Любовница твоего мужа

— Кофе? — подмигнул мне мужчина, стоило показаться из ванной.

— А?

Глеб сидел в кресле, а на столике перед ним были две порции блинчиков и кофе.

— Ну я же обещал угостить тебя кофе, Мышка, — усмехнулся он. — Налетай, не стесняйся.

В универ я попала аккурат к первой паре. Опоздания удалось избежать: Глеб подвез.

— Ну пока, Мышка. — Высадив меня на центральной площади, мужчина уехал.

Машина уже и за поворотом успела скрыться, а я все продолжала стоять, словно ноги примерзли к асфальту. В груди ныло, между ног саднило, хотелось плакать и спрятаться под плинтусом.

Глеб исчез, даже не взяв моего номера телефона. В этот раз такое уже не получалось списать на случайность. Безответная любовь — паршивая штука. Как только я успела в нее вляпаться?

— Селезнева, я тебя убью! — На всех парах ко мне мчала Васька. — А потом прикопаю под вон тем дубом, ясно? И мне даже стыдно не будет.

— Ясно.

— Ты куда свинтила-то, а? Ты хоть понимала, что я чуть с ума не сошла? — продолжила наседать подруга. — Телефон для чего держишь? За надом, что ли? Я тебя с сотню раз, наверное, набрала! Да я почти созрела для решения сесть на обзвон всех моргов и больниц!

— Угу, — вяло ответила я, плетясь к нужному корпусу.

— Ты чего такая? — нахмурилась Васька. — И не переоделась даже… Этот хмырь блондинистый тебя обидел, что ли? Да я ему яйки откушу!

— Не надо, — всхлипнула я. — Сама же и виновата.

— Э-эй, подруга! Это что за траурное настроение такое? — выпучила глаза Рогова. — Да ты ноги в кровь во время прогонов Морковиной стирала и ни одной слезинки не проронила. А сейчас что за сырость развела?

— Я сама виновата, — повторила ей. — Подумала, что понравилась Глебу, а он меня просто… использовал.

И едва смогла выговорить эту горькую правду, так противно сразу стало, до тошноты.

— У вас с ним все было, что ли? — ахнула Васька.

— Ты еще всей округе заяви, — шикнула на нее я. — Чего орешь?

— Ой, Ритка…

Подруга даже остановилась, словно у нее ноги отказали. Такая реакция вызвала во мне злость. Сама-то Рогова давно, с первого курса, с парнями шуры-муры крутила, а тут так удивилась, точно я была последней девственницей на планете и совершила страшный грех, избавившись от нее.

Я потащила Ваську за собой.

— Опаздываем, забыла?

— Ритка, — все повторяла она, точно ее заело.

— Ничего сверхъестественного не произошло, — поджала губы я. — Не я первая и не я последняя, так же?

— Вот это я отвлеклась, называется, на одного гада, что отжал мою очередь за стойкой. Сходила за коктейльчиком… — протянула Рогова. — Я и квакнуть не успела, как ты исчезла, а потом и телефон отключила. Хоть бы головой думала, подруга, и…

— Хватит меня распинать, — вспылила вдруг я. — Ты мне мать, что ли?

— А она в курсе?

— Еще чего не хватало, — фыркнула в ответ.

— Ну Ритка, ну ты даешь… — все никак не могла успокоиться Рогова. — Не ожидала я от тебя такого… Вот вам и серьезная девушка.

— Васька, — зыркнула на Рогову, надеясь, что та уловила явное предупреждение в тоне моего голоса. Но подругу если несло, то тормоза отказывали напрочь.

— А хочешь, темную ему устроим? — вдруг загорелась идеей она. — Я пациков на районе подговорю и…

— Хватит. Замяли. Забыли.

Васька поджала губы, но развивать больше не стала. От разбора полетов меня спасли пары. Первые две прошли как в тумане, я все витала в собственных мыслях, прокручивала случившееся раз за разом… Рогова ко мне не лезла, только косилась постоянно, словно держала руку на пульсе ситуации. Я сохраняла показное спокойствие и всячески делала вид, что ничего обсуждать не хочу, а в зале этот спектакль закончился.

— Селезнева, ты еще долго будешь бревно изображать? — скривился Хорек. — Я к тебе обращаюсь, ау. Выходи, отработаешь связку с Велесовым.

— А?

— Не разочаровывай меня, Селезнева, — прищурился преподаватель. — Или ты хочешь отказаться?

Даже любой первокурсник знал, что Хорек отказов не приемлет. Он их запоминает, а потом безжалостно срезает студента по всем фронтам. Такое счастье мне точно не нужно было, особенно перед получением диплома…

— Нет, Александр Антонович. Простите, я просто задумалась.

— Мне в танцах твои думы не нужны, работай и улыбайся, ясно?

— Ясно, — кивнула я.

Вставать в пару с Сашкой совсем не хотелось, но выбора у меня не было. Я прошла в центр зала к парню, тот сразу же оскалился.

— Велесов, убери эту мину со своей морды лица, — скривился Хорек. — Ты и так у нас расписной под хохлому сегодня, хватит уже устрашений. Пожалей нашу психику.

Вокруг опять послышались смешки, а Сашка побагровел от злости. Глеб вчера его знатно отходил… Как говорится, сегодня все следы этих внушений были на виду.

Велесов на подколы одногруппников не реагировал, а откровенно его задирать никто не решался. Зато Хорек такими предубеждениями не страдал, любил хорошенько пройтись по самолюбию молодых танцоров. Чем все годы учебы успешно и занимался.

Если бы он не был гениальным хореографом-постановщиком, никто точно не стал бы терпеть таких закидонов. Александр Антонович обладал паршивым характером, не щадил даже коллег.

— Марков, включи музыку, — скомандовал преподаватель. — Повторим связку, что разучили на прошлом занятии, а потом перейдем к новым поддержкам.

Заиграла музыка, мне даже и вспоминать ничего не потребовалось, тело двигалось, будто пело. За годы упорных тренировок я довела мышечную память до совершенства.

— Велесов, что ты как бревно? — вдруг разорался Хорек. — Это модерн, а не похороны. Соберись.

Сашка стиснул зубы и одарил меня таким ненавистным прищуром, что в жар бросило. Нам пришлось пять раз повторять старую связку, пока преподаватель не остался более-менее доволен результатом.

— Ладно, что с мяса взять, — сплюнул Хорек. — Переходим к поддержкам.

Нас с Велесовым часто ставили в пару, и я привыкла ему доверять. Он всегда действовал бережно и аккуратно, а сегодня умудрялся сжимать меня до боли, точно сломать хотел.

Я понимала его злость, хоть и не разделяла. Вот поэтому-то и нельзя смешивать личное с работой.

На очередной высокой ноте я прыгнула Сашке в руки, он прокрутил меня вокруг себя, поднял над головой, подкинул и… забыл поймать. Это можно было списать на чистую случайность, если бы не глаза Велесова, которые я отчетливо видела в момент собственного падения.

Сашка торжествовал.

А я плашмя грохнулась на спину, и весь мир потемнел от боли.

ГЛАВА 5

Первые мгновения я вообще ничего не слышала, словно вдруг оглохла. А потом мир расцвел всеми красками боли под аккомпанемент брани Хорька.

Александр Антонович был той еще заразой, но он предпочитал опустить собеседника культурно и обидно, без мата. Теперь же не стеснялся в выражениях.

— Да я случайно вообще! — попытался внаглую обелиться Велесов. — Ритке нужно жрать меньше. Не удержал.

— Это тебе пореже пасть раскрывать нужно, понял? — тут же подскочила Васька. — Плохому танцору хоть яйца мешают, а у тебя и того нет для оправдания.

— Завались, корова, — оскалился Сашка. — Тебе вообще прямая дорога в посудомойки, с такими ляжками в танцах делать нечего.

Не успел Велесов закрыть рот, как ему прилетело от Роговой. Подруга на пощечину размениваться не стала, сразу заехала кулаком в нос. Отчего многострадальный шнобель парня вновь потек кровью.

— А-а-а! — натурально взвыл одногруппник. И ведь только вчера Глеб туда вмазал, а сегодня Васька. — Гадина толстозадая!

— Ты как? — присела на корточки возле меня подруга. — Терпимо или совсем аут?

— Терпимо, — соврала я, перед глазами крутились звездочки, но разум отказывался принимать, что травма случилась и она вполне реальна. — Сейчас полежу немного, и отпустит.

Развернувшаяся над головой «драма» хоть немного отвлекала меня от боли.

— Все видели? Она меня ударила! Александр Антонович! — вопил, словно его резали, Сашка.