Последняя надежда (ЛП)

Почти уверена, что мы на дереве. Сжимая подлокотник, я осторожно поворачиваюсь и осматриваюсь.

Ничего не видно, кроме воздуха, листьев, лоз и пятнистых теней. В отдалении снова слышу звук тяжелого дыхания. Я смотрю на Мендозу, но это не он. О, Боже. Это Афонсо? Он все еще здесь? Прикусив губу, я вытягиваю шею и пытаюсь посмотреть вниз. Мы находимся, по крайней мере, в шести метрах от земли.

Будто обломки поглотила зеленая стена. Зеленая и мокрая. Внизу в зеленых джунглях виднеется что-то похожее на дымящиеся обломки. Куски самолета и несколько чемоданов разбросало по всему лесу. Вдалеке заметен еще один ряд сидений, воткнутых лицом в грязь. Тяжелое дыхание слышится снова, и на этот раз я вижу его источник. Ягуар, исследующий обломки.

У меня расширяются глаза, и я замираю.

Начинается сильный дождь, он окатывает меня сверху каплями. Я не двигаюсь. Мой взгляд следит за кошкой джунглей, обнюхивающей вещи. Не знаю, что мы будем делать, если она нас заметит. Мендоза без сознания. И если я попытаюсь пошевелить его, мы оба можем упасть с дерева и приземлиться прямо перед кошкой.

Сложившаяся ситуация поражает меня, и я начинаю плакать. Я одна. В этот раз чертовки одна. В жизни не ходила в походы, тем более в джунгли. Я разглядываю свои руки. Они – мое средство к существованию. Мой способ зарабатывать. Мой доход зависит от того, насколько они мягкие и совершенные, а ногти изящные.

У меня длинная царапина на тыльной стороне ладони, а мизинец ушиблен и опух. Мое запястье выглядит, как нога слона, если бы слоны были черно-синими. Мне не быть моделью рук, когда я выберусь отсюда.

Если я выберусь отсюда.

«Прости, Роза. Я старалась. Так сильно старалась».

Вздрагиваю, когда кот проскальзывает в подлесок. У него в зубах болтается что-то, похожее на руку. Я в джунглях с раненой рукой и незнакомцем, которому от меня нужна только информация...

А теперь у меня нет даже информации. Сумочка исчезла. У меня вырывается всхлип. И я пытаюсь удержать в себе очередной порыв плача.

– Не плачь, – слышится мягкий голос.

Я поворачиваюсь и смотрю на Мендозу. У него рубашка прилипает к мускулистому телу, а мокрые капли дождя стекают по лицу. Он смотрит на меня, криво улыбается и поднимает руку, пытаясь коснуться моего лица.

– Не плачь.

Меня накрывает облегчение от вида живого человека, обнимающего меня, и я снова начинаю плакать. От этого по руке проносится ударная болевая волна, но я игнорирую ее. Мендоза очнулся, и я больше не одна в джунглях.

– Ты очнулся, – постанываю я.

– Тише, тише, – говорит он, отрывая мои руки от своей шеи.

От наших движений мы начинаем раскачиваться на дереве. Оба резко замираем. У меня тело замирает, и только капли дождя поливают его. Никто из нас не шевелится. В нескольких сантиметрах от моего лица Мендоза меня осматривает.

– С тобой все в порядке?

– Я в порядке, – отвечаю я ему.

Мне чертовски больно, но это пока подождет.

– Мы на дереве. Думаю, оно смягчило наше падение. Мы в джунглях. Не знаю, где все остальные. Там внизу ягуар. Я потеряла сумочку с файлами, – слова очень быстро выскакивают из меня, будто мне хочется вывалить все плохие новости разом, чтобы он не успел их обработать.

Убрав пальцами влажную прядь волос с моего лба, он изучает меня своим здоровым глазом, а другой его глаз распух и покрыт кровью.

– Но с тобой все в порядке?

Кажется, он ударился головой сильнее, чем я думала. Хочу напомнить ему, что потеряла сумочку, но, возможно, это не самая лучшая идея.

– Я в порядке, – снова говорю я, нежно касаясь его лба. – А у тебя сильный ушиб. Ты как?

– Достаточно хорошо, – кивает он, выпрямляясь в своем кресле.

Когда у него получается, весь обломок самолета стонет и сдвигается на несколько дюймов.

– Нам нужно слезть отсюда, – говорю я, все еще цепляясь за его рубашку, и этот жест слишком беспомощный и девчачий с моей стороны, но просто я до безобразия рада, что не одна здесь. – Но внизу ягуары.

– Они не полезут к нам, пока мы не ослабнем. Они не сильные охотники, – говорит он мне, осматривая мое тело.

– О, – произношу я.

Мне стоит казаться менее слабой? Смотрю на себя и вижу, что все еще прижимаюсь к груди Мендозы. Он тоже это замечает. Точно. Я медленно отстраняюсь и оглядываюсь вокруг.

– У Афонсо был пистолет, думаешь, мы сможем его найти?

– Если найдем самого Афонсо, – соглашается Мендоза. – Или то, что от него осталось.

Это звучит довольно мрачно. Мне становится дурно, хотя я предпочитаю вариант «то, что от него осталось». Не хочу никому зла. Но моя жизнь будет намного легче, если Афонсо будет мертв.

А что будет с Розой?

Я подавляю ужасные мысли и осматриваю дерево. Чуть ниже нас толстая ветка.

– Может, стоит спуститься и оценить обстановку?

Сползая шажок за шажком, цепляясь за кору и ветки, нам удается выбраться с дерева. Движения Мендозы кажутся непродуманными, и понимаю, он неправильно оценивает расстояние, потому что не видит одним глазом. У себя я обнаруживаю глубокий порез на ноге, который не заметила раньше. Интересно, сколько других неожиданных травм мы еще найдем на себе.

Когда мы слезаем с дерева, у меня запястье начинает пульсировать, а дождь уже заканчивается. Мендоза стоит рядом со мной, шатаясь на ногах. Я хватаю его за рубашку, прежде чем он упадет.

– Вау!

Он ловит себя и слегка встряхивает головой, словно просыпаясь.

– Думаю, мне нужно сесть.

– Садись, – говорю я ему, указывая на основание дерева. – Я посмотрю, смогу ли найти тележку с закусками из самолета. Нам нужно промыть и перевязать твой глаз. Он выглядит довольно плохо.

– Я могу помочь тебе поискать, – говорит он, игнорируя мой приказ сесть.

– Нет, ты не можешь, – говорю я, и стучу по его груди указательным пальцем. – Если ты упадешь или поранишься, я не смогу забрать тебя. Садись, а я осмотрюсь вокруг. Я не пойду далеко.

У него рот снова изгибается в полуулыбке.

– Ты очень властная.

Я фыркаю.

– Это потому, что ты ужасно непослушный. А теперь сядь.

Жду с суровым выражением лица, пока он вскидывает руки и тяжело садится у основания дерева. Я указываю на это, затем на него.

– Если я вернусь, и ты уйдешь с этого места, то устрою тебе ад.

– Да, мэм, – говорит он, потирая голову, и слышу поддразнивание в его голосе.

Как только убеждаюсь, что Мендоза не будет пытаться причинить себе боль, «помогая» мне, я начинаю ковыряться во всех упавших обломках. Повсюду части неразличимых деталей, но мне удается найти сумку с некоторыми гавайскими рубашками. Под ближайшим папоротником нахожу разбитую бутылку с водой, но ее содержимое не пролилось. Тележка с напитками и едой может быть где-то здесь. Это хорошая новость, так как не хочу рисковать в джунглях.

Я беру то, что нашла, и хромаю обратно к Мендозе. Он сидит с откинутой головой к дереву, и когда я сажусь на землю рядом с ним, улыбается мне.

– Я видел твое запястье, – говорит он. – Оно выглядит плохо.

– Это нехорошо, я согласна. Но больше беспокоюсь за твой глаз.

Подняв бутылку с водой, я слегка встряхиваю.

– Думаю, это самая чистая вода на многие мили вокруг. Мы должны использовать ее, чтобы промыть глаз и перевязать.

– Он только опух, завтра ему будет лучше. Ты хочешь пить? – спрашивает он. – Может, тебе стоит выпить ее?

Он смотрит на меня тем любопытным пристальным взглядом, который я запомнила по ланчу вместе. Это заставляет меня покраснеть под его пристальным вниманием, но сейчас не время быть безрассудной. Мне хочется пить, но я практична. Понятия не имею, как выжить в джунглях. Если Мендоза знает даже элементарное кемпинговое дерьмо, в любом случае, он лидирует в этом. Он – мой билет отсюда, и поэтому получит чистую воду для глаза.

– Сначала раны, – говорю я ему. – Потом посмотрим, что у нас останется.

– Я был прав, – со смехом говорит он. – Ты властная.