Гомункул

— Д-да вы!.. — со свистом прохрипел он и, тяжко дыша, склонился к земле, чтобы извлечь из вороха прошлогодней листвы заветный череп. — Да знаете ли вы, сэр, что сами навлекли на себя неотвратимое, страшное возмездие!

Это последнее слово Шилох выплюнул с такою злобой, что Теофилу Годеллу почудилось на миг, будто изо рта у проповедника вот-вот высунется длинный черный язык, как у ядовитого гада. В любом случае, Годелл окончательно укрепился в подозрении, что старик — наиболее потерянный из всей своей заблудшей паствы… Если, конечно, человека в такой ситуации можно считать чьим-то пастырем.

Время поджимало. Уже начало смеркаться, а Годеллу еще часа полтора добираться до Хампстеда в одолженной подводе. Если же улицы по-прежнему забиты потоками зевак, дирижабль опустится на землю, не дождавшись его появления. Годелл был по горло сыт стариком и испытывал сильное искушение привязать проповедника к дереву, чтобы не дать тому попасть в Хампстед.

Впрочем, тогда Шилох может окончательно рехнуться… И вот, не теряя времени на дальнейшие препирательства, Годелл подобрал вожжи, щелкнул над лошадьми кнутом и легким галопом пустился в обратный путь, преследуемый быстро терявшейся позади фигурой Шилоха, Нового Мессии, который с проклятьями семенил по дороге, сжимая в одной руке саквояж костей, а в другой — стеклянный куб с черепом и от всей души надеясь, что хоть кто-то из посвященных последовал за ними из города.

Даже прикрытый тканью, фонарь озарил половицы кладовой неожиданно ярким снопом света. Вооруженные им Хасбро и Кракен поднялись с первого этажа по потайному ходу, не без труда одолев наскоро сколоченную почти отвесную лестницу, и наконец оказались за стеной лаборатории Нарбондо. К сожалению, фонарь никак не освещал пространство над собою, так что вблизи был почти бесполезен; подавшись вперед, чтобы шепнуть пару слов на ухо своему спутнику, Кракен пребольно ткнулся носом тому в плечо.

— Ы-ышш… — зашипел Кракен, хватаясь за лицо.

— Тс-сс!.. — ответил Хасбро, пытавшийся заглянуть в просвет с нитку толщиной вдоль края подвижной панели. По ту сторону горели лампы, и время от времени кто-то — не иначе, горбун, — проходя перед этим зазором, отбрасывал на него тень.

— Давай вылезем и придушим его? — шепнул Кракен.

— Терпение, сэр.

— Та еще скотина доктор этот самый. Ученый он, черта с два. Дьявол он, а не ученый. Так и чешутся руки морду ему разукрасить, — бормоча, Кракен приплясывал на месте: видно, изготовился к бою.

Хасбро невозмутимо вглядывался в светлую щель.

— Ученый не стал бы резать мертвых на кусочки! — театральным шепотом настаивал Кракен, потихоньку распаляясь. — Ученому просто…

Его излияния прервал какой-то шорох, прозвучавший позади них, на лестнице.

— Тс-сс! — повторил Хасбро и потряс фонарь, чтобы тряпичный кожух, упав, отрезал всякое свечение. Оба затаили дыхание. С лестницы продолжали долетать шаги и шуршание. Кто-то или что-то приближалось, поднимаясь к ним. Хасбро дважды стиснул рукой плечо Кракена, словно предупреждая: готовься к драке.

— Как можно тише, — пробормотал он на ухо Кракену.

— Ага… — выдохнул тот.

Вверх выплыл шипящий и рассыпающий мелкие искры огонек, послышались негромкие смешки и сдавленный кашель. Свет мерцал в конце коридора, над верхней ступенью узкой лестницы; Хасбро и Кракен ожидали увидеть перед собой мертвеца, кого-то из ходячих трупов, шаркающего по темному коридору.

Последние шорохи, глухой удар — в пределах видимости показались чьи-то ноги, склоненная голова, а затем и ухмыляющаяся физиономия Уиллиса Пьюла, залитая неестественно белым светом трескучего фитиля, торчавшего из адской машинки в его руке. Согнувшись в три погибели в узком пространстве лаза, Пьюл стал тихонько красться к застывшим на месте Кракену и Хасбро; отсвет горящего запала, скользя по полу и стенам тесного прохода, неуклонно приближался.

Хасбро присел у стены, готовясь вскочить, едва только их обнаружат. Кракен трясся рядом с ним, тихонько стуча зубами. Пьюл недоуменно повернул голову, с подозрением вгляделся во мрак.

— Господи! — взвыл Кракен. — Да он всех нас в куски разнесет!

И с этими словами сам бросился к перепуганному Пьюлу, уже было собравшемуся запустить бомбу Кракену прямо в лицо. Вдвоем они рухнули на пол, отчаянно суча руками-ногами и вопя в обе глотки. Еле развернувшись в тесноте, Кракен уселся на Пьюла верхом и принялся молотить его обоими кулаками. Бомба запрыгала по деревянным половицам; Хасбро подхватил ее и сжал запал, который, несмотря все на его усилия, продолжал шипеть.

— Не тут-то было, — прокомментировал он вслух и запустил бомбу подальше в коридор. Та упала, покатилась, отрикошетила от стены и загремела вниз по ступеням: бум-бум-бум. Лаз внезапно погрузился во тьму.

— А-аа! — завопил Кракен. — Паскудная тварь!

Хасбро сдернул тряпку с фонаря и налег плечом на дубовую панель перед собой. В любой момент ожидая взрыва, способного произвести самый настоящий фурор и заодно обрушить ветхий дом, он шагнул сквозь проем — в лаборатории пусто, дверь нараспашку. Кракен выпрыгнул из-за стены вслед за ним, с руки капала кровь.

— Вы поранились, сэр, — отметил Хасбро, направляясь к распахнутой настежь двери.

— Грязный ублюдок укусил меня! — хватая воздух, просипел Кракен. — Ну так я пинком отправил его в колодец, мимо лестницы.

— Браво! — одобрил Хасбро, гигантскими прыжками устремляясь к верхним этажам.

— Так он чего, вверх побежал?

— Не имею ни малейшего!.. — через плечо крикнул Хасбро. — Но дом точно скоро взлетит, может и нас прихватить!

— Ни боже мой! — взревел Кракен, стараясь не отставать от него ни на шаг. Ведшую наружу дверцу отыскать удалось в два счета; не снижая скорости, оба пробежали на соседнюю крышу, а затем, даже не подумав остановиться и обсудить дальнейшие действия, перепрыгнули на третью. Вот тогда-то ожидаемый взрыв и громыхнул, тряхнув, похоже, всю улицу. Поддавшись инстинкту, оба бросились навзничь, но затем сообразили, что крыша, на которой они лежат, устояла, подползли к краю и выглянули из-за каминных труб. В самой середке фасадов Пратлоу-стрит зиял дымившийся кратер, а в полуквартале далее во всю прыть мчался в направлении Холборна сокрушенный новым фиаско Уиллис Пьюл — да с такой скоростью, словно целая орда гоблинов наступала ему на пятки.

— Кажись, заряд просто вышиб двери, — подытожил Кракен.

— Полагаю, вы правы. Жаль только, что лаборатория уцелела…

— Можно самим постараться! — воскликнул Кракен, явно загоревшийся своей идеей. — Все там разнесем! Хрясь! Хрясь! И… хрясь!

Хасбро всерьез обдумал это заманчивое предложение, вспоминая, вероятно, о разбитом вдребезги бюсте великого Кеплера.

— Да, пожалуй, поздновато уже… — начал было он, но почти сразу прервал себя гневным возгласом: в полудюжине крыш от них, неожиданно выскочив из убежища, возник доктор Игнасио Нарбондо — в обеих руках по чемодану.

Без лишних слов благородные мстители кинулись следом, хотя и не совсем представляя себе, что станут делать, если беглеца удастся догнать, но твердо уверенные в необходимости этой погони.

Не продлилась она, однако, и шести минут, как стало ясно, что в прошлом доктор не раз и не два следовал этим маршрутом: казалось, он пробегает два дома, в то время как его преследователи одолевают лишь один, лавируя между шпилей, оскальзываясь на медных листах облицовки, натыкаясь на кирпичи развалившихся труб — и отставая с каждым шагом все сильнее.

Наконец они остановились где-то в двух кварталах от Олд Комптон-стрит, вслушиваясь в далекие отголоски того, что во всех отношениях походило на летящий над крышами смех. На долю секунды доктор показался им снова — у чердачного окна, застывшим в невероятной дали силуэтом на фоне вечернего неба, — и пламеневшее закатное солнце тихо опускалось за его спиной. Затем он исчез.

XVIII

НА УОРДОР-СТРИТ

Лэнгдон Сент-Ив и Уильям Кибл опустились на корточки в темноте скверно освещенного коридора на втором этаже дома на Уордор-стрит. Их короткое путешествие по сточным каналам вышло и неприятным, и скучным в своем однообразии. Проникновение в дом оказалось делом до того простым, что вся история с часами, случившаяся всего неделю назад, казалась затеей смехотворно неуклюжей. Но что делать дальше и куда теперь направиться, было пока не ясно.