалуйста, отпустите меня.-шептали губы девочки мольбы об освобождении.-я никому ничего не скажу. Честное слово, пожалуйста.-с голубых глаз скатилась слеза.
-Терпение, маленькая моя.-девушка вынула из небольшого чемоданчика рубиновое колье.-тебе нужно примерить несколько вещичек.-улыбнулась она.-тебе будет к лицу.
-Зачем? Что примерить?-Эля замерла.
-Но для начала…-девушка включила воду в душе.-я хочу привести тебя в порядок.
Холодные струйки воды заставили молодую кожу покрыться градом острых мурашек. Грязь стекала по телу, заполняя собою ванну, и когда ее волосы стали напоминать пшеничные колосья, тогда их завернули в махровое, светло-розовое полотенце с рисунком маленьких розочек. Эля встала на ноги, и оказалась на одном уровне со своей похитительницей. Руки девчонки были свободны от сдавливающих пут. О них напоминали только оставшиеся следы. По телу малышки стекала мыльная вода. Небольшая грудь напряглась от прикосновения холодной воды, заставляя аккуратные соски затвердеть. Гладкость ее кожи возбуждала так, словно окунаешь пальцы в мякоть спелого инжира. Мыльными ладонями девушка водила по напряженному телу милой нимфетки. Скользящие движения ласкали острую талию и проникали между бедер. Поднимаясь выше, мыльные персиковым гелем пальцы аккуратно ласкали сжатые губы вульвы, и лохматый светло-русыми волосами лобок. Вода смыла все: стыд, странные ощущения и ужас. Девушка помогла Эле вытереться, высушила ее волосы, и одела в полупрозрачную комбинацию нежно-розового цвета. Все ее тело просвечивала ткань, а массивное ожерелье с крупными камнями рубина выделяло девчачье декольте.
Элю вывели из подвального помещения, и вместе с девушкой они поднялись на самый верхний этаж здания, который судя по подсчетам девчонки, был третьим. Вокруг тихо. Не слышно посторонних звуков с улицы. Ничего не слышно. Они шли медленно и не торопились. Уже в конце коридора у массивной деревянной двери их встретил Ленский. Мужчина держал в руках аккуратный чемоданчик, и все время смотрел на часы. Увидев Элю его губы, исказила гнусная, противная усмешка. Грязными пальцами он коснулся ее скул, повертел со всех сторон милое личико и засмеялся. Три стука и дверь распахнулась.